То «заика», то «золотуха»
Шрифт:
Пытаясь успокоить сердце, а вместе с тем и остановить гон крови, распаляющей меня изнутри с каждым разом всё больше и больше, я начала проводить «дыхательные практики-упражнения». Раз за разом! Снова. И снова… Но всё было – тщетно: мозг не мог забыть тот голос и стереть из памяти тот же силуэт, не мог справиться и с уже почти наступающей, не подступающей, истерией-паникой. Пока лифт, в то же самое время, так и не двигался, не сдвинулся с «мёртвой точки» ни на миллиметр! Попытка вызвать диспетчера – так же провалилась: кнопки не работали. Крики о помощи – так же не приносили и не принесли результата! В попытках же дотянуться до металлической крышки и крыши кабины – я пару раз подпрыгнула и практически ухватилась за ручку, но и тут же вновь приземлялась на ноги: потолки были – не для моего «метр с кепкой» роста! Мозг всё пытался лихорадочно придумать план действий, но все мысли разлетались – стоило лишь сфокусироваться на одной
Потратив добрую часть сил на прыжки до крыши, на попытки выбить двери и крики о помощи: в итоге – я сорвала голос и могла только сипеть «помогите»! Но и благо же ещё остался порох в пороховницах, хоть какой-то, и, решившись на последний, уже и не крайний, «прыжок веры», я присела на корточки, собрала остатки сил, осадки себя, прыгнула – и пальцы зацепились за металлическую ручку крышки! Тут же сжав их в кулак, я попыталась подтянуться, что мне слабо, но удалось, дышалось тяжело, но постепенно мне удалось справиться с судорогой в теле и немного приподняться, как учили в школе и на физре во время подтягиваний. Коснувшись макушкой крышки, я радостно просипела-пропищала! Но и только же подняла лицо к ней, как и глаза, как и лоб в лоб столкнулась с лицом той самой девушки – и истерично закричала, в своих мыслях, на деле же – получился-различился еле слышимый хрип-шёпот. На большее – я просто не была способна! А ведь повод был что надо – в этот раз её глаза ничто от меня не скрывало и я, наконец, смогла в полной мере и красе, к сожалению, оценить их… черноту!
Тело вновь – сотрясла дрожь! И ведь сам ужас, как и оторопь, во мне, как снаружи, так и внутри, произвёл не столько взгляд свысока, сколько сам взгляд. Чёрные глаза! Без какого-либо намёка – на белизну глазных яблок, цвет радужек или хотя бы блеск хрусталиков! И эти две бездны, две чёрные дыры – смотрели на и одновременно вновь сквозь меня, читая меня, как и ту же всё книгу: открыв телесную обложку и зря в душевную суть и корень! Ловя любую мою мысль. Такое же – и любое моё состояние… Каждый стук моего сердца! Зная – и все мои желания. Мечты… Все мои страхи! И это уже, будучи даже не притворённым, не то что и не озвученным, заставляло сжиматься как внешне, так и внутренне – всё крепче и крепче; и отводить глаза – насколько это вообще и в этой же всё ситуации было возможно. Но и вновь же всё было – напрасно! В попытке избавиться от ещё «вездесущих глаз» – я видела уже их проекцию: как на стенах, так и на полу. Пытаться забыть – вечно помнить. Они были просто – везде! И да, как атеист, я вполне могла спихнуть это всё – на линзы. Но уж и слишком правдивым и глубоким был их, глаз, цвет, чтобы посчитать их «пустыми стекляшками». Да и её же лицо – было на крышке и крыше кабины! Не рисунок. Настоящее лицо! И вновь – она смотрела на меня с улыбкой! Всё с той же «улыбкой» – растянутыми в голодном и жадном оскале губами.
Игра. Она будто играла со мной – и вот-вот готовилась поймать! Что и произошло… В мгновение ока из крышки появилась её правая рука и, сдавив моё горло, придавила всю меня за него к полу! Голова будто тут же раскололась на части, и не только фигурально, от сильной и резкой встречи с металлической поверхностью, пусть и скрытой линолеумом. Но это же ещё – ничто: в сравнении со сдавленной шеей. Я не могла дышать!
Сразу же забившись в её руках, как пойманная пташка и без «как», я попыталась своими же руками оторвать её руку. Но её хватка была – стальной! Да и что уж говорить за руки – ни одна мышца, ни один мускул не дрогнул на её идеальном лице. Лишь глаза стали уже – сквозь щёлочки век! Казалось, в этот самый миг она решала: «И что же мне с тобой делать дальше?». Со мной! Ну а как только ещё и села на меня всем своим, пусть и небольшим, но и весом, окончательно прибила меня к полу и ещё улыбнулась! Будто и вдвойне. Да и не «будто». Ещё – и глазами! И вот что было уже точно – тьма в ней, и она же сама, как тьма, улыбалась мне: бездна глаз смотрела в бездну зрачков – в самую душу!
Тут-то вся картинка – и поплыла. А и точнее – я! А она
же – просто стала размываться перед глазами. Пока и я же сама чувствовала, как постепенно, шаг за шагом и грамм за граммом, жизнь уходит из моего тела – как душа покидает меня… И я же – ухожу от себя! С каждым новым её вдохом… Словно бы и она высасывала её тонкой серой струйкой, как и тот дым сигареты, только наоборот – вдыхая или «перекатывая» меж ртом и носом. Только вот и я её-его – не выдыхала! А вот – она… Она сама – её тянула из меня сквозь свои сцепленные ровные белые зубы: с каждым моим выдох-сипом. Дементор! Как… Или без «как». Да и какая разница? Уже!Но и когда я раскинула руки в разные стороны, будто и «на распятье», готовая ко всему, будь то расстаться с жизнью или принять смерть, что и одно и то же, как ни посмотри, она вдруг нагнулась ко мне, вновь становясь лицом к лицу и глаза в глаза, и я ощутила её горячее дыхание на своих щеках, не видя ещё полноценно и чётко:
– С тобой – слишком весело, чтобы убивать! «Так быстро». Во всяком случае…
И мир – вновь закружился! А и точнее – миры. И внешний. И внутренний… Что мне даже пришлось вновь закрыть глаза, чтобы «круговорот образов» не вызвал рвотный позыв-рефлекс: потолок же менялся местами с полом, затем со стенами и вновь с полом – со скоростью… всего, что только можно и нельзя, да и всего и сразу, ко всему, вместе!
Открыв их лишь спустя минуту, а может, и секунду, и здесь – не о счастливой, и уж тем более – не о счастье, я не поверила своим глазам: мы были – в лифте! И что немаловажно – в движущемся лифте! И пусть всё ещё и достаточно медленно, но и зато же при этом – достаточно уверенно и правдиво! Пока и она же вновь – стояла передо мной со скрещенными под грудью руками и… насмехалась надо мной! Ну а я же, я же – всё так же была прижата, но уже и не к полу, а к стене, бывшему полу; и её же руками – за горло.
– С возвращением! Думаю, это – мне больше не понадобится… – и, откинув таки совсем капюшон, сбросив его за и одновременно на спину, она встряхнула головой, осыпая тут же своими длинными угольными волосами по самую поясницу своё же тело.
– Кто?.. Кто ты? – Мой голос!.. Он… Громкий? Я слышу его!
И, дотронувшись затем до своей шеи своей же правой рукой, я тихо вздохнула: всё в порядке – боли нет. Неужели – сон?
– М-мм… – выпятив свою нижнюю губу в какой-то такой же «своей» и только ей же лишь понятной обиде, она сделала шаг назад и положила обе свои руки на талию. Я же, в то же самое время, продолжала висеть – без рук. Но и удерживаемая при этом ею же – за горло. Как?! – Неужели – не поняла? – И на какой из встречных вопросов – отвечать?!
– М-мм… Киллер? Маньяк?.. Киллер-маньяк?!
– Оу… Ты мне льстишь! – Облизнулась она и глубоко сглотнула, словно опробовав мои слова или мой голос на вкус. Видимо, понравилось! По крайней мере – на первых парах. А там уж – как и куда пойдёт-поедет. – Нет! Ни первое, ни второе и… ни компот. Но они – составляют мою профессию… в целом! И да, кстати, на будущее, в качестве информации-справки к действию, не размышлению, закрывай двери лифта в следующий и все последующие же разы, будь то со мной или нет, тем более, сразу – не раздумывая!
– Я просто не ожидала! Да и лифт же этот – никогда не останавливается…
– …на полном ходу. Всё верно! Но и вот тут же: раз, так, взял – и остановился! – Расправила она свои руки, словно крылья: демонстрируя «на практике» наше положение тел и дел на момент – такое себе, надо сказать. – Никогда не говори «никогда» – туда же!
– Так это – ты!.. Ты это – сделала! – Пазл начал не спеша, но обретать свою первоначальную форму. Не доставало лишь одной его части – причинно-следственной связи. Зачем ей это?