То, что мы оставили позади

Люсьен

Дункан Хьюго выглядел значительно потрёпаннее с тех пор, как я в последний раз видел его, когда его в наручниках вели к полицейской машине. Волосы, которые он покрасил в землисто-каштановый, на целый дюйм отросли, выдавая естественный рыжий цвет. Он немного похудел, и сутулость его плеч намекала, что время, проведённое за решёткой, избавило его от некоторой доли высокомерия. Тёмные круги под его глазами почти компенсировали тот факт, что это был мой второй визит в тюрьму за два дня.

Я отметил, что эта тюрьма была в лучшем состоянии, чем вчерашняя. Она не получила бы ни одной награды за дизайн, но мебель не разваливалась, краска не содержала свинца, и по всему помещению витал слабый запах промышленных чистящих средств. У меня всё равно возникали мурашки, а галстук слишком туго стягивал горло.

Я сосредоточился на Нолане, который прислонился к стене, засунув руки в карманы.

Вчера ему не удалось довести мой бизнес до разорения, поэтому когда он настоял на том, чтобы присоединиться ко мне в этой небольшой экскурсии, я не воспротивился.

Я сидел напротив Дункана через стол в комнате для допросов, которую организовало ФБР.

«Это мог быть я», — подумал я, изучая его. Если бы не Уолтоны, я легко мог бы оказаться с противоположной стороны стола.

У Дункана не было ни Саймона, ни Карен, ни Слоан. У него был такой же отец, как у меня. Вот почему я здесь.

— Я сказал, что хочу поговорить с федералами, а не с каким-то заносчивым придурком в костюме, — сказал Дункан, откидываясь на спинку стула, как шестилетний ребёнок на грани истерики. Его мешковатый оранжевый комбинезон подчёркивал рыжину в волосах и клочковатую бороду.

— Я бывший федерал. Это считается? — спросил Нолан.

— Разве я не застрелил тебя? — спросил Дункан.

— Ты промахнулся, говнюк. Твоему приятелю Дилтону повезло.

Дункан хмыкнул.

— Не знаю, что было хуже. Его меткость или его характер.

Я прочистил горло.

— Ты знаешь, кто я? — спросил я Дункана.

Он поджал губы, но кивнул.

— Да в курсе я, бл*дь, кто ты.

— Тогда, вероятно, ты сможешь сложить два плюс два. Ты уже несколько раз общался с федералами. И всё же ты остаешься по факту бесполезным.

— И поэтому они прислали сюда Люсьена Роллинса, чтобы он что? Переломал мне коленные чашечки? — он взял со стола одну из сигарет и зажёг спичку.

Наблюдение за тем, как тонкие губы Дункана обхватывают фильтр, заставило меня задуматься о том, чтобы отказаться от сегодняшней сигареты.

— Я здесь для того, чтобы залезть в твою башку и посмотреть, не припрятано ли там что-нибудь полезное.

— Какого чёрта вам, придуркам, ещё нужно? Я назвал вам места. Я назвал вам имена. Я не виноват, что вы ни хрена с этим не делаете.

— Информация, которую ты предоставил, известна и людям на улице. Любая уличная крыса в курсе таких вещей. Похоже, ты что-то скрываешь, или твой отец тебе не доверял.

Дункан вытащил сигарету изо рта. На его челюсти подёргивался мускул.

— Какое, бл*дь, это имеет значение? Я застрял в этой дыре на чёртову уйму лет.

— Феликс Метцер, — произнёс я.

— Я уже сказал этой сучке из ФБР, что именно у него я купил список.

— Она упоминала, что вчера его тело выловили из Потомака? Две пули в его мозгу указывают на то, что это не был несчастный случай при катании на лодке.

Он поднял ладони.

— Эй, чувак. Не смотри на меня так. Моя задница была здесь.

Прислонившись к стене, Нолан закатил глаза и покачал головой.

— Кто-то зачищает хвосты. Любопытно, кто бы это мог быть, — сказал я.

— У Феликса были тёрки со всеми на свете. Почему ты думаешь, что его убийство как-то связано со мной?

— В последний раз его видели за день до того, как тебя арестовали за попытку убить моих друзей.

— Послушай, чувак. В этом не было ничего личного.

— У тебя даже не хватило мужества в первый раз нажать на курок.

Дункан усмехнулся.

— Это называется делегированием полномочий. Боссы не делают грязную работу.

— Делают, если хотят заслужить титул, — я проделал свою долю грязной работы, поднимаясь по лестнице успеха. Я заслужил уважение и страх.

Он скрестил руки на груди.

— Поболтать было очень приятно и всё такое, но с меня хватит.

— А что ещё тебе нужно делать? Возвращаться и пялиться в четыре стены?

— Это лучше, чем слушать всю эту чушь.

— Если бы в твоей тупой башке было хоть две извилины, ты бы весь обратился в слух, — предупредил его Нолан.

— Твой отец не видит в тебе угрозы, — сказал я Дункану. — Может, тебе стоит заставить его пересмотреть это мнение. Напомнить ему, кто ты такой и что ты всё ещё опасен для него.

Дункан провёл рукой по волосам.

— Послушай, чувак, я пытался. Я проиграл. Он победил. Так всегда бывает.

Неужели все мы получили эту рану от наших отцов? Неужели каждому сыну необходимо бросать вызов своему отцу, чтобы стать мужчиной? Неужели всегда были победители и проигравшие, или имелся и другой ритуал посвящения, другой путь к уважению?

— Ещё есть время это изменить, — посоветовал я ему.

— Он, бл*дь, ни хрена мне не говорил, ясно? Он думал, что я лажанутый. Неудачник, — Дункан стряхнул пепел с сигареты в пепельницу.

— Значит, ты хотел показать ему, что чего-то стоишь, — подсказал я.

— Да, и с этим я тоже облажался.

Всё это нытьё в духе поверженного преступника заставило меня заскрежетать зубами.

— Ты понимаешь, что если ты не дашь федералам что-то, с чем можно работать, они переведут тебя отсюда в федеральную тюрьму. В такую, где ты находишься в камере двадцать три часа в сутки.

Я заметил, как нервно дёрнулись его глаза.

— Они сказали, куда именно? — спросил он, безуспешно пытаясь придать своему голосу безразличие.

— Я слышал, это будет Лакрум. Строгий режим. Это место в сравнении похоже на детский сад. Я видел схожую колонию, Фраус. Отнюдь не красивенькое зрелище.

Ножки стула Дункана упали на пол.

— Я не могу туда отправиться.

— У тебя не будет выбора, — заметил я.

— Я не могу отправиться в Лакрум. Я не протяну и грёбаного дня.