«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается

— Прочь от окна! — раздается внизу злобный окрик. Тайминь вынужден возобновить хождение по старому маршруту — такое же безнадежное, как и его думы, вновь и вновь возвращающиеся к наболевшему вопросу:

«Как могли они уйти без меня?.. Поверили, что сбежал, стал предателем. Как могли они в это поверить?..»

В комнату входит долговязый со шрамом на левой щеке, впускает Дикрозиса и сразу же уходит.

Сжав кулаки, Тайминь делает шаг вперед, но вдруг улыбается.

— Садитесь, Дикрозис, я как раз вас поджидаю!

— Ждете? Меня? — Дикрозис обескуражен.

— Конечно. Вы же сказали, что в Криспорте у меня есть друзья. Вот и настало время поговорить.

— Наконец слышу разумные речи! — радуется Дикрозис. — Я понимаю, что на корабле вы боялись. Да и здесь тоже, пока было неизвестно, как еще все обернется… А теперь судно ушло, и можно чувствовать себя посвободней, не так ли, дорогой соотечественник?

— Да, очень свободно…

Он пошевелил створку окна. Снизу тотчас доносится угрожающий окрик:

— Не стоять у окна! Стрелять буду!

Дикрозису не по себе.

— Вы же сами понимаете, — оправдывается он, — что это делается, скорее, для вашей же безопасности… И как только вы подпишете заявление, мы, конечно, тут же снимем охрану.

— Ничего другого вы мне не предложите?

— Ну что вы, что вы! Как было сказано, вы получите пароход. И достаточную сумму денег, чтобы приобрести приличный домик с террасой на море, с розарием…

— И со множеством шипов, — усмехается Тайминь.

— Я вам гарантирую… — начинает Дикрозис, но Тайминь опять прерывает его на полуслове:

— Как раз насчет этого и хотелось поговорить. Где гарантия, что все эти посулы — не пустые слова? Пока что все должен делать я: должен остаться, должен подписать, должен заявить… Не обижайтесь, Дикрозис, но я тоже ведь не сегодня появился на свет. В вашей газете прочитал, что правительство собирается подписать договор с Советским Союзом. Выгодный договор! В такой ситуации штурман, вроде меня, выступающий с антисоветскими заявлениями, довольно нежелательный балласт. Кто поручится, что завтра меня не выбросят за борт?

— Ах вот какие гарантии вы требуете? — Дикрозис нисколько не удивлен упорством Тайминя, — Чек я мог бы принести вам и сюда, но право убежища… Знаете что? Доктор Борк все равно собирается сегодня уезжать в столицу. Я поговорю, наверно, он возьмет вас с собой, и вы все уладите на месте.

Доктор Борк… Наконец Тайминю известно, куда тянутся нити! Но Борк коварен, надо быть с ним вдвойне осторожным. Тайминь садится на диван и случайно нащупывает рукой какой-то предмет. Янтарная чайка! Та самая, которую он давным-давно подарил Берлинговой дочурке Норе! Как эта чайка попала сюда, почему распластала свои крылья на этом диване, словно приглашает в дальний полет?

— Приду через час, — говорит Дикрозис. — А вы пока поспите.

— Да, выспаться не мешало бы, — соглашается Тайминь. — Честно говоря, не вижу ни малейшего удовольствия трястись всю ночь в машине. Если бы вы завтра принесли мне поручительство господина Борка, мне ничего другого не требуется. — Он ложится и закрывает глаза. — Да, и скажите там моим часовым, чтобы сегодня меня не беспокоили, спать охота…

* * *

В кабачке «Спасение моряка» на своем привычном месте, в конце стола, сидит Хеллер. Картонные подставки, скопившиеся подле него, говорят о том, что уже выпито семь больших кружек пива, однако настроение сегодня не воинственное. Наверно, потому, что не пришел его ершистый собеседник Берлинг, а Густав заметно нервничает — то подойдет к двери и выглянет наружу, то вернется и не сводит глаз с часов. А седого лоцмана, что помог выследить машину Венстрата, нельзя считать достойным противником в дискуссии…

Отерев с губ пивную пену, Хеллер миролюбиво говорит:

— Поверь моему профсоюзному опыту, мы должны уступить…

— Уступить? — недоумевает седой лоцман.

— Ну, не сразу… Через несколько дней… Пусть знают, что без борьбы мы не сдаемся… Сегодня Керзена встретил. Дал понять, что тоже готов пойти на компромисс.

— От него ничего не зависит.

Кукушка на старинных часах прокуковала семь раз. Словно дожидаясь именно этого, Густав направляется к стойке, наливает себе рюмку водки и залпом выпивает.

— Да, консул также неподатлив, как наш Берлинг, — вынужден согласиться Хеллер.

— Эрик говорит, от него сейчас тоже ничего уже не зависит, — замечает Густав с тяжким вздохом. — Уже семь… Что делать?

— Никуда твоя девчонка не денется, — отмахивается Хеллер. — Меня куда сильней тревожит, почему на заседание забастовочного комитета не пришел Берлинг.

— Он отправился в полицию еще раз поговорить насчет исчезновения Тайминя, — нехотя поясняет Густав. — Ты что, все еще не понимаешь, что наша победа или провал теперь зависят только от Тайминя? Он — единственный козырь в руках Борка и судовладельцев.

— Ты так считаешь? — удивленно говорит седой лоцман.

— Берлинг окончательно убежден в этом. Если найдем Тайминя, судовладельцы капитулируют.

— А от Норы по-прежнему никаких вестей? — со своей стороны тоже выказывает волнение седой лоцман.

— Да, Густав, хватишь ты горя с этим чертенком, когда женишься, — усмехается Хеллер. — Уж и напляшешься ты с ней.

В этот миг распахивается дверь и в кабачок влетает Нора. Она так запыхалась, что слова не может вымолвить.

— Где ты была? — спрашивает Густав. — Я весь район обыскал.

— Мне удалось проникнуть в дом, где они его держат под арестом! — переводит наконец дух Нора.

— Ты видала Тайминя? — вскакивает на ноги седой лоцман.

— Давай рассказывай скорее! — гладит по руке девушку Густав. — А тогда бегом на судно!

* * *

Уже одно то, что сегодня консул пригласил Борка не в гостиную, а в кабинет, свидетельствует о серьезности предстоящего разговора. Важность встречи словно подчеркивает и изборожденное морщинами лицо основателя династии Фрекса, с немым укором взирающего с портрета на своего потомка.

Но гнетущая атмосфера на Борка не действует. Удобно расположившись в глубоком кресле, он с удовольствием оглядывает все вокруг и говорит:

— От этой комнаты веет покоем. Здесь чувствуется, что бег времени ничего не изменяет.

— Я отнюдь не чувствую себя так спокойно, — возражает консул Фрекса. — Когда вы надеетесь уломать Тайминя?

— Скоро, уже совсем скоро… Послезавтра в парламенте приступают к дебатам, и это означает, что завтра мне надо быть в столице. С заявлением Тайминя в кармане.