Точка кипения
Шрифт:
– Неохота помирать окончательной смертью, знаешь ли.
– А бронетранспортер на что? Уж проехать-то по коридору ты сможешь.
– Док, ты понимаешь, что, если меня там прикончат, то насовсем?
– Ну, не насовсем…
Эдвард осекся и замолчал, глядя на меня откровенно подозрительным взглядом. Таким, который бывает у человека, задумавшего сделать очень большую гадость, но опасающегося, что окружающие могут не понять и не простить его за этот поступок.
– Чего?
– А как ты, Крабов, смотришь на то, чтобы действительно умереть в бесконтрольной зоне и начать игру заново? Мы тогда сразу начнем
– Мне кажется, ты слегка охренел.
Очкарик недовольно поджал губы и сделал строгое выражение лица:
– А мне кажется, ты забываешь, что находишься на службе и должен выполнять приказы.
Я получил очередное веское доказательство того, что вокруг меня собрались одни уроды. Впрочем, чего еще ждать от гнусных ботанов и рептилоидов…
– Это ты забываешь, что после обнуления у меня может напрочь пропасть тяга к игре и я в результате не смогу за оставшиеся месяцы набрать ни одного уровня.
Уверяю тебя: глубокая депрессия мне обеспечена. Заберусь в какой-нибудь пустой бункер и буду лежать там овощем: читая форум и прокачивая отшельничество. Такой вариант кстати, окончательно похерит всю твою работу.
Некоторое время мы мерились недобрыми взглядами, затем доктор сдался и выдохнул:
– Хрен с тобой, Крабов, не обнуляйся. Но еще четыре единицы ловкости чтобы к следующему разу набрал. Иначе я решу, что толку от тебя все равно нет и твоего персонажа придется пустить под нож.
Мне стало заметно спокойнее. Хоть и не до конца.
– Договорились. Но мы возвращаемся к тому, что прокачиваться мне будет очень трудно и…
– Мы возвращаемся к тому, что кое-кто малость очкует, трепеща при одной мысли о бесконтрольной зоне. А там, кстати говоря, опыт лучше идет. Четыре лишних уровня набрать – раз плюнуть.
– Я не могу управлять бронетранспортером. И топлива в нем нет.
– Ты вот сейчас сам себя слышишь, очкозавр малолетний? – Ботан с негодованием всплеснул руками. – Купил соляру, сел и поехал.
– И сдох.
– Тьфу.
Секунд десять куратор о чем-то размышлял, затем пожал плечами:
– В конце концов, это твое дело. Не насильно же мне тебя из бункера выпинывать. Просто помни, что все твои страхи идут от незнания того, что скрывается за дверью. Узнать это поможет та колымага. В ней можно спрятаться, на ней можно убежать от врагов в безопасную зону. А дальше… ты наверняка ведь не подумал о такой вещи, как лебедка с таймером?
– Само собой, – в голосе очкарика явственно прозвучало самодовольство. – Это же элементарно. После смерти в бесконтрольной зоне у игрока остается двадцать четыре часа на то, чтобы кто-то доставил его браслет на нормальную территорию. Поставь таймер лебедки на пять минут, привяжись к ней, а потом иди куда хочешь. Когда она включится, притащит обратно либо тебя, либо твой хладный труп. И все будет отлично.
Я уставился в стену, обдумывая слова ботана. Его решение выглядело четким, логичным, вполне выполнимым… а риск, связанный с посещением бесконтрольной зоны, практически исчезал.
На самом деле исчезал.
– Доктор, ты все-таки мозг. Иногда ведешь себя как ушлепок, но голова точно варит.
– Знаю, Крабов, знаю, – Эдвард вальяжно откинулся на спинку кресла и закинул одну из
ног на стол. – Чего стоишь? Иди, виртуальность ждет своего Очкозавра.Ну вот, теперь еще и прозвище позорное навесить пытается, падла четырехглазая…
Очнулся я все там же – посреди лаборатории. Сломанные механизмы, кувалда, алюминий, осуждающая тараканья физиономия…
– Стоп. А куда мне спешить? Дел пока и так хватает…
Рубить мягкий металл оказалось достаточно просто и спустя час я выработал наиболее действенную стратегию. Сначала нужно было сделать что-то типа перфорации – как в туалетной бумаге. Затем перетащить лист на ближайший станок – так, чтобы один из краев свешивался.
Повиснуть на этом крае, а при необходимости – обстучать его кувалдой. Повторить со следующим куском.
Хотя пластин в лаборатории имелось несколько десятков, времени у меня тоже было навалом. Вдобавок, спать персонаж не хотел… точнее, очень хотел и даже страдал от недосыпа, но на скорость рубки это никак не влияло.
В общем, куча металлических квадратов неуклонно росла.
Спустя три дня монотонной возни я все-таки переработал весь имевшийся в бункере запас алюминия. И с отвращением посмотрел на точно такую же стопку титановых листов.
– Да лучше сдохнуть, чем еще раз…
[Внимание! Ваша приверженность физическим нагрузкам впечатляет. Го. с какой радостью вы изо дня в день повторяете мучительные упражнения, вызывает восхищение. Поздравляем. Вы получаете достижение «Спортсмен». Эффект достижения: +1 к силе.] – Ага, с радостью. Просто от счастья плачу, едрена вошь.
Расположившаяся рядом гора нарубленного металла вызывала ужас. Потому что квадратов накопилось под восемь сотен, а мой персонаж мог поднять максимум три штуки.
– Волосатый, лодырь чертов… буду пичкать тебя мутагенами до тех пор, пока силу не поднимешь, – пробормотал я, сделав примерно пятидесятую по счету ходку от лаборатории до базы. – Сделаем тебе грузоподъемность, будешь сам такие вещи носить…
Прохаживавшийся рядом таракан остановился, почесал одной из лапок мохнатое пузо, а затем презрительно пискнул. Наверное не поверил, что хозяин способен скормить ему такое количество ценных шариков.
Правильно, в общем-то, не поверил…
Через несколько часов я сделал последний рейс бросил на пол чертов металл, шлепнулся в кресло и открыл аукцион.
Продажа редких элементов шла именно так, как и говорил в свое время очкарик – никак. Всякую мелочевку, стоившую вполне вменяемых денег, люди разобрали, а вот тот же плутоний остался нетронутым – идиотов, готовых отдать вполне реальное бабло за кусок виртуальной фигни, становилось меньше с каждым днем.
Тем не менее, около тысячи кредитов я все-таки срубил.
– Похоже, теперь настала пора обвалить рынок…
В розницу алюминий стоил довольно дорого – от пятидесяти до ста кредитов за килограмм. Но цены на оптовые партии были гораздо более низкими. Раз в десять более низкими.
Чистого металла у меня образовалось больше шести тонн и продавать его я собирался еще дешевле среднерыночного прайса. Чтобы действительно продать, а не рассматривать черт знает сколько времени висящие на торгах и никому не нужные лоты.
– Одна тонна – пять тысяч кредитов… шесть с половиной тонн – тридцать две тысячи кредитов… ни хрена себе.