Титан: Возвращение

— Мы прошли половину пути до твоего государства?

— Почти половину, но самую трудную половину. Дальше должно быть легче, правда, здесь дикари могут встречаться чаще.

— Разберемся, — махнула рукой Ната.

Еще два дня мы шли на юг, прежде чем я решил, что нужно найти укромное место для нормального отдыха.

— Ната, собери хворост, отдохнем, пообедаем и поищем искать ручей с водой, где рядом сможем сделать шалаш и задержаться. Набрав сухого мха и раскрошив трухлявое дерево, высек искры, разжег огонь. Подбросил парочку веточек, что лежали под рукой. Затрещали кусты, появилась Ната с большой охапкой хвороста. Но кусты продолжили трещать: черной молнией оттуда выскочил медведь, ринувшись на девушку.

— Ната! — выхватывая дезинтегратор, я рванул вперед. Ната закрывала собой медведя: услышав мой крик, она обернулась, и медведь мощным ударом лапы отбросил ее в сторону. В эту же секунду дезинтегратор прожег дыру в медведе, рухнувшем на землю без звука.

Подбежав к Нате, я не смог удержаться от рева:

— Твою мать!

Удар когтистой лапы разорвал комбинезон чуть ниже левой груди: тонкая струйка крови окрашивала зеленую траву красноватыми разводами. Рванув разорванные края комбинезона, увидел три параллельные раны длиной около десяти сантиметров, нижняя оказалась проникающей.

— Ната! — схватив вещмешок, вытряхнул содержимое: небольшой кусок сала привлек внимание. Торопливо разжевывая, довел до кашеобразного состояния, накладывая на кровоточащую рану. Отрезав от подола своей шкуры кусок, наложил его на рану, прижимая рукой.

Появлению дикарей я не удивился: пребывая в шоке, смотрел, как дикари подходили к медведю с огромной дырой в груди, цокали языками, падали передо мной ниц, воздевая руки. Сейчас меня интересовало только одно: как сохранить жизнь своей женщины.

Глава 12. Айя

Не знаю сколько времени я просидел, зажимая рукой рану Наты. Кровь просачивалась через разжеванное сало, которым я пытался закрыть рану. Ничего путного в голову не шло, если не остановить кровотечение, Ната просто умрет от кровопотери.

— Айя, Айя, — незнакомый голос дважды повторил это слово. Дикари держались на почтительном расстоянии, большинство так и не встали с колен. Только сейчас обратил внимание, что цвет кожи местного племени, скорее, белый, чем шоколадный. Пожилой дикарь, привстав, мелкими шагами передвигался в мою сторону, повторяя:

— Айя, Айя, — он протягивал в мою сторону руку с веществом похожим на пластилин.

— Что это? — на мой вопрос старик оживленно затараторил:

— Айя, айя, — отломив кусочек от вещества, старик положил его в рот, усиленно работая челюстями. Буквально секунд десять спустя, выплюнул себе в руку кашеобразную массу с преобладанием зеленого и желтоватого цвета.

— Ыл, ыл, — дважды повторил дикарь, показывая на Нату, он закинул второй кусочек в рот, протягивая мне уже разжеванный.

— Ты хочешь, чтобы я это дерьмо наложил вместо повязки? — свой вопрос я сопроводил жестами. Дикарь усиленно закивал, щеря сточенные зубы. Второй разжеванный кусок оказался в его руке и снова перекочевал в мою руку. Я осмотрел кашицу в своих руках: пластичная, с сильным запахом. Не понимая, как ее правильно наложить, стал формировать из нее пластинку, чтобы закрыть рану.

— Айя, ыл, — взвыл дикарь и довольно бесцеремонно выхватил у меня из рук почти готовую пластинку. Сунув ее в рот, делал пару жевательных движений и полную слюны положил ее на место кровотечения. Плавными движениями дикарь начал втирать кашицу в место кровотечения. За первой последовала вторая, а потом и третья порция. Изумленный, я смотрел, как кровотечение прекратилось: наложенная кашица не давала выйти крови из раны.

Столько микробов прямо в рану, — ужаснулся я действиям дикаря, но альтернативы не было.

— Айя, — боязливо дотронулся до моей руки старик, — але, — махнув при этом рукой в сторону юга. Остальные дикари, встав с колен, сгрудились у поверженного медведя, издавая восторженные восклицания. Будь у них желание напасть, дикари могли это сделать, когда я возился с раной Наты. В их глазах читался страх, но сами глаза вполне симпатичные, я бы сказал, что взгляд очень даже осмысленный. Придется рискнуть: я протянул свои копья старику, принявшему их как драгоценную реликвию. Ната не успела снять с себя рюкзачок, это помогло мне просунуть руку под нее и осторожно поднять.

Весила девушка очень мало, кожа бледная, губы приобрели синюшный оттенок. Все мои небольшие познания в медицине говорили, что вероятность благополучного исхода невелика. Старик отдал несколько приказаний, четверо дикарей подбежали ко мне, непрерывно кланяясь. Около медведя возился еще с десяток, показав на поверженного зверя, старик спросил:

— Сина?

— Берите, — подтверждая слова, улыбнулся и кивнул. Вопль восторга вырвался из десятка глоток, и практически сразу в воздухе замелькали ножи. Железные ножи!!! Только сейчас обратил внимание, что большинство дикарей вооружены луками, а наконечники копий тоже из железа.

— Але,— сказал старик, начиная путь впереди меня. Двое дикарей шли по бокам, еще двое трусили сзади. Пока нес Нату, внимательно присмотрелся к сопровождающим: среднего роста, широкоплечие, у всех небольшие бородки. Из одежды — кусок шкуры, надетый через голову и перехваченный тесьмой из полосок шкуры на уровне пояса. На ногах обуви нет. У обоих дикарей, что шли по бокам, были луки, закинутые на плечо и пачки стрел за поясом. В руке по копью, копья короткие, примерно метра полтора. И десятисантиметровый наконечник, который не знал, что такое нормальная заточка.

Шли долго, у меня затекли руки, пару раз хотел остановить старика, но сдержался. Мы вышли к реке и продолжили путь в западном направлении. Деревня, а это была деревня, открылась в последний момент. Река, текущая на запад, делала большой зигзаг, образуя большой полуостров, потом уходила на юг и, сделав почти полный круг, продолжала течь на запад. Со стратегической точки зрения, деревня расположена очень грамотно. Ширина сухопутного коридора вглубь полуострова не превышала ста метров.

Впервые за все время моего нахождения в каменном веке моим глазам предстали землянки. Пока я шел вслед за стариком, глазел во все стороны, удивляясь увиденному. Это племя явно было продвинутым: землянки возвышались над землей на метр с кепкой, маленькое окно, а на односкатных крышах из бревен лежала земля, где росла трава. Что-то похожее в сельской местности Исландии мне приходилось видеть по телевизору.

Старик направился к землянке, стоявшей особняком: еще до приближения он дважды прокричал «Анау». Полог, функцию которого выполняла шкура, отдернулся, и из землянки пятясь вылезла старуха с длинными волосами, в которых висели некрупные кости, словно игрушки на елке. Между моим дикарем-проводником и старухой завязался разговор, пока я смотрел на землянки. Труб на крышах нет, дым выходил через маленькие окошки. Я ошибся, это были не окна, а дымоходы.

— Айя, — привлек мое внимание старик, показывая жестами, что Нату нужно внести внутрь землянки. Старуха зыркнула на меня карими глазами и подняла полог. Пригибаясь, чтобы не стукнуться головой, на полусогнутых ногах аккуратно внес девушку внутрь. Сложенная из камней печь стояла под дымоходом, по логике внутри должен стоять дым, но его не было.