Точка отрыва

Урусов молча подхватил полковничью разгрузку и побежал. Не на выход. В другую сторону, прямо по коридору, до упора. Там — десять пролетов, деревянная лестница наверх, на крышу. А на крыше «Утес» стоит, в точке пулеметной, по периметру обложенный мешками с землей. Штатный расчет добраться так и не сумел, потому как взлетел на воздух вместе с бетонным блоком казармы. Вот и замер в нетерпении пулемет.

Так, сдернуть к чертям масксеть, вставить ленту в приемник, взвести затвор… «Прицел пятнадцать, трубка пять!» Или как там говорили в старых фильмах о прошлой войне? Спуск выжался на удивление плавно. Прогрохотала, перекрывая все шумы близкого боя, длинная очередь, разорвав в кровавые клочья нескольких особо везучих желтых. Особо везучих, потому что 12,7 мм раненых редко оставляет.

Снизу откуда-то ударил автомат, вплетая свой басок в хриплый рев пулемета. «Пчелинцев, живой!» — мелькнула радостная мысль. И тут же вылетела. Не время думать — время ленту менять.

Примерно минут через сорок-пятьдесят стрельба на территории помалу начала стихать. Так, кое-где еще звучали короткие очереди, да трещало пламя многочисленных пожарищ. И стоял непрекращающийся крик со стороны уцелевшей «семейной» казармы.

Желтые, легко вычислив пулеметную точку, долбили по крыше из всего, что под рукой оказалось. Хорошо хоть, что кроме разномастного легкого стрелкового, больше под рукой у них ничего не было. Чауш прополз под парапетом, хоронясь от крошки, выбиваемой неприцельной, но частой стрельбой. Выглянул краем глаза.

С фасада — человек сорок безостановочно поливают огнем позицию. Случайная пуля прошелестела над головой, полностью отбив желание высовываться.

Патронов к «Утесу» больше нет. Смысла тут сидеть тоже. Желтые подгонят БТР с автоматической пушкой и разберут крышу по кирпичику.

Самое время уходить. Подпихнуть под пулемет ворох масксети, кинуть сверху кусок доски, который год валяющейся на крыше. Доска в хлам прогнившая, но для дела сгодится. Пулемет как можно выше, задрать стволом в зенит… И в узкую щель — РГД с вырванным кольцом. Подарок узкоглазым.

Желтые продолжали крошить парапет с фасада штаба. А вот с тыла и не было никого. Там пустырь начинался, заботливо засаженный ежевикой пополам с шиповником. И окна только с третьего этажа начинаются. Вот желтые и решили, что никуда пулеметчик не денется. Не с крыши же прыгать будет.

А вот будет. Потому что два дня назад проводились на штабной крыше занятия по альпинизму. И так и остались в укромном уголке, под навесом, четыре бухты веревки-«десятки» и прочее положенное снаряжение.

Конец на вентиляционную шахту накинуть, булинь завязать, кинуть контрольку. Разбежавшись, метнуть две гранаты, стараясь угадать поближе к стрелкам.

Натянуть страховочную систему, «восьмеркой», истертой до «иголки», ввязаться в веревку. Широко размахнувшись, еще одну гранату через парапет запустить.

И вниз, пролетев пять этажей в два касания за несколько секунд, не жалея сгоревших ладоней. Не выстегиваясь, ножом по натянутой еще веревке рубануть, АКС в руки и бежать. Стена колючих зарослей для чужих непроходима, а у своих всегда тропки нахоженные имеются.

Домой не пройти. Если от дома что осталось, то там сейчас узкоглазые…

Сами собой навернулись слезы. Мать всегда ругала за них, называя дурацким отцовским наследством … Мать… Чауш сбился с бега. А ноги сами понесли в сторону городка. Пока не ударила в левое плечо пуля, чуть было не опрокинув на землю. Урусов вскинул правой АКС… Патрон в стволе, затвор взведен… В грязной луже остались лежать изломанными манекенами двое желтых. Подхватить оружие убитых, выдернуть из брезентовых подсумков пару рожков, ухватить ближайший рюкзак…

Раненный сержант нырнул в свежие развалины, бывшие недавно зданием вспомогательной котельной, молясь всем богам, кого помнил, чтобы дали пережить этот день. Не ему. Матери…

Чауш рискнул вылезти из ненадежного укрытия часов через десять. В тесной каменной норе сумел стащить мокрую от крови куртку и кое-как замотать рану, плеснув картофельно-рисового самогона из фляжки, оказавшейся в рюкзаке «желтого». Хорошо хоть, кость не разворотило, только мышцу задев. Касательным отделался…

Желтые только за полночь угомонились. Да и то, по всей базе горели костры.

То, что искал, сержант нашел быстро. Один из тех БТРов, под прикрытием которых шли на штурм желтые. Первый не подошел по всем параметрам. Практически пустые баки, от двух колес по правому борту — только ошметки корда вперемешку с горелой резиной. Да и проржавевший чуть ли не насквозь. Со вторым лучше: единственный минус — кровь мехвода, неудачно плеснувшаяся на оптику. К счастью, основная часть в шлемофоне осталась. Как там оно звучит в оригинале? «Шомполами в ухи перетыкать»? А тут не шомпол, а самая обычная «вишня». Но не хуже шомпола работает, особенно, если в висок бить. А кровь протереть недолго. Да и легкую тушку ни разу в жизни не евшего досыта желтого из БТРа выкинуть не намного дольше.

Зато боекомплект почти нетронут. И бак залит под завязку, ценным бонусом — несколько канистр с горючкой в десантном отделении лежит. Километров на пятьсот должно хватить. «Километров на пятьсот? — Бежать собрался? — Да, собрался. — И почему же? — Да потому что! «Заимки» нет, «шмели» погибли… — Все погибли? Или, может быть, кто сидит сейчас, как ты пару часов назад, и ждет помощи… — От меня ждет? Один человек — один ствол? — Один ствол? Так сразу и скажи, что трус… Которого не известно за что звали Камышовым Котом…».

Взревел застоявшийся КАМАЗовский двигатель, чуть не поперхнувшись черными хлопьями сажи. Почти четырнадцать тонн стали, ведомые неумелым водителем, дернулись, проскочив одним прыжком метров пять. Передние колеса наехали на нескольких желтых, расположившихся у костра. Шум двигателя заглушили визги и крики.

Где-то поблизости заверещали на китайском, непонятно, но противно. По броне защелкали пули...

Так, а теперь — к пулеметам, найти нужные ручки и маховики.

В темноту, уже начавшую пробуждаться от воплей и грохота стрельбы, ушел огненный росчерк. Дмитрий не целился. С «ночником» разбираться времени нет, да и смысла в том немного. Основная задача — навести побольше шума и хаоса. Пока желтые будут его гонять, у выживших «шмелей» есть шанс уйти из ставшей ловушкой «Заимки».

И в Края Вечной охоты пару десятков желтых отправить не помешает. Чтобы помнили, сволочи, и детей нами пугали. Если будут дети у них.

БТР метался по территории, давя всех, кто под колеса подвернется. Иногда останавливался, и, замерев ненадолго, начинал стегать по сторонам пулеметными очередями. А потом взбесившийся БТР пропал. Желтые, перепившиеся с вечера дармового спирта, так до конца протрезветь и не успели, целый день обыскивали «Заимку». Нашли на свою голову только десяток умело поставленных растяжек.

***

На следующий день ветер разогнал тяжелые тучи, которые так и не разродились дождем. Осторожно выглянуло солнце, щедро даря земле теплые лучи. Где-то в траве застрекотали первые кузнечики. Двое, сидящие на БТРе, дернулись, услышав непривычный звук. Парень машинально схватился за автомат, лежащий на коленях. Кузнечик застрекотал совсем близко, чуть ли не под колесами.

— Сынок, — маленькая ладонь прошлась по волосам, привычно взъерошив.

— Да, мам? — высокий парень в грязном камуфляже подался навстречу руке.