Тьмать

* * *

Плачь по Булату, приблудшая девочка,венок полевой нацепив на ограду.Небо нависло над Переделкиным,словно беззвучный плач по Булату.Плач по Булату – над ресторанамии над баландой.И на иконе у Иоанна —плач по Булату.Плачет душа, как птенцы без подкорма,нет с нею сладу!В ландышах, с запахом амбулаторным —плач по Булату.1998

СМЕРТЬ КЛАBДИЯ

Гамлет, сынок мой, отцеубийца,ты не узнаешь, как «Тень Отца» —братец мой, отрубился на свадьбе —с матерью мы тебя спьяну зачали.Ради тебя я женился на властной невестке,брата убил, страсти к сыну заложник.Чтоб тебе стать всеглобально известным,мальчик мой, вынь своё сердце из ножен!Личностью стань, не рифмуйся с молочной яичницей!взвей рукава чёрным ландышем кладбища!Трагедии Гамлета – почётные грамоты.Всем наплевать на трагедию Клавдия.Скроет отец преступление сына.Я повторюсь в твоих генах инкогнито.Ах, как от матери пахнет жасмином!Лишь бы тебя твои дети не кокнули.Я дядя сына? Отец анонимный?Яд… яд… ядядяд… я… Это – икота.Как без меня ты на этом свете?Даже проститься нам воспрещают.Поторопись быть в университете.Учись, мой сын. Науки сокращают.Я упаду. Послушай гул столетий.Ты надо мною, музыкант слепой.,сыграй на флейте – laterlaterlater —всё человечество потянешь за собой…Входит клинок твой в сердце отцовскоеБраво, сынок! Узнаю свою руку…Мать не бросай… Разберись с полоумной отсоскою…Не дли муку!Призрака встречу – трансинтеллигибельный юморя оплачу.Царствуй, сын, справедливо, но в мерумерумерумерумерумерумер(Умер.)1998

МИНЧАНКА

И. Халип

Ирина, сирена Свободы,шопеновской музыки,забьют тебя до стыдобыбронированные мужики.По телику шлемы и шабаш.Свалив на асфальт, скоты,«Шайбу! – лупили – шайбу!»Но шайбочка – это ты.За что? что живут не слишком?за то, что ты молода?за стрижиную твою стрижку,упавшую, как звезда?Ты что-то кричишь из телика.Упала, не заслоняясь.Отец твой прикрыл тебя телом.А я из Москвы не спас.И кто на плечах любимыхтвоих, Ирина, плечах,почувствует след дубины?Ты ночью начнёшь кричать.Лицо твоё вспухло, как кукиш,Губы раскровеня…Ты встретишь меня. Поцелуешь.А надо бы плюнуть в меня.1998

* * *

Памяти Г. С.

Розы ужасом примяты.На морозе речь охрипла.Игровые автоматыозверевшего калибрана канале Грибоедовасбили женщину навылет…Золотую беззаветнуюверу хорони, Россия!Власть уходит к гробоведам.В себе Господа мы предали, —автоматы игровые.21 ноября 1998 года

ПАРАШЮТ

Зачерпывая стропами,повсюду не из праздностина вкус я небо пробую,небо – разное.Турецкое – с сурепкою,испанское – опасное,немножко с мушкой шпанскою,над Волгой – самогонное,похоже на слезу.Цимлянское – мускатное.Кто, в прошлом музыканточка,задела неприкаяннойдушою по лицу?Зачем я небо пробуюнад тропкой психотропною?Чем ангел мне обмолвится?Вам не понять внизу.Владимирское – вешнее,что пахнет головешкою.Попробуешь – повесишься…Но я и таквишу.1998

* * *

Иду по небу на парашюте.катапультируйтесь из нашей жути!Лишь тень оранжевая, скользима, —бросает корки от апельсина.Я ног не знаю, я рук не знаю.лишь рвут предплечья ремни-гужи —счастливый ужас парасознанья,абсолютной парадуши!ОТСТЕГНИТЕ ПРИBЯЗНЫЕ РЕМНИ!Иду минутубез парашютаэлементарно, как до-ре-ми.Чайку подошвами не примни.Мне не ответил Пётр за дверьми.Как голуби мира, грязны мои кеды.Бонжур? Покедова!Я понял истину, живя все годы:где Кант, где Шеллинг, где дождик сеет —не может быть на земле свободы.Переходите на парасейлинг!Где наши семьи? и где «Дом Селенга»?Лишь свист осеннего парасейлинга.Внизу фигурка идёт по водам.А хочешь – по небу походи.Являйся небу, забудь заботынад морем утренним в бигуди…Какое небо под пяткой резкое!И стало видно до древней Греции,где купол неба над водной пряжею,над человечеством овноедов —парасознаньем несёт напрягшимсяонемевшегоГанимеда.1998

* * *

Вот и сгорел, вроде спутников,кровушки нашей отведав,век гениальных преступникови гениальных поэтов.1998

А ТЫ МЕНЯ ПОМНИШЬ?

Ты мне прозвонилась сквозь страшную полночь:«А ты меня помнишь?»Ну как позабыть тебя ангел-зверёныш?«А ты меня помнишь? —твой голос настаивал, стонущ и тонущ:А ты меня помнишь? а ты меня помнишь?»И ухало эхо во тьме телефонищ —рыдало по-русски, in English, in Polish —you promise? astonish… а ты меня помнишь?А ты меня помнишь, дорога до Бронниц?И нос твой, напудренный утренним пончиком?В ночном самолёте отстёгнуты помочи, —вы, кресла, нас помните?Понять, обмануться, окликнуть по имени:А ты меня…Помнишь? Как скорая помощь,в беспамятном веке запомни одно лишь —«А ты меня помнишь?»1998

ДОМОЙ!

Пора! Дорожки свёртывают море.Домой – к Содому и Гоморре.В приливе чувства безутешногос тебя подводная волнатрусы снимает, словно женщина.С тобой последний раз она.1998

* * *

Тьма ежей любого ростамне иголками грозила.Я на дух надел напёрсток.Жмёт, конечно. Но красиво.1998

* * *

Есть в хлебном колосе,в часах Медведицы —не единица скорости,а единица медленности.Спешат, помятые,летят режимы,но миг – понятиерастяжимое.Кайфуя в фугах,спешите медленно,найдя в Конфуциимонады Лейбница.Скорость кометнаястанет комедией.когда ты медленноглядишь как медиум.В дыханье пахотыу перелескаесть мёдом пахнущийзевок релекса.Смысл – в черепахе,не в Ахиллесе.И нечто схожеев любви имеется —не в спешке скорости,а в тайне медленности.1998

«ПТИЧИЙ ЦИРК»

Клоун обхохотался кубарем.Опупела публика —Класс!– Шампаневича бы откупорили.– В цирке ласточка завелась.– Хулиганом небось подкуплена,дебютантка, малыш, под куполомо п о з о р и л а с ь!– Чай, отечественное слабительное,на английское денег нет…Как прожектора сноп, в обителиочистительный брызнул свет.Ржанья публика не сдержала.Оборжался пиджак в дерьме.Умирала до слёз Держава,опозорившаяся в Чечне.Тяжко жить. К чему обличенья?Всё ложится на женские плечики.Облегченья нет, облегченья!Ты облегчилась.Тяжек гнёт, тяжела свобода.Даже, может – потяжелей.Что естественно для природы,неестественно для людей.Понимали её, естественно,лев, пичуга и конь в пальто.Где невольная дочь протеста?Где она? Не знает никто.Она птицею улетела.Она ласточкою была.Птице нет никакого деладо условных добра и зла.Я видал, как сверкнули крылышки —чирк!..С той поры шапито под крышеюназывается «Птичий цирк».1998

БЕЖЕНКА

Беги, беги, беженка,на руках с грудным!На снежной дорожке бежевойне столкнись с крутым.Греби, греби, беженка,к поезду, бегом.Беги, беги, белаяберёза за окном!Под крики «Бей черножопых!Бей русских! Бей христиан!» —кружись полосатым крыжовникомзелёный Таджикистан.Бедствие! Нет убежища.Гоним к берегам другим,ладошкой южнобережной,махнув, убегает Крым.Вьюгою центробежноюрвёт нас до тошноты.Ты – ближнее зарубежье,и дальнее – тоже ты.Беги, беги от группешника,сердечка уставший ком,несись, спотыкаясь бешено,по снегу босиком!..Ротвейлером из «лендровера»ирод рычит: «Атас…»Беги, беги, родина,в ужасе от нас!..Беги, беги, беженка,беги, беги, бе…Беги, беги, чудо Божие,беги, беги, Бо…Над лугом погибшим Бежиным,по небу, в облакахбежит от нас Божьябеженка с ребёночком на руках.1999

* * *

Я тебя очень… Мы фразу не кончим.Губы на ощупь. Ты меня очень…Точно замочки, дырочки в мочках.Сердца комочек чмокает очень.Чмо нас замочит. Город нам – отчим.Но ты меня очень, и я тебя очень…Лето ли осень, всё фразу не кончим:«Я тебя очень…»1999

* * *

Наши трапезы – сладострастные,кулинарочка ты потрясная!Ты вбежишь, только скажешь: «Здрасьте!» —умираю от сладострастья.Воздух утром дрожит над прясламицеломудренным сладострастьем.Полосатый арбуз матрасныйскоро лопнет от сладострастья.Отдавайтесь до обладания.Заплывайте в любовь не в ластах!Сладострастие сострадания.Сострадание сладострастья.Ты написана белым фломастером,пахнешь сном и зубною пастою.Твоя пятка – туз пятой масти.Можно спятить от сладострастья!Как я в жизни пролоботрясничал,выяснял отношенья с властью…От невзгод наших спрячусь страусомв твоё белое сладострастье.1999