Тишина
Шрифт:
– Что – почему?
– Почему именно Илья? Не Соломахина, не Тревино, не Кайда, у которой, кстати, был доступ к системе жизнеобеспечения… Почему Илья? Он был инженером по связи, отвечал за ретрансляторы, а не жилой модуль!
– Только из-за отчетов врача, остальное люди уже придумали.
– А отчеты врача… они были?
Руководитель миссии отвел взгляд:
– Да, Ирина. Они были.
Во всем этом не было смысла… Илья всегда оставался самым спокойным и рассудительным человеком, которого Рина знала. Идеально устойчивая психика, он прошел десяток тестирований перед полетом! Да они даже ссорились в основном потому, что муж казался Рине недостаточно эмоциональным… К тому же это была не первая его многолетняя миссия, но и в космосе он провел не слишком много
И все же руководитель миссии верил, что с Ильей что-то было не так, Рина чувствовала. Поэтому она не стала пересказывать ему все, что знала о муже. Она лишь спросила:
– Я могу взглянуть на отчеты врача?
– К сожалению, не можете.
– Почему? Я его жена!
– В данном случае это не имеет значения. Это засекреченная информация, в которой вы не испытываете необходимости.
Ей хотелось спорить – о том, что такое необходимость, на что она имеет право, на что – нет… Еще хотелось доказывать, что она от этой истории не отвернется, она будет сражаться за Илью, даже если ему это уже не поможет. Рина ведь видела: даже его руководитель, человек, который знал его много лет, не был уверен, что Илья невиновен. Он просто не будет давать ход расследованию, потому что считает – это бесполезно. Даже если взрыв произошел не случайно, а был устроен Ильей, преступник мертв, другое наказание не требуется, а его вдове еще с этим жить, бедняжке!
Что же такого врач написал в отчете, что в это поверили даже люди, хорошо знавшие Илью? Что случилось на Европе? Рина обреченно признавала: до отчетов она не доберется, никак. Можно попробовать, подать заявление в суд, обратиться к журналистам… И она даже всерьез раздумывала над этими вариантами, когда вдруг поняла с предельной, болезненной ясностью: нет. Это всё не то.
Для того, чтобы по-настоящему понять, что случилось с Ильей, она должна попасть на Европу.
Эта мысль, совершенно безумная на первый взгляд, принесла покой, которого Рина была лишена уже много-много дней. Да, нужно оказаться там, почувствовать то же, что чувствовал Илья, поговорить с людьми, которые знали его – ведь наверняка в следующем экипаже окажутся те, кто проходил вместе с ним обучение! И тогда она будет уверена, она будет знать не правду, а истину… Рина понимала, что это невозможно, а отступать все равно не собиралась.
– Когда будет набор в экипаж «Европы-4»?
Руководитель миссии, явно подготовившийся к совсем другому разговору, более эмоциональному и наверняка пропитанному слезами, растерялся:
– Что?.. Вы сейчас серьезно, Ирина?
– А это похоже на шутку?
– Это похоже на отчаяние, – покачал головой мужчина. – Вы ведь понимаете, что никто вас туда не пустит?
– Почему? У меня инженерное образование – такое же, как у Ильи.
– Вы – заинтересованная сторона, Ирина! Вы пережили травму. Вас ни один уважающий себя психолог не пропустит!
– Посмотрим.
Спорить с ним и дальше Рина не собиралась, знала, что слова сейчас бессмысленны. Особенно при том, что он прав во всем: у нее нет опыта, она в уязвимом положении, да еще и связана с человеком, который якобы виноват в трагедии… Они только что увидели, что бывает, если в космос попадает безумец. Они не пустят Рину просто на всякий случай, чтобы избежать любого риска.
В иной ситуации она отступила бы, а теперь не могла. В ее жизни не осталось ничего, кроме этой цели. Такое странное сочетание отчаяния и непробиваемого спокойствия… Отчаяние придавало ей сил. Спокойствие диктовало, что нужно делать. Собственно, план-то нехитрый… Если все обстоятельства против нее, она заставит руководство назначить ее на эту миссию, сделает себя незаменимой и просто не оставит им выбора.
Руководитель миссии говорить с ней по существу отказался, но Рина все равно выяснила: через десять месяцев начнется тестирование тех, кто способен стать операторами дронов модели «Марий» – только такие и могут исследовать Европу. А управлять ими чертовски трудно,
да и после гибели экипажа желающих ввязаться в такое поубавится. Так что шансы на успех не так уж призрачны!Рина понимала: чтобы преуспеть, на этапе подготовки нужно выполнить два условия. Первое – привести себя в соответствующую форму. Второе – устроиться на работу в одну из четырех компаний, связанных с миссией «Европа».
Она начала с первого пункта, так было проще. Теперь время Рины было разделено между тренажерами, стресс-курсами, обучающими программами. Беспокоиться о деньгах и, соответственно, работе не приходилось: ей и правда выплатили солидную компенсацию, у нее были накопления, этого хватало. Рина знала, что вечно так продолжаться не может, но распланировать вечность она и не пыталась.
Такой режим должен был утомить ее, но он лишь придавал сил, потому что с ним в ее жизни снова появился смысл. Рина спала от силы четыре-пять часов в сутки, однако ей хватало. Она, раньше не знавшая о дистанционно управляемых дронах вообще ничего, теперь могла разобрать и собрать любого из них за час. Она больше не плакала… И Илья ей не снился, но это как раз ничего не меняло, ей хватало общения с ним днем.
Она не заметила, когда именно он появился, как это произошло. Просто в какой-то момент он снова начал жить в их квартире, садиться за стол по утрам, целовать Рину на ночь, и она приняла это как естественный ход событий. Говорят, человеческая психика пойдет на что угодно ради выживания…
Это не означало, будто она поверила, что Илья все еще жив. Она знала правду о его смерти, помнила, да и призраком его не считала. Она обреченно признавала: его образ – галлюцинация, которую ее сознание сотворило как обезболивающее. Но без него она просто не могла.
Так что Илья сопровождал ее на тренировках, давал подсказки по управлению дроном – с его-то опытом это легко! Говорил с ней, если она просила. Иногда умолял одуматься, доказывал, что он хотел для нее совсем другого будущего, он слишком любил ее, чтобы обречь на такое существование… Но она никогда не слушала.
Через полгода она стояла перед зеркалом обнаженная и отвлеченно думала о том, что от нее прежней почти ничего не осталось. Привычные плавные линии фигуры просто исчезли, сменившись тугим переплетением мышц. Рина все еще оставалась тонкой, в ее случае мускулы не нарастали бугристой массой, и это хорошо – слишком крупных людей на миссию не брали независимо от того, что обеспечило большой вес. Когда Рина была одета, многие и не поняли бы, что с ней случилось, решили бы, что она усохла от горя. Но чужое мнение ее давно не волновало, ей нужна была физическая сила, и она получила эту силу. Длинные волны каштановых волос исчезли, сменившись короткой стрижкой, как исчез и загар – она почти не выходила на солнце с тех пор, как умер Илья.
Она окинула свою новую фигуру долгим взглядом, печально улыбнулась и посмотрела на мужа, по старой привычке устроившегося на подоконнике.
– Я тебе, наверно, каким-то уродцем кажусь? – тихо спросила Рина. – Ты бы не полюбил меня такую, я теперь больше братюня-сержант, а не невеста, а?
Она ожидала, что он рассмеется. Но, видно, плод своего воображения она контролировала не так уж хорошо, потому что он сказал то, от чего стало не легче, а больнее:
– Прости меня…
Она оттолкнула эту боль, она подумала лишь о том, что первый пункт почти выполнен. Она в идеальной физической форме. И она управляет любым видом дронов как никто другой – потому что это сложно, чем больше времени уделяешь тренировкам, тем лучше получается. А никто другой от жизни ради этого не отказался…
Так что настал черед второго пункта плана, куда более сложного: ей нужна была работа. В «Роскосмосе» с ней и говорить не хотели, но она ждала чего-то подобного. Следующим в личном списке Рины был «Заслон» – компания, разработавшая систему связи, которая использовалась на миссии, и приславшая на Европу инженера, способного эту систему установить… Илью.
Директор принял Рину после первого же звонка, но он, как и другие, думал, что она будет обсуждать какие-нибудь выплаты… Она же попросила о работе.