Титан и Титанида (неиллюстрированное издание)

– Тебе не уже восемнадцать, а всего лишь восемнадцать.

– С половиной…

– Ха! Взрослая ты наша ничья.

– Можешь называть меня своей, если тебе от этого будет легче.

– А в чём суть? Оттого, что я зову тебя своей, ты моей не становишься.

– Я тебя обидела своим рвением к свободе?

– Да нет… – она так резко сдала позиции, что мне сразу же стало не по себе. – На самом деле, я злюсь на себя. Всегда злилась только на себя, в этом и проблема, – она заглянула на дно опустевшей бутылки. – Как бы я ни старалась, сколько бы жизней ни спасла, всё равно допускаю какую-нибудь ужасную ошибку… Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра.

– Все допускают ошибки. Не ошибаются только овощи. Сама ведь знаешь, что рост заключается в отсутствии страха перед допущением ошибок…

– Я жёстко облажалась. В очередной раз, – она снова резко посмотрела на меня, и у меня перехватило дыхание от этого взгляда.

– Что бы ты ни сделала…

– Это касается тебя.

– В таком случае, что бы ты ни сделала, нет того, что я тебе не простила бы. Считай, что ты обладаешь “родительским” иммунитетом в моих глазах, – я положила ладонь на её плечо и, улыбнувшись сквозь зубы, сжала его, но Кармелите было не до веселья.

– Прости меня… За то, что из всех моих детей ты первая прошла операцию по вшиванию капсулы в сердце.

– Это только звучит страшно “вшивание капсулы в сердце”. По факту: миллиметровый надрез вблизи сердца, миллиметровый имплант под кожу, даже орган не задевает…

– Десять выживших из ста проб…

– И я среди выживших.

– Потому что операцию проводил Майкл Полярис. Только его десять операций и закончились положительно. А что, если бы на тебе произошёл сбой?

– В порыве гнева ты бы свернула шею одному старику, – в очередной раз попыталась свести всё к сарказму я, но и в этот раз не удалось.

– Я серьёзно…

– Я тоже! Если тебя волнует факт моего прощения, тогда я прощаю тебя “ни за что”, потому что я “ни на что” не держу обиду. Вспомни, ведь я сама рвалась на операцию, до которой ты не хотела допускать ни меня, ни Спиро, ни Клэр. Это всё чокнутые мы: нам хотелось поскорее стать как ты, Беорегард и Теона, как Титан… – я осеклась.

– А что, если ты, во время своих блужданий по Диким Просторам, попробовала бы вскрыть капсулу?! Ты не представляешь, в каких муках я прожила последний год, задаваясь этим вопросом каждый день, не зная, куда бросаться, где искать тебя, как не допустить того, чтобы ты использовала титановую иглу, которую ты носила при себе…

– Но я ведь в итоге вскрыла капсулу. Пусть и не иглой, пусть не сама, пусть при помощи Тристана, но я вскрыла её. Посмотри на меня: если бы не вскрытая капсула, я бы сейчас не стояла перед тобой Титаном.

Она внезапно отвела свой резко заметавшийся взгляд. И я замерла. Я поняла ещё раньше, но теперь у меня не осталось ни единой доли сомнения… Ах ты ж!.. Тристан, что ты наделал?!.. И ответ самой себе на немой вопрос: не хочу узнать от других, как не хочу сейчас же узнать это от него… Пусть я не просто чувствую, но уже наверняка знаю, что обманута, однако… Узнаю, в чём именно и каким образом – и всё изменится. Пусть же Он сам подберёт и место, и время, которых у нас, благо, в избытке. Это первые дни, первые недели, первые месяцы моей металлической жизни: я хочу насладиться этим уникальным периодом, который никогда в моей жизни, сколько бы она ни продлилась, не повторится; не хочу омрачить лучшее, что мне сейчас дано – мой момент, моё время. Да и что там может крыться такого ужасного? Наверняка ничего из того, что я не смогу пережить или понять… Наверняка что-то из того, что я не смогу забыть. И ведь знаю, что выбрала себе в пару одного из сильнейших и мудрейших, но при этом и хитрейших Металлов: в конце концов, он десятилетие своей жизни посвятил профессиональному и поразительно результативному шпионажу. Но почему стоит ему сосредоточиться на мне, как он мгновенно обращается в упрямого, самонадеянного, ослеплённого… Я слишком влюблена, чтобы присвоить его поведению нелестное обозначение. Но если посмотреть на ситуацию незамыленным любовными феромонами, трезвым взглядом, в голове рождается всего одна-единственная мысль: “Дурак, что же ты наделал?”. Ответ получить и хочется – нужно! – и колется – больно! И самое печальное: все – Кармелита, Беорегард, Теона, – знают, что именно он сделал. Сделал со мной. И речь здесь вовсе не о “неразлучниках”, о сути которых я узнала, казалось бы, непростительно запоздало. Они знают и молчат. Немо покрывают его. Почему? Потому что не понаслышке знают о моём непростом характере. Потому что хотят дать ему шанс. Ведь они любят его. Как меня. Значит, не хотят навредить. Нам. Замкнутый круг мазохизма получается. И разорвать его могу либо я – чего не будет, ибо я не из тех, кто облегчает задачи даже близким людям, а порой особенно близким людям, – либо Тристан – а вот это то, чему быть и чего не миновать. Подождём же. Все вместе: я, Теона, Беорегард, Кармелита и, самый главный мазохист в этой драматической постановке и её же основоположник, Тристан. Подождём и дождёмся, а там… Будь что будет. Динамит или бахнет или не бабахнет – одно из двух. Кто меня знает? Только я, но с одним важным “но”: даже я ещё не изучила себя усилившуюся, себя-Титана.

К нам, с безалкогольным ягодным морсом в руках, вовремя приблизилась Теона: я как раз начала думать о том, как незаметно для знающей о моей проницательности Кармелиты исчезнуть из поля её зрения, а по-хорошему, заодно и из её меланхоличных мыслей. Пусть порой лежащие у изножий скал камни и бывают более душевными, нежели я в диалогах, всё же доставлять своей холодностью душевные терзания своим людям – не то, к чему я стремлюсь, даже с учётом того, что давно как являюсь признанным, пусть и невольным, мастером в этом бесхитростном деле.

Я передала Кармелиту Теоне без лишних слов, но, уже отойдя, навострила слух: Теона советовалась по теме нарядов для малышки Теи, которые можно отыскать на складе, и, что совершенно неудивительно, Кармелита мгновенно переключилась с меланхолии на энтузиазм. Теона – та ещё мастерица внушать людям необходимую ей эмоцию: благо, её совершенно не интересуют негативные эмоции в чужих лицах. В детстве я порой задумывалась о том, как же Теоне и Беорегарду повезло – воистину идеально подошедшие друг другу люди: король и королева – более точно их не опишешь. В теории: может ли кому-то в радиусе этих двух счастливчиков повезти так же? Я имею в виду вовсе не их власть или материальное богатство, и даже не их внезапное родительство. Исключительно любовь. Неужели кому-то может повезти так же? Кармелита уже четырнадцать лет одна: кто знает, на сколько ещё продлится её одиночество и будет ли у него вообще край? Следующие из приближённых ко мне Металлов: Джекки и Конан. Из того, что я уже успела увидеть – отличная пара, но оба темпераментны, как рогатые быки, так что наверняка не будут проживать каждый общий день душа в душу, без некоторых шероховатостей, которые, впрочем, определённо послужат их отношениям дополнительным топливом, что может играть ключевую роль, когда речь заходит вовсе не о метафорической “вечности на двоих”. Теперь я и Тристан. Благодаря своей юности я, конечно же, изначально надеялась на то, что у нас может получиться не так, как у Беорегарда с Теоной – лучше! Но уже сейчас я вижу: нет, ваяется нечто совсем иного рода. Пусть я дерзкая, выжившая, свободолюбивая, несломленная, сильная – да хоть какая! – но разрыв между мной и Титаном слишком велик: восемнадцатилетка, не нюхавшая металлической жизни, и зрелый мужчина, намотавший за полтора десятилетия своей металлической жизни целый человеческий век. Это как обманка в сказке про Золушку, которая жила и долго, и счастливо со своим принцем: обман в том, что разница жизненных устоев героев этой истории слишком велика, чтобы не раздавить их взаимоотношения своим неоспоримым весом. Тут только три выхода: или она успеет “повзрослеть раньше времени” – провальная идея; или он “прекратит свой рост”, дожидаясь её – вторая провальная идея; или их рост будет своевременным, чему могут способствовать лишь совместные стремления во всём – единственный верный вариант. Но кто не пробует незрелые плоды, чтобы определить степень их зрелости и в конце концов понять, что в пищу пригодны лишь спелые? Кто не обжигается? Беорегард с Теоной? А почему? Потому что они сразу, вне поля зрения посторонних глаз обсуждают то, что их волнует, ничего не таят друг от друга, не вынашивают в своих головах сомнения, не питают подозрений, не прикармливают нездоровые эмоции, чувства, мысли. И я всё это прекрасно понимаю, а значит, знаю, что нужно сделать: всего-то навсего поговорить. Но. Мне восемнадцать. И я новообращённый Металл. Так что пусть логика катится куда подальше. Как минимум на ближайший год – по индивидуальным внутренним ощущениям…

Рухнув на барный стул слева от красноволосой, я сразу же беру стоящий рядом с её массивным предплечьем второй бокал с двойным виски, который она додумалась испортить льдом.

– Позаботилась обо мне, как мило, – хмыкаю, уже делая первый глоток.

– Ты не говорила, что в твоём городе приличные запасы отменного виски.

– Разве?

– Нет. Упоминала только о пиве из бара и пунше на кухне Кармелиты.

– Можешь не переживать по этому поводу: Беорегард ценитель качества. Пожалуй, продукты питания в Руднике раньше иссякнут, нежели солодовые напитки.

– Ты оказалась права.

– Кто бы сомневался.

– Ты даже не поинтересовалась, в чём именно!

– Во всём.

– Вот это самоуверенность!

– Это опыт.

Немного молчания…

– И что, ты так даже и не хочешь поинтересоваться, в чём именно я признала твою правоту?

– Нет.

– Ты настолько нелюбопытна?

– Я настолько просвещена.

– Ты непробиваема.

– Как и ты.

– Не так, как я: по-другому.

– А вот это верно.

– Да ладно! Ты признала мою правоту! Ушам своим не верю! Хотя, знаешь, это объяснимо: ты признала мою правоту лишь потому, что она не отменяет твою!

– Умная девочка.

– Я Металл, так что осторожнее…

– Я теперь тоже Металл.

Она внезапно запнулась:

– Да… Я слышала, – закусила нижнюю губу, что я отметила периферическим зрением. – Не от тебя.

– Тристан?

– Теона.

– Давай без отпущения эмоционального контроля, – предлагаю я, но она не внемлет.

– Думаешь, влёгкую прочитала в моём тоне печаль по поводу того, что я услышала самую важную в твоей жизни новость не от тебя? Ничего ты не прочитала, ясно? Потому что кто-кто, но я-то умею скрывать свои чувства и эмоции, – глоток из бокала. – И вообще, эти мои эмоции, они ненастоящие – фальшь шалящих нервов новообращённого Металла, побочный эффект…

В голове эхом зазвучали слова Тристана, которые я, не задумываясь, пропускаю через свой язык:

– Как раз твои эмоции сейчас самые настоящие из всех, что ты когда-либо испытывала. Из-за этого у тебя с ними и проблемы. – Осознав, что не просто процитировала Титана, но по-новому проецирую эти слова на саму себя, я сквозь зубы процедила очередной глоток горячительного напитка и продолжила говорить то ли для собеседницы, то ли для себя самой: – Они ярко выражены, с чёткими границами, и ты сейчас никак не можешь нащупать плавный переход от одного чувства к другому. Не нужно переживать. Наслаждайся. Это твои первые дни. Самые обострённые. Они никогда больше не повторятся.