Тьма. Том 1 и Том 2

– Ну всё, иди тогда… – кивнул Константин, поднимаясь с земли навстречу возкам, как называли в народе маленькие автомобили автобусного типа.

Всё то время, пока Фёдора и его сестру грузили, пока ехали до Тёмного Приказа, пока ждали в приёмной – Мария молчала. Лишь благодарно кивнула девочке, притащившей им стаканчики с чаем.

Но, когда их позвали в комнатушку врачей, внутрь вошла уверенная в себе, собранная и готовая к любым неприятностям проректор Мария Михайловна. И Костя не мог не любоваться этой женщиной.

– Добрый день, господа! – бодро поздоровалась Мария, закрывая за собой дверь в комнату, защищённую от «теньки» и набитую аппаратурой.

Лишь крохи энергии внутри самой комнаты могли помешать проходящим здесь исследованиям. Мерно пиликали графики, жужжали лопастями вентиляторы в серверной. Старый мужчина и два его молодых помощника вежливо кивнули.

– Добры день, Маш! – старый улыбнулся. – Не думал, что так скоро тебя увижу.

– Нашествие внесло свои правки, Владимир Евсеньевич, – Мария грустно улыбнулась.

– Что делать, Маша… Что делать… – вздохнул тот. – Значит, у нас два объекта, да? Оба Седовы… Родственники?

– Брат и сестра, – кивнула Мария. – Брат двусердый, а сестру пытались сделать куколкой.

– Но, слава Богу, что-то пошло не так… – буркнул Константин.

– А-а-а-а! – только заметил его Владимир Евсеньевич. – Константин Петрович, рад вас видеть! Вы пока устраивайтесь оба за столом, а я чайничек поставлю.

Костя посмотрел вслед старику и подумал, что это не то место, где хочется, чтоб тебя радушно принимали и ждали в гости. Грустное место для двусердых, плохое... Но врачи в этом были не виноваты. Они лишь занимались научными изысканиями. Ну и старательно помогали Тёмному Приказу по мере сил.

На стене, рядом со столом, где врачи пили чай и иногда работали, висели экраны, на которые транслировалось изображение из шести комнат обособления. Костя довольно быстро нашел те из них, где показывали Фёдора и его сестру.

Над Софией сейчас суетились лекари и один из врачей. Вся эта компания пыталась определить, в какой стадии прервано формирование куколки, и можно ли выпускать девушку из обособления. Или, как модно было сейчас называть, из карантина.

Фёдор просто спал. И рядом никого не было. А на терминале поблизости выводились графики его жизненной и энергетической активности. Кризис начинал входить в острую стадию. Графики плясали, энергетическая структура менялась. И даже Константин понимал: всё идёт по плохому сценарию…

Он видел такое не раз и не два. Энергетическая структура, повторявшая контуры человеческого тела, медленно наливалась красным. И это был не ритуальный круг символов Тьмы, а человеческая аппаратура. Значит, Фёдор становился тёмным. И обратного пути у этого процесса не было.

Опытный менталист мог бы, конечно, «протащить» мальчишку через кризис, удержав на стороне людей... Но затем ещё полгода-год структура была бы настолько нестабильной, что любое давление Тьмы переметнуло бы парня на её сторону. Так что подобная помощь была законодательно запрещена. Любое вмешательство в кризис каралось пожизненной каторгой в Сибири.

Правда, Константин, в отличие от Марии, знал: древние аристократические рода, если с проращиванием чёрного сердца что-то пошло не так, «протаскивают» своих отпрысков через такие кризисы. Лишь бы дотянуть молодняк до витязя. И да, речь не обо всех аристократах, а о тех родах, которые могли позволить себе личные камеры обособления, ратников в артефактной броне и вассальных менталистов.

И царь, само собой, об этом догадывался. Но пока факты нарушений не выплывали наружу, все закрывали глаза.

Руси требовались сильные двусердые, а не очередные бояре. И если род готов был рисковать и взращивать таковых, то власть не возражала на минутку отвернуться.

Федя был обычным. Да, потомком Седовых, но род-то давно угас. Прадедушка и прабабушка Фёдора были последними аристократами в фамильном древе… А значит, некому было его спрятать и продержать год в карантине.

– Мда… Мария, боюсь, не получилось… – грустно вздохнул Владимир Евсеньевич, едва только бросив взгляд на экраны.

– Вижу, – глухо согласилась Мария.

Запиликал телефон Константина. Он посмотрел на контакт и ответил:

– Слушаю вас, Виктор Леонидович! Удалось что-то выяснить?

– Да, Константин Петрович! Ей выписали суточный пропуск через ставку княжества! – бодро отчитался урядник.

– Через ставку? – не поверил Константин. – Серьёзно?

– Серьёзней некуда! Мы пробили: всё чисто. Более того, подписано самим Безумковым! И в приёмной у него подтвердили, – сообщила трубка.

– А-а-ахренеть! – удивлённо выдохнул Костя. – Но как?..

– Без понятия, Константин Петрович! Они перед нами не отчитываются! – не удержался от ехидства урядник.

– Что там? – оживившись, подняла взгляд Маша.

– Одну секунду, Виктор Ленидович! – Костя оторвался от трубки. – У девочки был суточный пропуск. Подписан самим Безумковым. Как она его уговорила?.. Да как её вообще к нему пустили?

– О Господи! Мужчины! – Мария закатила глаза и кивнула на экран, где показывали Софию. – Ты на неё посмотри, давай! Что видишь?

– Симпатичную молодую девочку… – пожал плечами Константин.

– А я вижу красивую девушку с медовым цветом волос и паршивым характером! И вот как в такую какому-нибудь бедолаге не влюбиться-то? – Мария хмыкнула. – Она учится?

– Виктор Леонидович, София учится где-то? – поинтересовался Костя.

– Да, в Ишимском Царском Пандидактионе на специальности «экономика», – ответил в трубку урядник.

А Костя кивнул Марии.

– Проверьте её год обучения, или старше на той же специальности! – фыркнула проректор. – Наверняка там родственники Безумкова!

– Виктор Леонидович, запросите списки учащихся на её специальности из пандидактиона. Проверьте, нет ли родственников Безумкова! – попросил Костя.

– Так не надо проверять! Я сам помню: в прошлом году брат жены его племянника поступал на экономику, – сразу же ответил урядник. – Ещё скандал был, помните, что он сам не сказал, чей родственник, а ему две ошибки на вступительных вписали? Потом ещё головы в Образовательном Приказе полетели…

– Дело раскрыто! – Мария выпрямилась и щёлкнула пальцами.