Тизер
Шрифт:
Рус теряет к Мише интерес, смотрит перед собой. Взгляд скользит по опушке леса, в голубых глаза отражается зелень кустарников и темные полоски деревьев. Голова, словно сканирующий местность радар, медленно вращается, еще немного и пробежит по мне, задерживаю дыхание. Заметить два глаза, торчащих среди переплетающихся веток, листвы и цветущих полевых, как отыскать цветной клочок бумаги среди артиллерии новогоднего конфетти, но его взгляд останавливается точно на них. Хочется вскочить и броситься в лес, но здравый смысл заставляет сидеть на месте, это всего лишь совпадение, потерпи пару секунд, и он отвернется.
– Рус!
– телохранитель с мечом, что еще за миг до сказанного стоял в двадцати метрах от босса, переместился почти со скоростью телепортации и заслонил босса телом.
– Белые!
Рус все также пялится мне в глаза, а телохранитель, нарушая его личное пространство, шаг за шагом уводит босса к лошадям. Второй, словно кот, бесшумно цепляясь за кору, взлетел на растущую неподалеку сосну, затерялся в колючей кроне. Что стало с маскировщиком, я не заметил, а Большой метнулся в палатку и через секунду вылез, удерживая огромный, по сравнению с телом, меч. Рус украдкой глянул на коротышку и усмехнулся. Справа, теперь уже достаточно отчетливо, я услышал топот лошадей, на поляну выскакивают рыцари.
Кортеж белых оказался куда больше. Четыре всадника спереди и три сзади окружают рыцаря на белом жеребце и какого-то монаха на лошади поменьше. Рыцарь выглядит будто Ланистер из игры престолов, тяжелые доспехи закрывают плечи и грудь, наручи, сапоги, перчатки и шлем прячут под собой почти все открытые участки кожи. Среди серебристого металла с золотыми вставками и россыпи камней всех цветов радуги, разглядеть можно лишь прищурившиеся глаза и загорелое лицо. Рука сжимает молот. Черная рукоять двух метров в длину заканчивается правильным параллелепипедом размером с обувную коробку, а рабочая поверхность усыпана конусообразными шипами, что опасно подсвечиваются красным.
Второй сопровождающий выглядит не так опасно, но, думаю, и там найдется козырь в рукаве. Мужик носит одеяние монаха. Белую ткань обрамляют черные полосы, а на торчащих из-под рясы ногах сидят убитые коричневые сапоги с закругленными носами. В тени капюшона прячется юношеское лицо.
Обмундирование охраны не отличается изыском, парни спрятали тела в пластинчатые доспехи, на которых можно рассмотреть следы сражений. Первый ряд держит наготове мечи, спрятанные в ножны, задний вооружен арбалетами.
– Рус!?
– рыцарь спрыгивает на землю.
У меня не получилось оценить рост белого, когда тот был на лошади, но стало понятно, что по размеру рыцарь не уступает сказочным богатырям, когда оказался на земле. Широкоплечий воин возвышается над всеми стоящими на поляне на голову, а то и больше. При приземлении массивные железные сапоги провалились на пару сантиметров в землю, но, к удивлению, почти не издали лязга. Казалось, что едва не целая тонна железяк должна была дребезжать в сочленениях, распугивая птиц в радиусе сотни метров, однако доспех отозвался лишь приятным шумом работы металлических рычагов.
Вспоминаю про дрянной самодельный костюм, что видел на рынке в ознакомительной локации, если ту хрень пытались всучить за семнадцать кусков, то сколько же стоит это инженерное чудо? Боюсь представить. А как он идет? Ступая вразвалочку,
рыцарь будто не чувствуют на себе ношу, он словно прогуливается в майке и шортах по пляжу, и ничего не стесняет его движений. Это выглядит чертовски странно и круто.– Ты чего сюда приперся, Туба?
– Рус отталкивает в сторону охранника, не скрывая раздражения.
– Это наши земли!
– Я знаю, - рыцарь кладет молот на землю так, чтобы рукоять торчала вверх, поднимает свободные руки.
– Я не за войной пришел, Рус. Мне просто кажется, что на Вашу землю попал мой человек, и я хотел бы его забрать. За плату, разумеется.
– Кажется, ему!
– Рус сжимает зубы.
– А может он не твой, а мой?!
– О! Кхе-кхе!
– сидящий на заднице дедок, что еще десять минут назад был Мишей, лыбится гнилыми зубами и тычет пальцем в коротышку.
– Большой, это ты, что ли?! Кхе! Подойди поближе, совсем не вижу ничего... Кхе-кхе! Что со мной случилось?!
Рус на долю секунды отвлекается на старика, возвращается к зрительной дуэли с Тубой.
– Он - мой!
– голос рыцаря наполняется приказными нотками.
– И ты это знаешь, Рус! Мы привезли тебе синий камень.
– Пффф!
– капелька слюны вылетает изо рта, приземляется на отполированном нагруднике.
– Я хочу пять!
Туба проследил полет слюны и на секунду остановился на запачканном доспехе:
– Ладно, два синих камня. Это более, чем щедрое вознаграждение. Не перегибай, Рус.
– Пять!
– ковбой скрестил руки на груди, задрал голову.
– Рус, бля!
– Туба разводит руки.
– Да каких пять?!
– Я сказал, пять!
– Сука, - рыцарь топает ногой.
– Хер с тобой! Три камня! Три синих камня! Целое состояние отдаю!
На лице Руса пробивается едва заметная улыбка, протягивает руку:
– Четыре!
– ЧТО?!
– рыцарь вскидывает руки.
– Да за четыре камня, я найму ораву дикарей, которые будут бесконечно совершать набеги на твои земли, Рус! Ты серьезно?! Четыре камня?! Я даже не брал столько!
– Из доспеха выковыряешь.
– Три и по рукам!
– Четыре!
– Три!
– Четыре!
– Да соглашайся на три, где ты еще такую сделку получишь?
– Четыре!
– Три, бля!
– рев рыцаря все-таки спугнул парочку птиц.
– Четыре камня, - лицо Руса испещряется морщинами ненависти.
– Иначе ты и твои люди прямо сейчас сгниете изнутри, захлебываясь собственной кровью, а затем...
– Большой! Кхе-кхе... Ты оглох что ли?!
– снова подал голос дедок.
– А ну подой...
На этот раз Рус не смог сдержать злость, дернулась правая рука, он будто бросил что-то. Вытягивая вперед указательный палец, сгусток черного дыма ринулся из фаланги к Мише, спустя долю секунды вошел в голову через ноздри и уголки глаз. Старик заткнулся на полуслове, перестали трястись руки, качаться голова, вздыматься грудь. Белки глаз стали черными, как ночное небо, а любопытная улыбка превратилась во вдумчивое выражение.
Дальше дедок, будто молодой, уперся ладонями в землю и уверенным рывком вскочил на ноги. Руки, словно сцепленные сосиски, повисли вдоль тела, голова наклонилась к земле. Старик замер, как статуя, не видно даже малейших покачиваний, дыхания или движений глазами.