Тобольский схрон

— А комбат?

— Михаилу Александровичу, тоже не улыбается, иметь в списке военнослужащих вверенной ему части, нарушителя, отправленного в дисциплинарный батальон. Но пойти против обкома партии он не может, сам понимаешь. Фактически твою ссылку сюда и увольнение в запас организовал именно он. Сейчас Панкина отправили в Комсомольскую школу, и постараются задержать его там, насколько возможно. А крайний срок увольнения в запас ограничен двумя неделями. Поэтому меня и отправили сюда. Но лучше об этом не заикаться. И приведи форму в порядок, перед отлетом!

— В смысле? — удивленно переспросил я.

— В военном билете, ты числился сержантом. Звание хоть и сняли, но никакой отметки об этом не было. Ведь не было?

— Нет!

Вот видишь. Сейчас, за успешное выполнение приказа командования, тебе повысили звание на одну ступень. Так что ты старший сержант. Так как печати батальона здесь нет, то я воспользуюсь печатью отдельного взвода связи. Здесь такая имеется, тем более, что ты здесь служил, и увольняешься тоже отсюда. И фактически новое звание проходит по отдельному взводу. Старшему лейтенанту Водкину, терять нечего, давно всем признался, что хочет уволиться со службы. Потому приказ идет как раз по взводу. Так что все законно. Думаю, двадцати минут хватит, чтобы добавить лычку на погоны?

— Так точно, хватит.

Я улыбнулся и побежал приводить форму в порядок. Похоже комсорг там всех достал, если мне мало того, что привезли документы прямо сюда, так еще и звание вернули и дали старшего сержанта. Но кто его дурака знает, напишет какую-нибудь кляузу, если я там появлюсь. Или родственника подключит из обкома, и загремлю я вместо дембеля. На всякий случай спросил.

— А у вас, проблем не будет из-за меня?

— Да что он мне сделает. Да и вышел я давно из комсомольского возраста. В общем давай не тяни, тут не только я постарался. Потому нужно решить эти вопросы, как можно быстрее.

Быстренько подоткнув под погон взятую в каптерке новенькую широкую лычку, и прихватив ее парой стежков, переодевшись в парадку, я подхватил свой вещмешок с пожитками, и попрощавшись с ребятами юркнул в вертолет. Уже через четверть часа, винтокрылая машина коснулась колесами футбольного поля, на окраине Кунгура, и едва я спрыгнул на землю, и отбежал на десяток шагов в сторону, как вертолет взмыл в воздух и отправился по своим делам. За какие-то полчаса, я добрался до железнодорожной станции, и едва успел купить билет на проходящий поезд идущий в сторону Омска, как тут же пришлось срочно бежать на перрон и занимать место в вагоне. В общем все складывалось как нельзя лучше.

В Омск, я прибыл через двадцать часов, как раз успел выспаться, растянувшись на верхней полке. Вдобавок ко всему, соседи, увидев едущего бравого старшего сержанта, тут же пригласили за стол, так что голодным я не остался. С Омском, я был достаточно знаком, все-таки родной город как ни крути, поэтому быстро перебрался на автовокзал, где, взяв билет занял место в автобусе до Муромцево, и вскоре уже отправился в путь. За каких-то четыре часа я добрался до места. Последние десять километров пути я доехал на попутке. Стоило только поднять руку, как возле меня тормознул Газ-69, в котором, как оказалось ехал директор местного совхоза, возвращающийся домой. Конечно же, меня сразу же узнали, и с удовольствием довезли до места, заодно рассказав все новости, и выслушав мой рассказ о службе.

Дед разумеется был очень рад моему возвращению, хотя все же спросил о том, почему я изменил свое решение, и не отправился на стройку, о чем писал ему ранее.

— Ну как я могу уехать, куда-то и оставить тебя одного.

— Так уж и одного, да и не беспомощный я, в конце концов. Твоя жизнь, тебе и решать. А я уж как-нибудь. Да и соседи рядом, помогли бы если что. — Ответил он, хотя я и чувствовал, что он рад моему решению.

— Честно говоря, я собирался туда отправиться, но после, случайно узнал, все это затевалось только ради того, чтобы наш комсорг сделал себе карьеру. Вначале был разговор о том, что нас отправят в качестве шоферов, а когда нужно было подписывать договор, то там об этом не было сказано не слова. Точнее было сказано о любой должности требующейся на данный момент. Фактически получалось так, что нас отправляют на три года в рабство.

— Ну ты скажешь тоже!

— Ладно, пусть не рабство, для обычной работы, не требующей никакой квалификации. Вот не верю я, что на стройке не требуются водители грузовиков. А перед самым дембелем, я узнал, что парни, которые все же отправились туда, работают путеукладчиками. То есть простыми работягами, от которых требуется только физическая сила и ничего более. А самое главное отправляя нас туда, не оговаривали не должности, ни заработной платы, ничего, но зато в договоре было четко сказано, что я должен отработать три года на предложенной мне должности. Это что по-твоему, не рабство?

— Да, что-то не очень правильно это выглядит.

— Хотя бы дали посмотреть, кто там требуется, чтобы я мог хотя бы выбрать что-то из предложенного. Так нет же, стоило мне попросить посмотреть присланную разнарядку с перечнем профессий, как в ответ услышал только угрозы. Да и вообще, честно говоря, к этому моменту, я уже не хотел никуда ехать. Тем более, что по закону, после армии, я имею право на отпуск, так нет же. По договору, я был обязан прибыть в Братск до первого мая, чтобы поучаствовать в демонстрации и прямо с нее отправиться на строительство магистрали. А я готов был даже на это, если бы мне разрешили съездить вначале домой, чтобы увидеть тебя. С другой стороны, работу я думаю, найду и здесь, а если нет, то шоферы везде нужны, не пропаду. Вон в Муромцево объявление на автовокзале, о том, что шофера требуются, висит. Не пропаду.

Следующие две недели мы обходили все село. Всех друзей и знакомых. При этом и я и дед были в военной форме. Дед в той, что осталась у него с войны, со всеми орденами и медалями, а я в своей парадной. Правда медали у меня отсутствовали, а из значков, на груди имелся только комсомольский значок, и знак классности с цифрой «2», но зато все это перекрывало мое звание. Дед очень гордился тем, что его внук, то есть я превзошел его в этом. Сам он закончил войну младшим сержантом, и потому рисуясь перед стариками, не однажды восклицал:

— Товарищ, старший сержант, разрешите приступить к приему пищи? — вставая по стойке смирно и прикладывая правую руку к пилотке. Старики, подражая ему, вытягивались во фрунт, и после моего согласия дружно переходили к застолью.

Наконец, все эти походы были завершены, и я задумался о трудоустройстве. В принципе, в местном совхозе мне предлагали старенький, но вполне ходовой бортовой ГАЗ-63, фактически тот же пятьдесят первый только с полным приводом, но по нашим дорогам, которые скорее направления, другая техника как бы и не нужна. С другой стороны, можно было устроиться и в охотхозяйство в качестве егеря. С одной стороны, зарплата здесь несколько меньше чем в совхозе, с другой, ты сам решаешь, что нужно делать и фактически свободен как ветер. Конечно это не отменяет твоих обязанностей, но ты решаешь сам, когда и как их исполнять, и потом, легче решаются вопросы с лицензиями на охоту, а в наших краях это очень нужная статья доходов. Во всяком случае, без мяса точно не останешься, да и параллельно своим обязанностям можно брать дополнительные обязательства на заготовку пушнины, или шкур. Одним словом, зарплата хоть и меньше, но это все компенсируется самой работой.

И в принципе, я был готов даже на это, но дед попросил меня не торопиться, сказав, что вначале, нужно сделать кое-какие дела, а уж после решать с трудоустройством.

— Ты же сам говорил, что после службы тебе по закону, положен отпуск. Вот и отдыхай! Тебе, что денег мало?

Наша с ним семья считалась зажиточной, и особых проблем с деньгами никогда не было. На подворье стоял крепенький мотоцикл «Урал», купленный за два года до моей службы, имелась собственная моторная лодка «Казанка», да и дом тоже был, как говорится «полная чаша». Не бедствовали, одним словом.