Точка Бифуркации XI

— Слушай, мы вот тут всё, конечно, планируем, стараемся… но вот одного не могу понять, — начал я, когда дышать стало чуть легче, бросив взгляд на Андрея. Он сидел напротив, расслабленный, но в задумчивости, что никак не отпускала его весь вечер.

— Спрашивай, — коротко ответил княжич, пересекаясь со мной взглядом, но голос звучал отстранённо.

— Какая у тебя мотивация из кожи вон лезть, чтобы порешать чуть ли не все проблемы империи за одни сутки? — я снова подлил воды на зашипевшие камни, и жаркая волна пара тут же устремилась к нам.

Андрей ухмыльнулся, его лицо на мгновение озарила тень иронии:

— Ой, а сам-то?

Я не обратил внимания на его сарказм и, чуть подавшись вперёд, продолжил:

— Земли тебе никакие возвращать не нужно. Жизнь твоя, в целом, от императорской благодарности никак не изменится — ваш род и так с Романовыми в прекрасных отношениях. А уж после того, как вы выступили на их стороне в нынешней смуте, так и подавно. Что-то от Его Величества хочешь получить? — я улыбнулся, хитро прищурившись. — Ах, не руки ли его дочери случайно?! — моё лицо сделалось картинно-удивлённым.

— Да упаси господь, Алексей! — фыркнул княжич и тут же, словно в подтверждение своих слов, перекрестился.

Я рассмеялся и махнул рукой:

— Тогда колись, друже. А то с такими мыслями трудно мне будет вместе с тобой в бой идти.

Белорецкий, обычно такой уверенный, неожиданно нахмурился. На его лице появилось то самое выражение, которое я замечал на протяжении всего вечера, как только разговор заходил о чём-то серьёзном. Было очевидно, что его что-то тревожит. Он слегка огляделся, будто проверяя, не подслушивает ли кто, и тихо сказал:

— Хорошо, скажу. Но между нами, договор?

— Договор, — кивнул я, стараясь не выдать своего любопытства.

Возникла небольшая пауза, во время которой княжич, немного нахмурившись, уставился в пустоту перед собой, а затем, поджав губы и собравшись с мыслями, наконец произнёс:

— Дело в том, что я уже четверть века живу на этой земле, — начал он, его голос звучал спокойно, но с лёгкой тенью горечи, — а высший ранг так и не взял. Это очень плохо. Я будущий глава рода. Я должен…

— Понял, — вздохнув, ответил я, но тут же, не удержавшись, уточнил: — А как ты определяешь, перешёл ты этот ранг или нет?

Андрей задумался, его взгляд стал отрешённым.

— Раз ты такой вопрос задаёшь, значит, тоже не взял ранг, — заметил он, затем немного помолчал и продолжил: — Отец говорит, что почувствуешь. Да так почувствуешь, что ни с чем не спутать. У тебя будто открывается доступ к бескрайнему морю энергии. По факту, конечно, оно не так, опять же со слов отца, но по сравнению с тем, что есть сейчас, ты не сможешь не почувствовать разницу.

Эти его слова заставили меня задуматься. Невольно я вспомнил события трёхлетней давности. Это было зимой, ещё до окончания школы, когда я участвовал в знаменитой и судьбоносной для многих людей, в том числе и для меня, битве при Потенциале. Её масштабы до сих пор будоражили воображение: столько монстров и демонов в одном месте я видел только на Зарнице. Та битва оставила след в моей жизни куда более глубокий, чем могло простое воспоминание о великом сражении.

Ведь именно по итогу того сражения я и потерял свой дар, точнее, просто выжег все манатоки до такой степени, что не мог пользоваться силой. Это сейчас те события вызывают лишь грустную улыбку, а тогда мне казалось, что наступил личный конец света.

Стоило добавить, что чтобы сжечь тогда свои энергоканалы, мне пришлось немало постараться и поиздеваться над собственным организмом, пропустив через него, по субъективным ощущениями, чуть ли не мегатонны энергии, тем самым нанося себе ужасную травму.

Ману эту, кстати, я тогда брал из заряженного артефакта, и довольно красочно помню те сладкие ощущения колоссальной мощи в своих руках. Я тогда не просто побеждал врагов, я прожигал их насквозь, уничтожал десятками, и сотнями без какого-либо напряга подчинял бесов.

С тех пор я, конечно, договорился с собой просто так в кубышку не лезть — дед Акакий дал мне понять, что это лишь крайняя мера, которая отнюдь не способствует личному росту. Поэтому артефакт по такому назначению я так больше и не использовал, хотя соблазнов, признаться, было много, и они, к слову, никуда не делись в основном своём большинстве, а только лишь приумножились.

— Ты мне дашь шанс убить их главного? — спокойно спросил Андрей, выдернув меня из размышлений.

Белорецкий отлично понимал, что теперь, в свете небольшого ликбеза с его стороны, ситуация для меня становилась немного другой — теперь я и сам вполне мог претендовать на бой с командующим штаба турецких войск. Впрочем, во-первых, делить шкуру неубитого медведя — затея откровенно плохая, а во-вторых, к услышанной теории я отнёсся предельно спокойно, да и товарищу помочь был совершенно не против.

— Да без проблем, — улыбнулся я. — У меня с сильными врагами проблем нет. Их количеству можно позавидовать. Хочешь, могу даже поделиться.

Моя шутка вызвала лёгкий смех у собеседника, но в его глазах я видел искреннюю благодарность. Андрей продолжил, поделившись ещё одной своей болью:

— А вот для меня это проблема. Развитие дара требует сильных противников и ярких побед… а я всю войну прошёл на том направлении, где и бить толком некого для одарённого моего уровня. Специально же, суки, так делают… — злобно бросил он под нос, очевидно имея в виду имперскую канцелярию, которая раздаёт указы кому и на каком направлении занять оборону или в чьё поступить распоряжение, если это аристократы рангом пониже. — А тут вот какой шанс!

Я кивнул, понимая его.

— Убедил, Андрюха. Убедил, — я поднял кружку, словно отдавая честь его мотивации. — Так и быть — главный турок твой. Ни я, ни ребята, ни мои бесы его не тронут. Но и объясняться с парнями будешь сам. Чай, не тупые, вопросы задавать начнут.

— Когда дело будет сделано — без проблем, — понимающе кивнул Белорецкий.

Пар, наполнявший комнату, будто обнимал нас своими невидимыми руками. Я чувствовал, как напряжение постепенно растворяется в тёплом тумане.

* * *

Лёгкий запах гари и металлический привкус в воздухе наполняли всё пространство, где минутами ранее бушевала битва. Бункер, построенный в недрах скалы, теперь выглядел как декорации фильма ужасов: обломки мебели, искорёженные панели на стенах, кровь, стекло, осколки — всё это смешивалось в хаотическом беспорядке. По всей площади огромного помещения, уставленного высокотехнологичными экранами и панелями, лежали тела турецких офицеров, павших в бою.

Заместитель штаба, заметив как Стёпа с Максимом бесстыдно поливают нижний ярус, неожиданно взрыкнул, очевидно оскорбившись от такой наглости, и перехватив свой меч, ринулся в последней отчаянной попытке подловить и достать хоть кого-нибудь, чтобы утащить с собой на тот свет. Но я вовремя заметил его атаку и метнулся наперерез, на полпути пронзая генерала клинком. Турок отчаянно вскрикнул и повалился оземь.