Титан
Шрифт:
— О?
— Да. Тогда вы мне напоминали Бэтти Грабл. У вас была такая же прическа. Но теперь, по-моему, у вас еще лучше.
— А что вы делали в Париже во время войны?
— Я был прикомандирован к испанскому посольству. Я был нейтралом. — Он широко улыбнулся, и она увидела, что у него красивые зубы. — Вы тоже?
Она насторожилась.
— Я просто старалась выжить, — холодно сказала она. — И кроме того, помогала Сопротивлению.
— В самом деле. Да, многие стремились помочь Сопротивлению в конце войны.
После этой обидной реплики ее взгляд, которым она смотрела на него, стал ледяным.
— Я помогла уничтожить крепость Де-Морле,
— Когда вы сердитесь, то становитесь еще краше.
— Комплимент в духе Дон-Жуана.
— О, так, значит, вам известна моя репутация?
— О да! О ваших ночных подвигах говорят во всей Западной Европе.
Он нахмурился, но потом вдруг расхохотался.
— Это правда, — сказал он, смеясь. — С удовольствием доказал бы вам это на практике.
Она пристально взглянула на него. Итак, ее соблазняют. Впервые после того, как она вышла замуж за Ника, ее соблазнял мужчина.
— Нет, спасибо, — ответила она. — Мне вполне достаточно для счастья мужа.
— Значит, вы счастливая женщина. И необычная к тому же. Большинство замужних женщин, с которыми мне приходилось встречаться, постоянно… ну, скажем, жалуются на что-либо. Но раз мы решили с вами ограничиться чисто платоническими отношениями, как насчет совместного завтрака? Я готовлю потрясающую паэлу.
Она ответила не сразу:
— Вы имеете в виду завтрак… у вас дома?
— Да, почему бы и нет? В Саттон-плэйс у меня есть небольшое пристанище, как говорят французы. Я приготовлю паэлу, мы откупорим бутылочку отличного вина, и все будет очень мило и симпатично. Без эксцессов. Вполне, вполне безопасно для честной женщины! Даже ваш муж не возражал бы против этого.
— Ну что ж…
— Как насчет завтра? Скажем, в час дня, а?
Она не ответила. Он достал из кармана бумажник и вытащил из него визитку.
— Саттон-плэйс, 27. Седьмой этаж. Семь — счастливое число. Я буду ждать.
Он снова припал губами к ее руке и потом ушел. Она посмотрела на его визитку.
«Ну ладно, — подумала она, — завтрак — это не опасно».
* * *
Ник повез Диану завтракать в маленький итальянский ресторанчик. Вскоре после того как они заняли свою кабинку, к ним ворвалась Файна с порозовевшими от ветра щеками. Она поцеловала отца, который представил ей Диану.
— Я могу посидеть с вами не больше двух минут, — сказала Файна, садясь рядом с отцом. — Я должна быть в центре через сорок пять минут. У меня лекция. Папа говорил, что вы впервые приехали в Нью-Йорк после тридцати лет жизни за границей! Наверно, он страшно изменился?
— Это совершенно другой город, — сказала Диана, любуясь красотой Файны. Пока девушка весело щебетала, Диана увидела, что она очень близка с отцом, а Ник очень близок с ней. Только сейчас она начала понимать, что такое семья в жизни Ника.
— Вы знаете Гринвич-виллидж? — спросила Файна.
— Нет…
Файна повернулась к отцу:
— Почему бы тебе не отвезти мисс Рамсчайлд…
— Диану.
— Да, Диану. Почему бы тебе не свозить ее ко мне на вечерок? А я бы приготовила хороший обед. Вы хотели бы поехать, Диана?
Диана была очарована красотой и непосредственностью этой юной девушки. В то же время ее переполняло чувство вины за свое участие
в убийстве ее отца. «Как я могла? — продолжала она терзать себя мысленно. — Как я могла?!»— С удовольствием поехала бы, — сказала она вслух. — Но я не думаю, что вашей мачехе понравится моя компания…
— О… — произнесла Файна и неуверенно посмотрела на отца.
Ник не колебался ни секунды.
— Если Лора не захочет к нам присоединиться, пусть остается дома, — сказал он.
Диане это очень понравилось.
— Великолепно! — воскликнула Файна, поднимаясь из-за стола. — Тогда завтра? В семь?
— Отлично.
— Вы любите французскую уху с чесноком? — спросила Файна.
— Обожаю.
— Тогда она у нас и будет. Я ее готовлю — пальчики оближете. Ну ладно, пока! Рада была с вами познакомиться.
Она пожала Диане руку, поцеловала отца и убежала.
Когда они вновь остались одни, Диана проговорила:
— Она у тебя необыкновенная красавица. Просто потрясающе! А кроме того, кажется, она умна и добра. Ты ведь гордишься ею?
— О да! Они с Викки были так близки… Когда это произошло, Файна была просто убита горем. Слава Богу, теперь, кажется, понемногу отходит. Правда, у нее там с ее дружком все как-то не ясно.
— Такое случается в этом возрасте, — заметила Диана, принимая из рук метрдотеля меню.
— Такое случается в любом возрасте, — сказал Ник, и они одновременно рассмеялись.
— Ладно, расскажи мне о своей империи, — попросила Диана, после того как они сделали заказ.
— Тебе действительно интересно?
— Конечно. Почему это мне может быть неинтересно?
— Сужу по Лоре. Для нее скучнее темы нет.
— Не хочу особенно критиковать твою жену, но я хорошо знаю Лору. Она очень легкомысленная, а если еще точнее, то в ней еще очень много от ребенка.
— Да, пожалуй, ты права, — сказал Ник. — Ее не интересуют серьезные вещи, а «Флеминг фаундейшн» — вещь серьезная. Но, с другой стороны, это просто захватывающее занятие! Нет, правда, после войны я ничем еще не был так увлечен.
— Ты считаешь разбазаривание денег делом более забавным, чем их накопление?
Он сделал удивленное лицо:
— Да, а как ты узнала?
Она улыбнулась:
— Это написано у тебя на лице.
Он некоторое время задумчиво смотрел на нее.
— Сегодня утром ты говорила о Гитлере, — сказал он. — Так вот, он сделал одну положительную вещь в моей жизни: заставил себя ненавидеть. Это упростило мою жизнь. Свою задачу я видел в том, чтобы приложить максимум усилий к уничтожению нацизма. А когда все кончилось и Гитлера не стало, я вдруг понял, что не знаю, что делать в своей жизни дальше. Конечно, если ты богат, то можно неплохо пожить. Понаслаждаться. Поблагодушествовать. Но у жизни все-таки должна была быть какая-нибудь цель. Приумножение богатства потеряло для меня изрядную долю интереса, так как я понял, что обладаю таким состоянием, которое уже не смогу, не успею потратить. Я даже делал попытку выйти из военного бизнеса. С моей стороны это было бы чем-то вроде широкого жеста. А может, это был бы акт протеста против всего того страшного оружия, которое было порождено этим столетием. Но у меня ничего не получилось. Мы проголосовали семьей, и дети меня победили. Я пошел им навстречу и, кстати, далеко не уверен теперь, что поступил правильно. Короче, последние пять лет все мои думы были о том, чтобы найти новый смысл в жизни. И я нашел «Флеминг фаундейшн». — Помолчав немного, он смущенно спросил: — Я тебе уже наскучил?