Тлеющий уголек

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Всё это, - он показывает рукой на людей, трущихся друг об друга, - повод для них, чтобы вылизать друг друга на публике.

Я почти улыбаюсь схожести наших мыслей.

– Это довольно хорошее наблюдение.

Он поджимает губы, а затем с неуверенным взглядом наклоняется через мое плечо, шевеля губами рядом с моим ухом. Я напрягаюсь, боясь, что он прикоснется ко мне, и этот волшебный момент закончится, но он осторожен, оставляя кусочек пространства между его губами и моим ухом.

– Например, эти двое. Я думаю, что у них происходит их собственный ритуал спаривания. Хотя, мне кажется, что это вполне может быть и односторонним ритуалом спаривания, - он поворачивает голову в сторону и смотрит на толпу.

Я следую за его взглядом на Рейвен, танцующую с Ладеном. Она положила одну руку на его бедро и вторую на его задний карман. Ладен движется по всей комнате, размахивая руками, пока он передвигает ногами, будто пытается совместить брейк-данс и диско вместе. Рейвен ловит мой взгляд и закатывает глаза.

– Думаю, ты прав, - я поворачиваю и встречаюсь с прекрасными глазами незнакомца.
– Выглядит так, будто ей скучно.

Он отклоняется от моего уха, его язык выскальзывает, чтобы облизать губы, и я замечаю отблеск металла. Господь Всемогущий, у него пирсинг на языке.

– Она твоя подруга?

Я легко представляю, что она может привлечь его. Большинство парней обращают на неё внимание, но это никогда не беспокоило меня, до сих пор. Рейвен смелая и кокетливая – не то, что я. И я смирилась с этим. Но этот парень заставляет мои внутренности изгибаться и закручиваться с таким изнуряющим жаром, что я почти вспотела.

– Её зовут Рейвен, - говорю я ему, внимательно следя за реакцией на его лице.

– Как стихотворение? – он пронзительно выгибает бровь.

– Ты знаешь Эдгара Аллана По? – спрашиваю я, не ожидая много, потому что «Ворон» - это одно из легендарнейших стихотворений Эдгара Аллана По (*с английского raven это ворон).

– Чуть-чуть, - он глядит на меня, будто пытается разгадать ребус.
– А как тебя зовут?

– Эмбер, - я приближаюсь на дюйм вперед, затаив дыхание.

– Эмбер… мне нравится, - он придвигается ближе, и наши тела почти соприкасаются. Я могу чувствовать тепло, которое он излучает, как пламя, и я могу почувствовать запах его соблазнительного одеколона, - «…и в камине очертанья тускло тлеющих углей…» (*перевод К. Бальмонта), - он цитирует строчку из «Ворона» По.

– Я думала, ты сказал, что плохо его знаешь? – спрашиваю я, впечатленная.

Он пожимает плечами и засовывает руки в карманы.

– Что я могу сказать? Я очарован идеей… любовь, смерть и безумие, которое это приносит.

Неудобство растет из-за его упоминания о смерти, я сканирую толпу, ища Рейвен.

– Поверь мне, смерть вовсе не очаровательная, - я немного нервничаю из-за того, что не могу найти Рейвен. Я оборачиваюсь к таинственному незнакомцу, - было приятно с тобой пообщаться, но мне нужно… - я замираю от непристойного взгляда, которым он меня награждает, - что? – спрашиваю я, не уверенная, что хочу знать – не уверена, что смогу выдержать это. Я никогда не позволяла себе сближаться с парнями. Какой смысл? Я не смогла бы целовать их – делать что-нибудь с ними – не видя при этом их смерти.

Он трясет головой, его глаза останавливаются на мне.

– Ничего… Просто я подумал, не хотела бы ты потанцевать?

Я немедленно качаю головой.

– Нет, спасибо. Я не танцую.

Он улыбается, поджимая губы, и я загипнотизирована движением его рта.

– Это нормально. Я буду вести, - он делает паузу, его глаза осматривают мое лицо, а затем перемещаются вниз по моему телу.

– Я, правда, не могу… - тому, как он смотрит на меня, сложно сопротивляться, - я просто… Я не фанат прикосновений… - я качаю головой того, как нелепо звучит мой ответ.

Уголки его губ поднимаются.

– Ну, что, если я пообещаю не прикасаться к тебе? – он выгибает бровь, пока оборачивается в сторону танцпола, удерживая мой взгляд.

Песня сменилась на «Degausser» группы Brand New, и я узнаю, что мои ноги могут жить своей собственной жизнью, слова Рейвен эхом проносятся в моей голове. Повеселись. Я движусь с ним, поднимая руки над головой, чтобы маневрировать сквозь толпу людей, пытаясь ни с кем не соприкоснуться.

Он идет до тех пор, пока не достигает края толпы, затем он останавливается и ждет меня, чтобы наверстать упущенное. Я благодарна за то, что он предпочитает держаться на расстоянии от других людей. После того, как я достигаю его, я осознаю, что не врала, когда сказала, что не могу танцевать.

– Не смейся надо мной, когда я упаду на задницу, - шучу я, - обещай, что не будешь.

Его рот дразнит меня ухмылкой.

– Окей, я обещаю, - затем он кладет руки, словно собирается дотронуться до меня, и я втягиваю воздух. Но он останавливается, как если бы собирался коснуться моих бедер, и дюйма достаточно, чтобы я могла почувствовать тепло между нами, прикосновение его одежды, ощущение его дыхания; и тем не менее, он не касается меня.

Я вздыхаю, когда он начинает покачиваться в ритме музыки, но я не могу коснуться его, но закрываю глаза и свободно двигаюсь в такт, как могу. Мое сердце бьется в груди, когда я наклоняюсь немного ближе, чтобы я смогла почувствовать его, тем не менее, я не могу его чувствовать. Повсюду вокруг меня невидимые покалывания. Я представляю, что его руки могли бы быть на моих руках, моей спине, моих бедрах, схватить мою грудь и скользить ниже к развилке между бедер. Я хочу застонать так чертовски сильно, что приходится прикусить мою нижнюю губу, чтобы предотвратить это.

Я чувствую, как он наблюдает за мной, и я приоткрываю глаза, а затем распахиваю их шире, при виде его лица, его губ, его темных и похотливых глаз.

Я даже не знаю его, и все же я чувствую, что словно воспламеняюсь от близости к нему. Когда он движется ближе, я остаюсь на месте, буквально приросшая к полу, даже когда он наклоняется ко мне. Я выгибаю спину, и его грудь следует за моей грудью, его руки скользят вокруг меня, однако он до сих пор не прикасается ко мне.