Точка бифуркации

Ну и мое воздушно-подводное шоу тоже сыграло какую-то роль, с этим трудно спорить.

В общем, тогда бритты решили не рисковать и придержали японцев. А теперь значит, Вилли надеется на мой ответный шаг? Вполне справедливо, и осталось только услышать лично от него, чего ему надо.

– Я хочу дать ясно понять лимонникам, – наконец добрался до сути Вилли, – что в случае поддержки ими французов по вопросу о Марокко Германская империя немедленно признает Трансвааль и установит с ним дипломатические отношения. И надеюсь, что ты готов пусть и не напрямую, но достаточно явными намеками заявить то же самое.

Ну что же, вполне ожидаемо. Это дело Вильгельма, и он, понятно, хочет вести сольную партию. Мне же от Марокко ничего не надо, даже мандаринов, потому что я их не очень любил в прошлой жизни и не изменил своего мнения в нынешней. И, раз уж Вильгельм предлагает мне место в подтанцовке, я не против. Спляшем как-нибудь с господином президентом, который, в отличие от другой истории, еще жив – возможно, что и медленный танец времен моей первой молодости. Вот только, нашептывая дядюшке Крюгеру на ушко что-нибудь соблазнительное, желательно все время помнить, что его зовут Пауль, а не Фредди. А то не хватало еще такое ляпнуть по невнимательности.

Глава 21

Вот что женитьба-то животворящая с человеком делает, думал я, глядя на вытянувшегося по стойке «смирно» Куликовского. Еще месяц назад при виде него у многих появлялась мысль – да кто же этому неоперившемуся юнцу догадался присвоить капитанский чин? Сейчас же если и возникал вопрос, то практически противоположный. Почему этот солидный авиационный капитан до сих пор не полковник?

– Вольно, капитан, присаживайтесь и чувствуйте себя как дома. И, если вам не трудно, удовлетворите мое любопытство – чем же вам не угодил уставной «пэ-эр», что вы ходите с маузером?

Сейчас, разумеется, собеседник был с пустой кобурой, оружие при входе в Гатчинский дворец положено было сдавать всем. Так что маузер остался на проходной – весьма весомая дура с отвратительным балансом и рукояткой, лично мне более всего напоминавшей фарфоровую ручку бачка унитаза начала шестидесятых годов. Кто постарше, должен помнить – бачок сверху, а вниз свисает ручка на цепочке, и за нее нужно дергать. Даже, помнится, стишок про это какой-то был.

– Привык я к нему, ваше величество, в Африке. Прошу разрешения и здесь носить его в качестве личного оружия.

– Мы же одни, так что – Александр Александрович. Можно Сан Саныч. Ладно, носите, раз уж привыкли. А позвал я вас вот зачем. Великий князь Александр Михайлович хочет видеть вас своим заместителем по летной части. Это полковничья должность, так что подполковника вы получите довольно быстро, ну а там как служба пойдет. Но есть другое предложение – пилотом в личный его императорского величества авиаотряд. Это не совсем то, что можно подумать. Отряд, хоть и это и не афишируется, довольно большой. В него входят не только экипажи бортов номер один и номер два, но и заводские испытатели в Твери, и уже три эскадрильи штурмовиков, которые недавно начали разворачиваться в полки. Вам же предлагается должность пилота-испытателя на Тверском авиазаводе. Не слышали про него? И правильно, он секретный. Расположен, кстати, не в самой Твери, а в десяти километрах от нее, и считается вагоноремонтным. Там производятся значительно более совершенные машины, чем «эм-два».

– Теперь понятно, почему «эмки» десять лет подряд выпускались в почти неизменном виде и мизерных количествах, – кивнул Куликовский. – Разумеется, я предпочел бы пойти испытателем на завод.

– Не спешите, тут есть две тонкости. Первая, возможно, не имеет для вас большого значения, но я ее все же озвучу. Подполковника вы там получите не так скоро, как у Сандро. И вторая. Тверь – это все-таки не Питер. Кроме того, авиазавод даже и не в Твери, жить вам придется в закрытом городке при нем. Вы об Ольге подумали?

– Простите, а закрытый – это как?

– Примерно как в Гатчине. Гости допускаются только по предварительной записи, жители могут в любое время городок покидать, но обязаны всякий раз сообщать на контрольно-пропускном пункте, куда и ориентировочно на какое время они отправляются.

– Ольга не раз говорила, что поедет со мной хоть на край света, – слегка обиделся за благоверную Куликовский. – Ей не нужны великосветские развлечения, тем более, что в этом городке мы, наверное, будем жить не в землянке и не в палатке.

– Да, поначалу в стандартном четырехкомнатном доме, а потом видно будет. И, раз с местом дальнейшей службы мы с вами определились, давайте перейдем к ее сути. Надеюсь, вы понимаете, что своим последним полетом вы доказали эффективность корабельного базирования авиации. Вот в этом направлении вам и придется работать. Для начала – как вы представляете себе боевой авианесущий корабль? Не поверю, что вы не размышляли на эту тему.

– Конечно, Александр Александрович, размышлял, чем же еще в плавании от Дурбана до Гамбурга заниматься. И пришел к выводу, что самоочевидным является следующее. Сам корабль – большой быстроходный транспорт наподобие, например, «Смоленска». На нем установлены четыре или пять катапульт для запуска самолетов. И еще один кран в дополнение к тому, что стоит на корме, для подъема самолетов с воды. Базироваться на корабле такого размера сможет до двадцати машин. Это я описал самое очевидное решение задачи. Оно пришло мне в голову первым – и, я так думаю, наверняка быстро придет еще кому-нибудь.

– Немцам уже пришло, они сейчас спешно именно такое и проектируют, – подтвердил я.

– Неудивительно, они, пока мы шли до Кейптауна, чуть ли не обнюхали каждый болт в «эмке» и особенно в катапульте. Однако на самом деле есть хоть и менее очевидное, но зато более эффективное решение. Взлетать не с катапульты, а с палубы, как с летного поля, и садиться на нее же. Вот только это, скорее всего, потребует специального корабля, переделкой имеющегося уже не обойдешься.

Похоже, мне не удалось скрыть разочарования – я-то надеялся, что концепция нормального авианосца родится еще не скоро. В другой истории она возникла лет через десять после появления первых авиаматок наподобие той, что описал мне новоявленный зять. А тут он же выдает идею сразу! Значит, и другие смогут, что не вызывает особого энтузиазма. Единственное утешение – может, он один такой уникум, что везде ищет какие-то свои пути? Не зря же, в конце концов, Ольга выбрала его из десятков маячивших у нее перед глазами корнетов.

Куликовский мое разочарование, похоже, заметил, но интерпретировал его неправильно, потому что начал объяснять:

– Ва… Александр Александрович, я знаю, что корабль с длиной палубы в триста метров сейчас построить невозможно. Может, когда-то в будущем… но ведь «эмка» далеко не самый совершенный самолет! Наверняка у новых моделей, если специально задаться этой целью, можно будет сократить разбег. Кроме того, каучуковая катапульта великого князя Георгия, хоть и не сможет запустить тяжелый аэроплан, сократить ему разбег будет в силах. А пробег, да еще без груза и почти без топлива, даже у «эмки» всего пятьдесят-шестьдесят метров.

Еще бы, подумал я, у нее паровые двигатели, которые реверсируются одним движением рычага. С бензиновыми ничего подобного сделать не выйдет. Впрочем, есть и другие методы торможения, так что продолжим оказавшуюся довольно увлекательной беседу.

– Хм… и каковы же, по-вашему, преимущества такого авианесущего корабля перед тем, что вы описали ранее?

– Тех, что видны сразу – как минимум два. Когда я садился на воду на лыжах, то волны создали мне некоторые трудности, а моряки мне потом сказали, что океан таким спокойным – два балла волнения – бывает редко. Да я и сам это видел. Это значит, что при трех баллах посадка будет сильно затруднена, при четырех – связана с большим риском, а при пяти и выше – невозможна. А посадка на поплавках даже несколько сложнее, чем на лыжах, я в этом уже успел убедиться.