Тизер 2

Лезвие топора мчится настолько быстро, что его не уловить человеческим глазом. Будто невидимую пружину, толщиной с якорный канат, привязали с одной стороны к топору, а с другой – к авианосцу. Растянули на полкилометра, а когда авианосец стал буксовать, капитан высвободил свой конец. Разрывающий рамки пространства и времени удар сравним со скоростью полета пули.

ТУ-ДУХ! Рубящая часть топора почти целиком прячется в стволе дуба диаметром метр, в стороны летят щепки, древесный великан угрожающе скрипит. Промедли я хоть на долю секунды, и лезвие словило бы ускользающую шею или голову.

Валяюсь у Пролла между ног, наблюдаю, как обезумевший воин рвет на себя рукоять. Фыркают ноздри, краснеет лицо, ноги вспахивают под собой землю. Лезвие не поддается. Я будто лежу в загоне с одичавшим быком. Зверюга в любой момент может прикончить свою жертву, но вместо того чтобы затоптать копытами, пытается освободить перевязанные рога.

Пролл рыпается, иногда вскидывает руки, перехватывая рукоять. Во время одного из таких мувов замечаю оголяющуюся полоску кожи между штанами и курткой. Бью!

– АААА! – опьяненные злостью глаза пожирают мои, руки еще сильнее впиваются в рукоять топора, психованно рвут на себя.

Второго шанса может не быть. Выдергиваю клинок, режу еще раз! Из-под куртки валит кровь, брызжет и струится, обливая меня с ног до головы.

– ААААА!

Началось. Вздуваются вены, увеличивается размер мышц, глаза загораются красным. От бесконечного трения и нагрузки на ладонях лопаются мозоли, слазит кожа. Рукоять топора покрывается кровавыми отпечатками.

У Пролла конкретно съезжает башка. Наполненные кровью глаза ни на секунду не отрываются от моих, тело начинает неистово бьется о раненый дуб. Плечо со скоростью – два удара в секунду вбивается в ствол, разлетается кора, основание дерева предательски трещит.

– АААААААА! – орет, признавая свое превосходство над заваливающимся деревом, ускоряется до трех ударов в секунду.

Вскакиваю на ноги, вытаскиваю клинок. Нужно ковать железо, пока горячо – рублю в голову. Чувство самосохранения Пролла все же превозмогает над желанием завалить деревянного, что сожрал его топор. Руки отлепляются от рукояти, здоровяк уклоняется и на противовесе отвешивает прямой с левой. Костяшка кулака, размером с мою голову, попадает в бровь...

Очухиваюсь лежащим на траве. Судя по треску падающего дерева, пробыл в отключке не больше пяти секунд. Левый глаз болит и пульсирует, пробую открыть – не получается. По лбу течет что-то теплое и липкое, боюсь даже представить, как разорвало бровь.

Шатаясь, встаю на ноги. Кулак левой руки сжимается, в надежде найти рукоять меча, того самого, на который только что наступил Пролл.

Пятки выбрасывают из-под себя землю, раздувшийся псих летит в атаку. Подтолкнуть лук снизу правой рукой, перехватить левой, достать стрелу. Не смотря на полуобморочное состояние, мышечная память работает, как часы. Вставить стрелу в тетиву, натянуть. Не нужно закрывать левый глаз, чтобы прицелится, его затянула гематома на пол лица – спасибо Проллу. Спуск!

– Око за око, мать твою! – ору, глядя, на торчащую из глаза стрелу.

Ноги Пролла перестают сгибаться, набравшая инерцию масса передвигается будто на ходулях, бугай распластывается на земле.

... ... ...

Хотел бы рассказать эпичную концовку о том, как я гордо поставил ногу на поверженное тело и произнес что-то брутальное, вроде: “Так будет с каждым!”, “Не связывайтесь с Мироном” или “Знай наших!”, но все было совсем по-другому...

Недомогание, темнота в глазах, потеря сознания. Очухиваюсь, смотрю мультики на китайском языке, где в главной роли корова с языком дракона доит кота, теряю сознание. Очухиваюсь, разговариваю с пчелой с лицом Димона, снова теряю сознание. Вырубался пять или шесть раз, пока не долез до валяющейся в рюкзаке хилки. Не думаю, что это был просто сотряс. Валяясь в затуманенной реальности, я с трудом смог вспомнить свое имя. Кровоизлияние в мозг, лопнувший сосуд или любой другой жутко звучащий диагноз позволил бы прожить не больше получаса. К счастью, все было позади.

Чтобы унести весь выбитый шмот понадобится лошадь, запряженная в маленькую тележку. Выбираю самое ценное, плетусь в лагерь.

... ... ...

Обвешенный трофеями заваливаюсь в кузницу. Грудь припадочно поднимается и опускается, пытаясь восстановить дыхание. Кузнец все понял прежде, чем я начал говорить, Топор и куртка Пролла сошли за доказательства смерти.

– Илья! – кричит за спину.

– Да, пап? – отзывается голос подростка.

– Срочно беги к деду! Скажи, чтоб ко мне чапал! – вытирает пот с верхней губы. – А мы, пока, подождем.

Ожидание дается кузнецу тэяжело. Выпачканный в сажу лоб ицзредка морщится, борясь с одолевающим интересом. Мюастер молота и наковальни уже в третий руаз меряет шагами помещение, серые глаза изредка утыкаются в мои. Представляю себя в качестве подозреваемого громкого дела. Матерый следак ходит взад-вперед по кабинету, а в моменты надвигающихся озарений бросает короткие, проверочные взгляды. Трижды легкие наполнялись больше обычного, и приподнимался подбородок, но опер так и не задал свой вопрос.

Делая вид, что не замечаю прикованного к себе внимания, выкладываю на стол раздобытый шмот, сортирую по принадлежности. Безделушки и камни кладу к цепочкам и браслетам, а рядом с топором Пролла падают два прихваченных клинка, булава и нож. Куртка Пролла, что по размеру сгодилась бы, скорее, как плащ, покрывает спинку стула.

Не выставляю на продажу только камень-руну желтого цвета, что нашел в доме Пролла. Такой же камень отжала странная тройка во время моего первого визита в основную локацию. Если верить словам сливающегося с природой молчуна – руна бафает шмот. Осталось разобраться, как ее применять.

Я как раз закончил с перепаковкой рюкзака, когда распахнулась дверь. В помещение проникли остатки дневного света.

– Покажи, топор! – в клубах рвущейся на свободу пыли показывается старик. – Не верю!

Тянусь к рукоятке неподъемного агрегата, но старикашка меня опережает. Дряблые ножки снова обретаю молодость, старик подскакивает будто подросток, бесцеремонно отталкивает мою руку и впивается худыми пальчонками в оружие, принесшее смерть в его дом.

– Как же давно я этого ждал, – выдавливает вместе со стоном удовлетворения.

Закрывает глаза. Экстаз длится не меньше минуты, мы с кузнецом уважительно пережидаем.

– Отдай ему одну из способностей, – старик все еще держится за топор. – Он заслужил.

– Ага, – с запозданием в секунду отвечает кузнец и уходит в соседнюю комнату.

За дверью гремят полки, что-то падает на пол. Через минуту передо мной вытягиваются две покрытые мозолями ладони, между избитыми линиями жизни катаются три капсулы: на первой изображен серый кулак, раскалывающий камень, на второй вижу красную стрелу с мерцающим наконечником, третья привлекает миниатюрной сценкой, где воин уклоняется от атакующего удара сверху, а в ответ, поражает противника рассекающим воздух клинком.