Точка отрыва
Шрифт:
— С Кошкой? — переспросил Чауш, не сообразивший сразу, что к чему.
— С матерью твоей, балбес! — мутная жидкость разлита была точно по краешкам стаканов. Даже с горочкой маленькой — «по-спецназовски». — Куда катимся… Ну, будем! — Пчелинцев отсалютовал емкостью.
— Товарищ полковник…
— Ты мне «товарищей», Дмитрий Андреевич, для плаца оставь, — выдохнул полковник и поставил пустой стакан на стол. — А Седьмой, когда в жены Кошку брал, очень парился, что он старший сержант всего, а она — старший лейтенант. Вот только я тебе, малый, ничего не говорил.
Вроде бы стакан самогона — малая доза на сто с лишним полковничьих
— Там берет был еще.
— Зеленый? Тоже его, не сомневайся. Носился с ним, как дурень с писаной торбой. Как ни зайдешь, так на самом видном месте торчит. То на глобус натянет, то на полке живописно расположит. Пограничные Войска, как же…
Полковник сплюнуть хотел, но передумал и подмигнул Чаушу: — Внимания особо не обращай. Мы с ним постоянно фаллосометрией занимались, вот осадок и остался. На чем я там остановился? — Пчелинцев плеснул еще по полстакана и с сожалением убрал бутылку обратно в сейф.
— Вот только, как притащил он тебя с мамкой сюда, да мне на руки сдал, так сразу на Украину свою и сорвался. И родные там, мол, и сослуживцы первые. Он же, где только не служил. Сам смеялся, что в трех армиях и в пяти родах войск. Придурок батя твой, но человек отличный. Мы с ним такого наворотить успели… Он у тебя, хоть трепло то еще, да и хвастать мастак, но с одним ножом на пяток желтых выходил. Сам видел.
— И что? — спросил Чауш, уже немного отупевший. Самогона почти триста грамм, да про отца такое… Смесь убойная.
— Да ничего. Прошел сквозь них, финку о штанину вытер, да дальше пошел, — полковник замолчал, явно блуждая по задворкам памяти. — Хоть и мелкий он был. Если со мной мерять, конечно. Да что там говорить, — Пчелинцев махнул рукой. — Не те люди нынче пошли. Да и откуда им взяться, если с сотню Чернобылей жахнуло…
— А вообще, как все получилось? — тема Войны особо закрытой не была, просто не вспоминали ее и все. Потеряно слишком многое и слишком многие. А в ранах копаться любителей находилось мало. Так, разве во хмелю пару слов кто обронить мог. Поэтому и ловило молодое поколение каждое слово о прошлом…
Самым словоохотливым, как ни странно, из всех рассказчиков оказался Пчелинцев. Особенно, после второго стакана…
— Да что там рассказывать, Дим! Одни обнаглели до края, вторые в отказ пошли. А третьи глянули на все это и решили сработать на опережение. А потом цепная реакция покатилась…
— И что?
— А что могло быть? — удивился полковник. — Северная Корея по Южной, Китай по Тайваню и Вьетнаму, Индия с Пакистаном — друг по дружке. Про наших с янкесами вообще молчу. Как из ведра сыпали. Сработали на «отлично» — весь мир в труху.
Вот только, как до основания все разрушили, никто и не почесался что-то новое делать. Не до того было. Папашка твой умно поступил, вас с матерью в машину загрузил, с вещами вместе. Кошку за руль, тебя на пол, сам карабин в зубы, «броники» на окна. И ко мне, в бригаду, на всех парах. А там…
Полковник вертел карандаш. А тот хрустел, ломаясь в сильных пальцах.
— У нас желтые главная беда, по Югу — черные. Жили беднее, попривычнее, да и не попало по ним столько… Вот и лезут как тараканы.
Рассыпался по столу грифель. Полковник озадаченно посмотрел на остатки карандаша. — Вот же гадство какое. Хорошую вещь поломал. Дим, как идти будешь, свистни на камбуз, пусть пожрать чего принесут. А то ты мне весь
обед испоганил пьянкой своей…Планета не простила человеку сотен взрывов и ответила в своей излюбленной ассиметричной манере. Климатом. Летом — выжаривая поверхность напрочь, а зимой — заставляя людей сидеть по норам, боясь лишний раз нос высунуть, чтобы не отмерз. А осень «радовала» затяжными недельными дождями. Дороги превращались в реки, а реки становились похожими на Волгу в районе дельты…
До этого все атаки на склады летом шли, в жару. Или самой поздней весной, когда подсыхало болото, посреди которого располагалась «Заимка». Давнее попадание ракеты в плотину создало замечательный крепостной ров, по весне разливающийся еще обширнее, оставляя только узкую полосу земли. Старательно пристрелянную. Банда обычно пыталась проскочить ее на полном ходу. Взлетали в воздух несколько машин, и по очумевшим от страха придуркам начинали работать пулеметы и снайперские винтовки. В лучшем случае, выживал один из десяти незваных гостей. Если, конечно, к местным жителям в руки не попадал. А руки у тех добрые. Что с творческим подходом и наличием свободного времени приводило к интересным результатам.
Чауш как-то попал на казнь, глянул… Блевал далеко и долго. Но жалости не испытывал. Не тех существ заживо закапывали по шею голову, посреди свиного загона, чтобы чувства какие-то были. А свинины на «Заимке» и так в пищевой раскладке не значилось…
Желтые пришли в начале весны, когда их никто не ждал. Но среди врага появился кто-то знающий не только о возможной добыче, но и об уровне риска. И догадывающийся как его снизить. Желтых собралось тысячи четыре, по нынешним временам — покруче армии Чингиз-хана. Прошли через заболоченную пустошь, что тянулась километров пятнадцать, там считанные посты стояли, а хуторов вообще не было. От самой старой границы притащили полтора десятка БТРов и две установки РСЗО. И несколько глушилок хитрых, что перед самой Войной в войска пошли, те устройства напрочь любую электронику вырубали. Для примитивных датчиков, собранных на коленке, хватило с головой.
И, вдобавок, загнали в ледяную воду начавшегося паводка несколько сотен пехотинцев.
Скольким из них удалось не утонуть, наверное, даже самый главный «желтый» не знал. Но часть добрела, растворившись по территории, обходя редкие патрули.
И в шесть утра желтые ударили. Удар был всего один, но стал смертельным. Сначала залп РСЗО накрыл жилые казармы, попутно смешав с землей и бетоном, половину комендантского взвода на плацу… А потом вдруг оказалось, что за каждым кустом сидит по десятку желтых. Готовых рвать благополучных и сытых «белых» зубами. И пусть у них один автомат на троих, но в твоем магазине патроны кончаются очень быстро, а перезарядить, когда на тебя несется воющая стая, уже не успеть…
С севера широким фронтом по бурлящей воде заходили БТРы с основным десантом на броне и плотах. А встречать их уже почти и некому…
Полковник, харкая кровью, швырнул в Чауша разгрузкой с пятком магазинов, поудобнее расположился в ворохе битого стекла, и начал выцеливать низенькие фигуры, перебегающие в дыму.
— Уходи! Найди Кошку и вали на хер отсюда!
— А…
— На хер вали! — обернулся Пчелинцев, щерясь в оскале. — Приказ, сержант! Ее вытащи! На выход, сука!!!