То, что мы оставили позади

— Нормально, Ангел? — спросил он, проводя ладонями по моим рукам.

— Нормально, — прохрипела я, когда остальные наши друзья и родственники попытались одновременно вломиться на кухню и застряли в дверном проёме.

— Думаю, она рожает, — объявила Наоми.

— Срок же ранний, — заметил Джеремайя.

— Близнецы обычно рождаются раньше, — сказала Слоан, подходя ко мне и кладя прохладную ладонь на моё плечо. Люсьен последовал за ней. Даже спустя столько времени, даже когда мои внутренности угрожали покинуть моё тело, у меня до сих пор перехватывало дыхание от того, как он всегда держался рядом с ней.

До боли очаровательно.

— Что нам делать? Тебе нужны полотенце и всё такое дерьмо? — с паникующим видом вопрошал Нокс.

— Стеф, принеси сумку, которая стоит на полу в нашей спальне, — сказал Нэш. — Наоми, звони родителям. Джеремайя, возьми мои ключи с крючка и заводи Тахо.

Я покачала головой.

— Не Тахо.

— Что? — Нэш наклонился поближе.

— Моя машина. Последняя поездка, где мы будем только вдвоём, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

Он наклонился и посмотрел мне в глаза.

— Бл*дь, я люблю тебя, Ангел. Даже если ты упрямая заноза в моей заднице.

— Я тебя тоже люблю. А теперь выведи меня отсюда, пожалуйста, пока я не опозорилась, начав плакать и орать.

***

— Я не готова. Я не могу. Двое? Двое детей? Чем мы вообще думали? — я обеими руками стискивала руку Нэша.

Больничной койки и сорочки оказалось достаточно, чтобы вогнать меня в панику. Добавьте к этому тот факт, что из моего влагалища вот-вот вырвутся два новых человека, и это уже совершенно новый уровень паники.

— Мне очень жаль, детка. Я больше никогда не сделаю этого с тобой, — лихорадочно пообещал мой муж. — Поставьте ей ещё одну эпидуралку, или обезболивающих дайте, или чёртовых лошадиных транквилизаторов немедленно! Что угодно, только исправьте это, — гаркнул он.

Я опустила голову на приподнятое изголовье и зажмурилась. Прохладная ладонь Нэша легла на мой лоб. Я почувствовала его губы у моего уха.

— Я здесь, Ангел. Я с тобой. Ты непременно справишься. Вся тяжёлая работа досталась тебе, и я пи**ец как сожалею. Я бы сделал всё что угодно, чтобы забрать у тебя боль. Что угодно. Но клянусь тебе, после этого тебе никогда не придётся делать что-то одной. Окей?

Я кивнула и открыла глаза.

— Окей.

— Приготовься. Нам нужна хорошая потуга, Лина, — сказала медсестра.

— Ты сможешь, детка. Ты вернула меня к жизни. Ты можешь подарить жизнь ещё двум человечкам. Потому что ты сама магия, бл*дь.

Я стиснула его ладонь своей и крепко держала. Его голубые глаза горели так ярко.

— Ты мне нужен, Нэш.

— Наконец-то.

Я покачала головой.

— Ты всегда был мне нужен.

— Я здесь, рядом. Давай начнём это приключение.

— Мне не терпится оказаться в «после», — выдавила я сквозь стиснутые зубы.

***

Насколько я могла сказать, маленькое сморщенное личико под синей шапочкой не походило ни на меня, ни на Нэша. Он выглядел как ворчливый старичок с крошечными пальцами. Я положила голову на плечо Нэша. Он забрался на кровать рядом со мной, и мы сидели, держа на руках сына и дочку и наслаждались первыми минутами в качестве семьи из четырёх человек.

Нэш смотрел на нашу малышку-дочку с выражением чистого благоговения на лице. Я почувствовала, как моё сердце раскрылось посередине, подстраиваясь под это новое огромное количество любви.

Мой героический муж держался за нас двоих. Он держался до тех пор, когда близнецов запеленали, объявили здоровыми и сказали, что мне ничего не грозит. Затем, с выражением любви ко мне на его привлекательном лице, Нэш Морган грохнулся в обморок.

— Так бывает постоянно, — сказала медсестра, когда пошла за нюхательными солями и пластырями.

Я умудрилась кое-как сделать селфи, пока Нэш без сознания валялся у моей кровати. Лучшие моменты в нашей семье включали кровь и синяки.

— В комнате ожидания ждёт примерно двадцать человек, принёсших столько шариков, что хватит на целый карнавал, — объявила медсестра позднее.

— Наверное, нам стоит впустить их, пока их не выгнали, — сказала я. Я чувствовала себя так, будто моё тело раскроили надвое и сшили обратно, и я бы отдала левую руку за консилер и тушь. Но я обрела особенную радость в возможности делить эти неидеальные моменты. Когда я позволяла самым близким людям видеть меня в самое откровенное время, это давало силу, внушающую благоговение.

Нас поистине благословили этой прекрасной жизнью.

Этих крохотных идеальных деток будет любить и опекать вся наша семья, даже когда их человечная неидеальность станет заметна.

Нэш покачал головой.

— Я хочу ещё несколько минут только для нас, — сказал он.

— Хорошо, — ответила я, зная, что он говорит это ради меня. Неизменный защитник.

Я протянула руку и провела пальцем по розовой щёчке нашей дочери.

— Я думала, мы могли бы назвать её Джайла в честь твоей мамы, — сказала я.

Нэш поднял на меня взгляд со слезами в его прекрасных голубых глазах. Он молча кивал какое-то время, пока его кадык дёргался от глотков.

— Думаю, мне бы это очень понравилось, — прохрипел он наконец.

— Да?

— Да, — он посмотрел на нашего сына, затем на меня. — Как насчёт Мемфиса?

— Мемфис Морган, — мягко произнесла я. Наш сын заёрзал на моих руках, и я улыбнулась. — Думаю, ему нравится.

— Ты прекрасна, ты же это знаешь?

Я подняла глаза и увидела, что Нэш смотрит на меня с выражением свирепой любви. Я выглядела измученной, а мой муж врал как дышал.

— Я тебя умоляю, — фыркнула я.

— Я рад, что ты задержалась для «после», — сказал он.

— Даже после этого? — спросила я, показывая подбородком на двух новорождённых, за которых мы теперь несли ответственность.

— В этом мире нет никого другого, с кем я пошёл бы на такое, — произнёс он сиплым от эмоций голосом.

Я вздохнула и прислонилась к его плечу.

— Согласна.

Мы не спешили, деля этот момент только меж собой.

***

Моя мама первой заглянула в двери. Я гадала, скольких людей ей пришлось отпихнуть ради такой чести. Я наблюдала, как она стискивает Нэша в долгом крепком объятии, раскачивая его из стороны в сторону.

— Я так тобой горжусь, — сказала она, отпуская его из объятий ровно настолько, чтобы обхватить его лицо ладонями.