Точка невозврата

За прошедшие тридцать лет родилось всего сто пятьдесят тысяч детей, и с каждым годом статистика становилась только страшнее. Как оказалось, самое весёлое было ещё впереди: мы стали последними, рождёнными естественным образом. И да, я находился в списке этих счастливчиков.

Сообщество учёных всего мира пошло на отчаянный шаг. Законы о генной инженерии в отношении человека были пересмотрены, но наука сильно отстала в данной области. Мы оказались гораздо сложнее любого живого существа на планете. И всё, что вырастало в пробирке, не имело разума или той самой души. Лишь оболочка, отдалённо напоминающая человека.

Ответы нашлись на орбите. Информация, что там хранилась, помогла выяснить причину напасти, но не то, как её побороть. Но у человечества появилась надежда. Технология переноса сознания позволила отсрочить гибель цивилизации. А другая информация указала место, где можно начинать поиски ответа.

Все силы и ресурсы были переброшены в космическую программу. Но даже имея доступ к удивительным технологиям и понимая принципы их работы, люди потратили очень много времени на то, что всё это освоить. Только для того, чтобы убрать ошибки в расчётах физики, ушло несколько лет.

Параллельно с этим менялось производство, так как многое из того, что мы делали, попросту не подходило под новые концепции. Да и не все охотно приняли на веру полученные знания предков. Всё это оспаривалось, перепроверялось опытным путём, допускались очередные ошибки, на исправление которых тоже требовалось время… А оно натурально утекало сквозь пальцы.

Появились первые проблемы в программе клонирования. Всё чаще оболочка попросту отторгала разум. Дело было в физиологических границах. Мозг не позволял загрузить в себя опыт нескольких поколений, но отказаться от наработанных знаний мы не могли. У нас не было возможности воспитать новое поколение, а разум старого приобретал всё большие объёмы.

Решение нашлось, но оно было настолько безумным, что в его реализацию не сразу поверили. Матрицы разума стали дробить на части, вычленяя лишь самые необходимые навыки и таланты. Затем всё это собиралось в новую личность и загружалось в оболочку. При этом никто точно не знал, что получится на выходе.

А чтобы избавиться от кучи близнецов с бесполезными наборами качеств, клонов собирали в отдельных лагерях, где из сотни в живых оставляли максимум пятерых. Но предполётная программа должна была содержать лучших из лучших. И вскоре мир превратился в сплошной лагерь неестественного отбора.

И всё это придумал я. Нет, не тот я, что сейчас валялся на полу в палатке, на чужой планете, а настоящий я, последний из рождённых.

И естественно, что к собственной селекции я отнёсся сильно иначе. Более тщательно, бездушно рассматривая под микроскопом каждое необходимое качество. А когда партия моих клонов поступила в лагерь сепарации, выйти из него должен был только один. Однако и он ненамного пережил своих братьев. Лишь до того момента, пока не было скопировано его сознание. Оно-то и вошло в базу тех, кого должны отправить на Элпис.

Может случайно, а может и намеренно, но при загрузке что-то пошло не так. Та личность, что должна была встать у руля, исказилась. И я склонялся к тому, что без стороннего вмешательства дело не обошлось. Скорее всего, не без причины. В первую очередь потому, что мою личность сохранили, хоть и завернули в другую оболочку. Видимо, работы над матрицами сознания не прекращались даже во время полёта. Но наверняка я этого не знал. Не стоит исключать, что таков был мой изначальный замысел.

Внезапно я понял, что уже давно пришёл в себя и размышляю обо всём этом осознанно. Волна воспоминаний улеглась, смешавшись с оболочкой другого разума, став наконец единой целостной личностью. Но я продолжал лежать с закрытыми глазами, пытаясь собрать в кучу всю цепочку событий.

Изначально на Элпис высадились учёные. Геологическая разведка для сбора и изучения биоматериалов, а также поиска древних технологий. Затем поток рабочих для создания укреплённых пунктов, и только затем — военные. Я вошёл во вторую группу переселенцев под видом рабочего. Так сказать, эдакое прикрытие.

Затем учёные наткнулись на останки древней военной базы и случайно запустили защитный протокол, после чего в их рядах образовались огромные пробелы. А самое поганое в том, что мы утратили связь с ковчегом и перестали получать указания. План посыпался, словно карточный домик.

Мы остались сами по себе. Наверняка какой-то сигнал с орбиты должен был в определённый момент снять блок с матрицы разума, но он так и не поступил, даже когда пал защитный купол. Возможно, сигнал и был отправлен, но его вполне могли экранировать наниты древней машины. Пока всё это лишь теория, но учитывая полученные мной знания прошлого — очень близкая к истине.

Я открыл глаза и посмотрел на Аду, чьё лицо всё так же нависало над моим.

— Привет, — произнесла она и улыбнулась.

— Угу, — буркнул я. — Виделись уже. Что это было?

— Я активировала вирус, который в тебя подсадили, и твой разум открылся. Теперь ты тот, кем должен быть.

— Этот вирус уничтожает наши технологии.

— Это ваше спасение, — мило улыбнулась она.

— В смысле? — не совсем понял я.

— Мы вернёмся в ваш лагерь и…

— Нет, — сухо отрезал я, — Я не стану подвергать людей опасности.

Ада замерла и несколько секунд смотрела на меня немигающим остекленевшим взглядом. Будто кто-то решил поставить её на паузу. Впрочем, я знал, кто на такое способен и зачем он это делает. Кажется, сейчас я снова вступлю в диалог с коллективным разумом Элпис.

— Ты ведь вспомнил, зачем вы здесь? — так же внезапно заговорила она. — Лекарство находится в тебе. Ваш вид исцелится, и вы снова сможете иметь детей. Ты же видел другую общину и понимаешь, что мы говорим правду. Таково наше решение: откажитесь от войны, и вы сможете жить.

— Думаете, вы нас переиграли? — усмехнулся я, — А как вам такой вариант: для начала мы освободим планету от вас, а затем я принесу людям лекарство?

— Мы создадим новых воинов. Если потребуется, мы будем плодиться быстрее, чем вы — нас уничтожать. Наши цивилизации уже проходили этот этап. Да, вы стали сильнее, а ваше оружие более мощное. Признаюсь, мы не ожидали подобного, но у нас тоже есть чем вам ответить. Мы предлагаем мирное решение…

— Вы хотите лишить нас всего и загнать под контроль.

— Это не так…

— А как? Сколько земли вы готовы нам отдать? Пройдёт два-три столетия, и нам станет тесно на том клочке, что вы для нас выделили. Или ты думаешь, я не понял, что это за твари копошатся там, в грязи, и почему река, вдоль которой я иду уже вторые сутки, не кончается? И что-то мне подсказывает: даже по окончании сезона дождей эта грязь не пересохнет. Готов дать руку на отсечение, что она выступает в качестве границы, за которую нам нет хода.