Тишина

Со второй попытки у нее получилось посмотреть короткую запись без слез и нервного срыва. Третий раз – тоже. На третьем она даже поняла, зачем это делает… Рина никак не могла поверить, что все действительно произошло случайно. Илья был не просто мужем и другом. Он был удивительным человеком, целой Вселенной, а Вселенные не исчезают без причины, когда главные испытания закончились, ничего особенного не происходит… Если Вселенная гибнет, то от столкновения с космическим монстром, не иначе! Поэтому Рина не просто повторяла эту пытку, выжигая в себе саму способность чувствовать боль, она искала подозрительные детали, любые несоответствия, способные указать на причину трагедии.

Она понимала, что это нелепо. «Европа-3» – миссия первостепенного значения. Гибель экипажа должны были расследовать, эту запись проверили десять раз, пропустили через все программы. Официальная версия не изменилась, это Рина уже проверила: взрыв спровоцировала поломка генератора, никто ни в чем не виноват. Если эксперты это подтвердили, кто она вообще такая, чтобы сомневаться? Но у экспертов была другая жизнь, они выполнили работу и забыли о задании, а Рина ни о чем забыть не могла, потому что у нее ничего больше не осталось, она продолжила искать…

И она нашла.

Рина не сомневалась в себе, не перепроверяла десять раз, она сразу поняла, почувствовала, что это имеет значение. Она отправилась к руководителю миссии в тот же день.

Он принял ее, но, как подозревала Рина, скорее из вежливости. С ней уже пытались поговорить в первые дни, что-то рассказывали о компенсации, но она толком не слушала. Теперь, очевидно, решили, что она сама заинтересовалась финансовыми вопросами.

А она сразу же, как только ей предложили присесть, заявила:

– Взорвался не генератор, там произошло что-то другое!

Руководитель миссии, мужчина лет шестидесяти, неизменно сдержанный, умеющий со всеми общаться вежливо, не рассмеялся. Но и верить ей он не собирался, Рина по глазам видела. Она знала, что он о ней думает, и надеялась, что ей хватит выдержки объяснить все правильно, а не сойти за полуадекватную вдову.

– Ирина, я понимаю, что вам больно сейчас и еще долго будет больно, но… Это был несчастный случай.

– Да нет же, посмотрите! – Рина запустила ту самую запись на собственном компьютере.

– Я это видел.

– Да, но смотрите только на Илью, как я смотрела! Секунду… Вот, сейчас!

На записи сохранилось всего несколько минут, когда исследователи были одновременно живы для всего мира – и мертвы на Европе. И большую часть этого времени Илья смотрел в камеру, как и остальные, улыбался – только для Рины, потому что только она и ждала его. Но за миг до взрыва он перевел взгляд на что-то другое, его лицо начало меняться: счастье и предвкушение гасли, он хмурился… Да, перемены были едва уловимыми, потому что уместились в секунду или даже долю секунды, если говорить совсем честно. Но Рина знала своего мужа, она прожила с ним много лет, она изучила его так же хорошо, как он изучил ее.

Илья был спокоен в начале разговора. Но потом он – и только он! – заметил нечто такое, из-за чего произошел взрыв. А главное, смотрел он совсем не в ту сторону, где располагался якобы взорвавшийся генератор.

Он смотрел на дверь жилого модуля, за которым раскинулась ледяная пустота Европы.

Рина надеялась, что руководитель миссии поймет ее, заметит странность. Он и правда заметил. Просто это не имело для него значения.

– Ирина, мы не знаем, на что он смотрел, может, увидел отражение какое-то…

– Он бы не отвлекся от эфира! – настаивала Рина. – Мы с ним несколько лет толком не общались, только через запись! Он знал, что я там буду, что я увижу его…

– Вы понимаете, что это нельзя назвать рациональными аргументами?

– А разве взрыв генератора можно доказать? Насколько я понимаю, из оснований – только эта запись! Огонь видно столько же времени, сколько и взгляд Ильи.

– Но значение огня понять проще, – покачал головой руководитель. – Я знаю, вы сейчас ищете виноватых – и мы подходим на эту роль отлично. Не уберегли, не вернули вам.

– Я такого не говорила.

– Я бы на вашем месте думал точно так же. Возможность отомстить кому-то уменьшает боль, не так ли? Но тут некому мстить. Я знал вашего мужа и других людей, входивших в ту миссию… И я не считаю, что обвинения в адрес Ильи справедливы, если именно они побудили вас искать объяснение…

Он говорил об этом спокойно, как о чем-то естественном, а Рине вдруг показалось, что он ее ударил.

– Какие… обвинения? – с трудом произнесла она.

Руководитель миссии, до этого идеально контролировавший ситуацию, заметно смутился:

– А вы не знали?.. Надо же… Хм… Неожиданно.

– Какие обвинения? – уже тверже повторила Рина.

– Я бы вообще не хотел об этом говорить, потому что считаю это бредом. Еще раз: официально никаких обвинений не будет! Но, к сожалению, в интернет уже просочилась недостоверная информация. А как вы знаете, все, что попало в Сеть, там и остается…

Она ничего не знала, потому что сначала была поглощена болью, а потом искала зацепки. Рина читала только официальные новости, не интересовалась сплетнями… не думала, что сплетни в такой ситуации вообще возможны!

Как оказалось, зря. Если она искала причину случившегося, то другие искали виноватого. И на эту роль неожиданно назначили Илью: из «анонимного источника» стало известно, что он был единственным членом экипажа, который вызывал опасения у психолога, любой врач, отправлявшийся на такую миссию, обладал соответствующим образованием. Согласно отчетам, Илья вел себя подозрительно уже давно, много месяцев. Теперь люди, очень далекие от космоса и науки, вовсю обсуждали в интернете, что он не выдержал перегрузок, поддался безумию, это он взорвал жилой модуль… Он хотел остаться на Европе навсегда – и сделал так, чтобы остались другие.

Руководитель миссии рассказал ей об этом сжато, неохотно, явно пытаясь сгладить острые углы. Но Рина без труда могла представить, какой ад развернулся в комментариях. Люди очень легко ненавидят анонимно, обезличенно… Никто из них не знал Илью. Они просто решили, что он злодей, а мертвые обычно плохо оправдываются.

Было больно, но не так, как раньше. Видно, на душе тоже порой образовываются шрамы, они ослабляют следующий удар… ценой способности жить счастливо.

– Почему? – только и спросила Рина, когда ее собеседник сделал паузу.