Шрифт:
Москва, кафе "У Гоги", 14 сентября 1999 года, 13:25
Вербовщика обложили очень грамотно. К его приходу для разговора с клиентом оставался свободен единственный столик по соседству с моим. На момент его явления я допивал молочный коктейль, лениво потягивая его через трубочку. А дождавшись собеседника моей жертвы, вынул мобильник и обиженно пропел в трубку:
– Счастье моё, ну когда же ты закончишь свою боевую раскраску?.. Хорошо, жду. А то я уже скоро с голода помру.
Студенточка юридического факультета ВИИЯ, трудящаяся у меня по полдня в качестве стажёра
Наташа выглядела на все сто, и я невольно залюбовался ею: в офис она являлась в строгом костюме, а сейчас нарядилась в обтягивающие брюки и не мене плотно сидящий свитерок, выгодно подчёркивающий стройную фигурку и довольно крупную грудь. При моих 185 сантиметрах она была ниже меня всего сантиметров на пять. Причём, без высоких каблуков.
– Ну, наконец-то!
– прижал я к себе стажёрку, сегодня играющую роль моей возлюбленной, и провёл ладонью по её спине.
Ого! А девочка-то оказывается - огонь! Как она отреагировала на эту ни к чему не обязывающую ласку! На работе ни я к ней никак не относился, ни она меня не воспринимала как нечто достойное внимания...
Мы, сделав заказ, негромко, чтобы у меня была возможность слышать разговор за соседним столиком, щебетали обо всяких пустяках, постепенно переходя на всё более и более фривольные темы. И когда я дал девушке заранее обусловленный сигнал о том, что пора сворачиваться (за соседним столиком уже договорились, и разговор шёл к завершению), Наташа абсолютно профессионально изобразила на лице испуг:
– О, господи! У меня же через полчаса лабораторная!
Она быстро подскочила, суетливо собрала выложенные на стол вещи в дамскую сумочку и, чмокая губами воздух, уже собралась бежать.
– Нет, так не пойдёт!
– совершенно искренне возмутился я и шагнул ей навстречу в проходе между столами.
Наташа снова очутилась в моих объятиях, и я постарался, чтобы в этот она была прижата ко мне всем телом. Поцелуй пришлось прервать, чтобы дать ей уйти. Но перед этим, касаясь её уха губами, я прошептал:
– Сегодня после десяти жду тебя в моей квартире.
– Да!
– прошептала она и куснула мне мочку уха.
Меня ещё несколько минут потряхивало от пережитых эмоций, но пришлось взять себя в руки, поскольку клиент "выпасаемого" вербовщика уже уходил.
Дождавшись, пока он скроется за дверью, я пересел за соседний столик.
– Простите меня великодушно, но я невольно стал слушателем вашего разговора.
– Хм, а мне показалось, что вы были всецело поглощены своей прекрасной - без каких-либо преувеличений - дамой...
– Увы, но столь интересная тема не могла не привлечь моего внимания даже в ситуации, когда его объектом должна была всецело быть женщина, сумевшая мне запасть в душу.
Я достал свою визитку и протянул её вербовщику.
– Хотел бы встретиться с вами при более располагающих для столь серьёзной темы обстоятельствах. Увы, но сейчас я немного не в форме: эта женщина умеет довести мужчину до невменяемого состояния!
И ведь, что характерно, мне даже врать не пришлось! Хотя весь этот разговор, к которому я шёл больше трёх лет, был просто
спектаклем.Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 15 сентября 1999 года, 7:30
Блаженно улыбающаяся Наташа, на которой была одета только моя рубашка, сидела на кухонном диванчике, обхватив обеими руками крошечную кофейную чашку.
– Отдай!
– засмеялся я, отбирая давно опустевшую посудинку.
– У меня сил нет, чтобы её поставить, - прошептала девушка.
– Ты просто монстр какой-то!
– На себя посмотри!
– хмыкнул я счастливо.
– Хорошо, хоть пару часов дала поспать... На занятия поедешь?
– Не-е-ет! И тебя на работу не пущу! Они без тебя не пропадут, а я - пропаду... Отнеси меня на руках в спальню, - протянула она руки.
– Я чуть сознание от счастья не потеряла, когда ты вчера меня в постель нёс...
И попытка поехать на работу, утонула в океане ласки. Мы даже спали, так и не разомкнув объятий.
Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 18 сентября 1999 года, 14:05
Бухгалтер, выполняющая обязанности кадровика, протянула свою зелёную папочку с аккуратной наклейкой посредине "Кадровые вопросы", где сиротливо лежало четыре листочка. Так, назначить временно исполняющим обязанности старшего кладовщика на время отпуска штатного сотрудника... Подписываем. В связи с производственной необходимостью направить в командировку с такого-то по такое-то... Подписываем.
– А это что?
– Заявление об увольнении по собственному желанию стажёра Алёшиной.
– Как по собственному желанию? Почему?
– Мы не имеем права задавать такие вопросы...
– Пришлите ко мне Алёшину. Немедленно.
Бухгалтер пожала плечами, и через пару минут в кабинет вошла Наталья.
– Наташа, это что такое?
– показал я ей листок, на котором была её подпись.
– Заявление об увольнении по собственному желанию...
– Но почему? Я тебя чем-то обидел?
– Нет.
– Тогда в чём дело?
Девушка неожиданно выпрямилась и её лицо закаменело.
– У каждого человека есть свои принципы, - негромко, но твёрдо заговорила она.
– Одним из главных моих принципов является - не спать со своими начальниками. Я его нарушила. Поэтому я здесь работать больше не буду.
Я разорвал заявление на несколько частей, скомкал обрывки и выбросил их в мусорку.
– Ты всё поняла?
– Тогда я уйду без увольнения!
И я запил.
Нет, на работе я появлялся абсолютно трезвый, хотя и с трясущимися по утрам руками. И пахал, как зверь, выматывая и себя, и сотрудников. Но каждый вечер, придя домой, выключал телефон, садился в кресло перед невключенным телевизоров и тупо напивался до беспамятства. Чтобы по звонку будильника проснуться, на автомате доехать до офиса, досидеть до восьми вечера, когда уходят даже самый закоренелые трудоголики, и уехать напиваться в опостылевшем кресле... Чаще всего я и засыпал в этом кресле, но когда сил хватало дойти до постели, я никогда не ложился спать в той комнате, где мы были с Натальей.