Титан империи 6

— Практически на четверть, Мария Львовна, — сказал Зазубрин. — Это пока не сильно заметно, но через какое-то время его активность будет видна везде и в любое время дня и ночи. А чем Нексус ближе…

— Тем Нексус злее, — закончил за него Николай Иоанович и, допив свой бокал, поднялся на ноги. — Ну-с, барон Евгений Михайлович, готовы ли вы присягнуть мне, как представителю моего августейшего отца, и подняться с колена как граф Скалозубов?

— Конечно, — кивнул я.

— Тогда вам понадобится шпага.

— Увы, нас разоружили на входе, — развел я руками и тут мне под руку попалась саперка. — Хотя у меня осталась лопата… Наградная!

Янковский округлил глаза, и на мгновение повисло молчание. Затем цесаревич разразился хохотом.

— Пусть будет лопата. Нечего тянуть.

Я начал опускаться, но…

— Спасибо, сынок, я сам приму присягу у Евгения Михайловича, — вдруг раздался грозный голос, и все застыли на месте.

Я повернулся.

С нами говорил портрет Императора, и, кажется, вечно хмурый лик даже улыбался.

— Оставьте нас с Евгением наедине.

Глава 17

Последним из кабинета выходил Янковский. Прежде чем оставить нас с Иоанном, он слегка улыбнулся мне, а затем пропал за порогом.

Его Величество схватился за края рамы и, крякнув, спрыгнул на пол. На полотне осталась один бордовый фон с тяжелой занавеской. Даже и не подумаешь, что на этом месте минуту назад находилась нарисованная августейшая особа.

Я не знал, что делать в таких случаях и, отойдя на два шага, низко поклонился. Император кивнул.

— И что, каждый ваш портрет может так? — спросил я, пока Иоанн отряхивал рукава.

— Только те, которые требуются, — сказал он и выпрямился. — И далеко не о всех известно хозяевам.

Император оказался выше меня на целую голову — огромный и широкий в плечах как медведь. Казалось, он занимал всю комнату, и стоит ему сделать одно неверное движение, как обязательно что-нибудь разобьется.

— Ну что ж, барон Евгений Скалозубов, — улыбнулся Иоанн и вытянул вперед ладонь. — Давай будем делать из тебя графа. Думаю, давно пора.

Я вложил ему в пальцы свою саперку.

— Увы, золоченой шпаги у меня при себе нет.

— Судя по тому, что я о тебе слышал, золоченая шага к твоему костюму точно не подходит. Ну-ка покажи руки.

Я поднял руки ладонями вверх. Император хмыкнул и подставил мне свою мозолистую пятерню.

— Настоящий аристократ не боится засучить рукава. Рад, что твой отец научил тебя этой мудрости. Приступим.

Я опустился на одно колено. Когда моего плеча коснулась заточенная сталь, ко мне пришло осознание, что черт его знает, как себя вести при вступлении в титул графа и какие слова нужно говорить.

— Повторяй за мной, — будто прочитав мои мысли, сказал Иоанн. — Я барон Евгений Михайлович Скалозубов. Сын и наследник графа Михаила Александровича Скалозубова…

Я повторял за ним — слово в слово, медленно и громко. Клятва оказалась совсем короткой — даже слова верности, которые мы с вассалами зачитывали у меня в кабинете, была куда длинней.

Закончили мы меньше чем за минуту, и лопата снова оказалась у меня в руках.

— Встань же, граф Скалозубов! — провозгласил Император и обернулся, будто что-то искал. — Так… а теперь нужно чем-то скрепить наши клятвы.

— Печати? — спросил я, чувствуя себя словно заново родившимся. — Кровь?

— Какая к черту кровь?! — фыркнул Иоанн. — Всеми формальностями займутся в моей канцелярии. Скажешь своему Зубру, чтобы сделал запрос, и… Зараза! Где же Зазубрин в прошлый раз прятал коньяк?! Ага!

Он подошел к доспехам в углу, поднял забрало шлема и извлек оттуда початую бутылку. Бокалы нашлись в шкафу.

— Пей! — сказал он и сунул мне полный бокал.

— Благодарю, — кивнул я, и мы выпили.

Забавно даже не то, что я выпиваю в кабинете ректора ГАРМа. Куда примечательнее, что мне приходится делать это с главным человеком в стране…

Интересно, с отцом он тоже бухал?

* * *

— Павел Петрович, не скрипите вы так своей коляской! Ничего же не слышно!

— И слава богу, Эвальд Юрьевич! Пытаться подслушивать под моей дверью — напрасное дело! Комната звуконепроницаемая, а еще снабжена ложным звукоподражанием. Они там могут хоть хором петь — вы услышите только случайные фразы, записанное задом наперед, и не более!

— Что за чушь? Зачем вам это?!

— Мне нравится, когда мои гости пытаются делать вид, что они умней меня, иначе какое от них удовольствие? Лучше давайте-ка пройдем в соседний кабинет, и я поведаю вам пару историй, что иной раз рассказывала гостям моя замочная скважина. Феликс Эдуардович, вы же не против приютить нас?

— Нет-нет, прошу-с!

— Вы страшный человек, Павел Петрович… Сначала эти ваши неудобные кресла, а теперь весь кабинет? Вы никогда не желали работать в органах?

— Была у меня по молодости такая мечта, но… сами видите, что со мной приключилось! Гертруда Михайловна, будьте так любезны, налейте чаю, пока мы ждем. Думаю, Его Величество скоро управится, и присоединится к нам. И молю, займитесь заваркой, пожалуйста, лично. Конструкты, конечно, незаменимы в бою, но напиток они делают прескверный!

* * *

— … а главная ошибка и опасность в восприятии Нексуса, — вещал Иоанн, расположившись за столом Зазубрина, — это считать, что наше противостояние с ним — это нечто вроде игры в шахматы, у которой есть четко установленные правила. А еще, с каждым годом растет число людей, считающих, что нынешнее положение вещей — в пределах нормы.

— Вы про возрастающую опасность Монолитов? — спросил я, сидя напротив с полупустым бокалом в руке.

Вкус Зазубрина в выборе алкоголя мне совсем не понравился, но Императору, кажется, было плевать. Он прикончил бутылку практически в одиночку, при этом в глазах не было ни следа подпития.

— Я про то, что за последний век на Земле выстроилась некая «стабильная» система — разномастные ликвидаторы закрывают Монолиты, аристо жиреют с артефактов, а простолюдины живут по принципу «пронесло и ладно». При этом аристократы лишь говорят о борьбе, но в тайне не собираются ничего менять в сложившемся положении вещей, а в народе крепнет злоба. Понимаешь, к чему я клоню?

— Да. Нексус — источник магии. А значит, если окончательно одержать победу над ним, силы аристо исчезнут, а с ней и возможность дальше быть вершиной пищевой цепочки. А учитывая, что среди аристо с каждым годом становится все меньше ликвидаторов, то далеко не все простолюдины скажут им «спасибо» за сотню лет поборов и угнетения.