«Точка отталкивания»-1

Итак, успех. Он был. Но еще более был он нужен в про­фессиональной деятельности. Результаты в отдаленной пер­спективе не устраивали, и поэтому огромное значение имела реклама. Созданному при МВД СССР пресс-центру выделя­лись значительные денежные суммы. На советских читате­лей и зрителей обрушился поток заказной литературы, кино- и телефильмов о подвигах работников милиции (и, нужно сказать объективно, зачастую действительных, а не мни­мых). Писателей, художников, актеров и кинорежиссеров награждали солидными ведомственными премиями. Что же, кто платит, тот и заказывает музыку...

Из письма Арама Хачатуряна Щелокову:

«Дорогой Николай Анисимович! Этот марш я написал вдохновленный Вами и по Вашей инициативе. Ваше внимание и любовь к искус­ству, музыке — явление необычное, достой­ное восхищения. Мы, музыканты, очень Вам благодарны. Позвольте преподнести Вам в дар рукопись моего марша...»

Ну что же, возможно, бодрящий марш работников мили­ции был действительно нужен, но не сокращалось, а росло число умышленных убийств, изнасилований, грабежей, раз- боев. Подлинным бичом для всей страны становились квар­тирные кражи, возрождалась профессиональная преступ­ность. Это были жестокие реалии нашей жизни, которые никак не вписывались в надуманную да к тому же подкреп­ленную партийными решениями теорию о сокращении пре­ступности при социализме, вплоть до полного ее искорене­ния. Тогда и заявил министр о том, что основная деятель­ность милиции будет заключаться в предупреждении пре­ступных проявлений. Дело нужное и важное, возложенное на все наше общество и его государственные институты, решили подменить вновь созданными в системе МВД круп­ными подразделениями по профилактике правонарушений.

ПОТЕРПЕВШИЙ

В этот роковой день Вячеславу Васильевичу исполнилось сорок-лет. Более недели он «бюллетенил» (врачи обнаружи­ли воспаление легких). Держалась температура, но все же Астафьев решил сходить за праздничным заказом и вечером с друзьями отметить юбилей. Жена перед уходом на работу поздравила его от себя и детей и дала деньги на подарок. Он купил на эти деньги красивые импортные туфли...

Застолье было непродолжительным, потому что из всех приглашенных пришли только двое. Домой решили доби­раться на метро. На станции «Площадь Ногина» Астафьев сел в вагон поезда и тут же задремал. Болезненное состоя­ние и алкоголь сделали свое дело. На конечной станции метро, «Ждановской», перед отправлением поезда в тупик контролеры Воротилина и Мотникова увидели в одном из вагонов спящего человека с коробкой обуви на коленях. Рядом стоял портфель. Спящего разбудили и попросили пройти на перрон.

— Портфель-то ваш? — спросила его Мотникова.

— Нет, — покачал головой Астафьев, пытаясь опреде­лить, где он находится. — Ох, извините, портфель мой...

Астафьев протянул к нему руку, но его оттолкнула в сто­рону Воротилина, раскрыла портфель, и, рассмотрев содер­жимое, спросила:

— Если действительно ваш, что там находится?

Астафьев наморщил лоб:

— Водка, красная рыба, продукты... Что еще?..

— Вот и нет! — торжествовала Воротилина. — Здесь ко­ньяк!

— Да, коньяк,— заговорил Астафьев, — я совсем забыл, ведь ребята подарили мне коньяк...

Эти его заверения были запоздалыми. Воротилина свисте­ла, вызывая наряд милиции. Астафьев еще пытался убе­дить ее не делать этого, более того, предъявил служебное удостоверение, которое контролеры успели внимательно рас­смотреть, но на платформу уже поднимались два работника милиции.

Попытка Астафьева разобраться в конфликте здесь же к успеху не привела. На его удостоверение они не посмотре­ли. Заломили руки за спину и потащили вниз, где под платформой находилась комната милиции — унылое поме­щение со скудным освещением.

Вячеслав Васильевич пробовал слабо сопротивляться. Увы, он не догадывался, что для двух молодых парней в серой форме он обыкновенный «карась» и что на их жаргоне это означает: «Интеллигентный с виду человек, у которого наверняка есть деньги и ценности, а значит, есть чем поживиться во время обыска и затем обвинить самого же задержанного во всех смертных грехах».

Так в этот день, в начале девятого вечера, судьба свела Вячеслава Васильевича Астафьева с постовым нарядом ми­лиции станции метро «Ждановская» 5-го отделения милиции отдела по охране Московского метрополитена в составе Ло­бова, Панова, Емешева, Лозы, Самойлова и возглавляюще­го наряды старшего инспектора службы Масохина. Был еще один, не значившийся в списке наряда, но активно помогав­ший им нести службу. В нерабочее время — внештатный сотрудник милиции, а в рабочее — электромеханик по обслу­живанию автоматов метро Мезляев.

СЛЕДСТВИЕ

Представитель КГБ СССР полковник О. Д. Запорожченко начал разговор со мной о деле несколько необычно.

— Мы совсем не знаем вас, — сказал он, — да и времени познакомиться ближе у нас нет, но полагаю, что ситуация, в которую мы попали, исключительно сложна. Между нами должно быть полное доверие, поэтому прошу вас со мной во всем быть откровенным.

Признаться, такое начало меня несколько обескуражило, но что имел в виду Олег Дмитриевич, я понял только через несколько дней.

— Нами проработаны все станции Ждановско-Краснопрес­ненской линии, на любой из которых Астафьев мог вый­ти, — продолжал Запорожченко. — Удача ожидала нас на «Ждановской», именно там его задержал постовой наряд милиции. С этого момента наш коллега исчез. По нашей информации, в документах 5-го отделения этот факт не зарегистрирован. Протоколы допросов Воротилиной и Мотниковой, а также опознаний Астафьева по фотографиям — в деле. Мы предполагаем, что к его гибели имеют самое непосредственное отношение работники милиции. Более того, у нас есть основания полагать, что происшедшее попы­таются скрыть вышестоящие руководители органов вну­тренних дел. Мы обещаем вам полную поддержку и любую помощь с нашей стороны.

Эта версия действительно представлялась реальной, и реализацию намеченного плана мы начали в семь часов утра 14 января 1981 года. В кабинете начальника следствен­ной части Прокуратуры СССР Германа Петровича Каракозо­ва собрали около тридцати следователей, которым вручали пакеты и называли номера автомашин, рассредоточенных в районе Пушкинской улицы. Краткий инструктаж— и ко­манда: «По машинам!»

В служебных помещениях отдела милиции по охране ме­трополитена, территориальных отделениях и медвытрезви­телях, расположенных недалеко от станции метро «Жданов­ская», шла выемка документов.

Со службы или места жительства в следственный отдел КГБ СССР а Лефортово доставлялись лица, которые в тече­ние вечера 26 декабря 1980 года находились в комнате милиции или возле нее.

Да, свозили именно в Лефортово. Все остальные учрежде­ния подобного рода находились в подчинении Щелокова, а значит, не могли обеспечить надлежащей изоляции пред­полагаемых преступников. Более того, дальнейшая работа с ними могла быть уже бесполезной.

В этот день ни Щелокова, ни Чурбанова в Москве не было. Но происходившее было настолько необычным для столич­ной милиции, что кое-кто пытался не подчиниться требова­ниям работников Прокуратуры. Возникавшие конфликты умело разрешал заместитель начальника следственной части Юрий Николаевич Шадрин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО СЕМИДЕСЯТЫХ

Продолжали греметь литавры в честь потрясающих успе­хов советской милиции, особенно службы профилактики. Складывалось впечатление, что это — основное ее подразде­ление, а между тем продолжали хиреть уголовный розыск, служба БХСС. Оказывается, за одну и ту же зарплату можно было работать по-разному. Но какое это имело зна­чение для успеха, который был так нужен? Да никакого!

В уже упомянутом документальном фильме есть кадры, наводящие на невеселые размышления. Одной холодной снежной зимой Николай Анисимович руководил войсковыми учениями вверенной ему дивизии имени Ф. Э. Дзержинского. На плацу стояли боевые машины пехоты, солдаты лихо шли в атаку, утопая в снегу и стреляя на ходу из автоматов. С кем они собирались воевать? — вот в чем вопрос.