Точка ру

Воспоминание о Полтаве

Признаюсь вам, друзья, по чести,Да тут и нечего скрывать,Что в достославном этом местеНе довелось мне побывать.Над ним я пролетал, бывало,И проезжал его не раз,Но видно что-то не совпалоПо жизни главное у нас.…Итак, оно звалось Полтавой,Да и по сей зовется век,Но бренд, когда-то величавый,С теченьем времени поблек.Нет сил у сдувшейся державыТряхнуть могучей стариной.Был Всероссийский центр славы,Стал Незалежней – областной.…………………………………….Былые громкие победыБылинной поросли травой,Уж, почитай, три века шведыНейтралитет лелеют свой.Не то чтоб духом стали слабы,Да нет, скорей умом крепки,Сообразив, что на «Саабы»Есть смысл перековать штыки.И мы, чуть что, не лезем в драку,Уже не требует душаЛюбому братскому ИракуЛететь на выручку, спеша.И нам подсказывает разум,Что эффективнее всего,Подлунный мир наполнив газом,Внезапно перекрыть его.Какой свинец, какие ядра,Когда в критический моментРешают грамотные кадрыИ современный менеджмент.А как фигуры измельчали —Сплошные пешки на доске.…Гляжу на правнуков в печали,По славным прадедам в тоске.…………………………………………..Где вы, минувшего герои?Где духа гордого полет?Швед, русский пашет, плавит, роет,Кредит берет, жилье сдает.И «шайбу-шайбу!», «хейя-хейя!»Истошным голосом кричит,Когда в сакральный час хоккеяПред телевизором торчит.И тянет «туборг» после баниТаких же выползней среди,А мертвым пасть на поле браниУговори его поди.Что стоит воинская слава,Когда всему цена – пятак.…Увы, не суждено, Полтава,Мне побывать в тебе никак.Тех нитей, что бы нас связали,Давным-давно в помине нет.…Сижу на Киевском вокзале.Ночь… улица… вокзал… буфет…Едва переставляя стрелки,Идут с большим трудом часы…И – раной в сердце – на тарелкеШматок полтавской колбасы.

* * *

Вот вы говорите: что делать, такая страна…Какая такая? И что уж в ней прямо такого?Посмотришь – устроена вроде довольно толково:Парламент, полиция, армия, судьи, казна.Чего здесь ни хватишься, всё, выясняется, есть —Большая природа и выбор пейзажей богатый,А что до ресурсов – уверен, всей Счетной палатой,Трудясь круглосуточно, их и за месяц не счесть.Здесь музам раздолье, атлеты от века в чести,Преданием дышит любая кирпичная кладка,Здесь трудится вольно и спится впоследствии сладко,Вот только порядок не могут никак навести,Что, впрочем, отметил один наблюдательный граф.Вглядевшись в страну эту остро глазами навыкат,Он сделал сей вывод пред тем, как собраться на выходС вещами, и, в сущности, был исторически прав.Вот вы говорите – порядок. А нужен ли он?В порядке вещей ли спасенье страны этой вещей?Закон, говорите, способен зажать ее в клещи?Наверное, мог бы, да только не писан законЕе населению и, соответственно, мне,Поскольку душою являюсь его, как известно,И, в пропасть скользя со страной этой самой совместно,Уже не успею в другой я родиться стране.

Баллада о сослуживцах

Сейчас на дворе уже новый век,И даже представить трудно,Что кроме «Варяга» был еще «Грек» —Тоже нехилое судно.Ника над ним не простерла крыл,О нем не сложено песен,Славою «Грек» себя не покрыл,Сюжет его жизни пресен.Он мог бы его подсолить слегка,Но рассудил иначе,Поскольку валять не любил дурака,А быть в дураках – тем паче.Увидев «Варяга» в огне и дыму,Подумал: «Оно мне надо?»И показал японцу корму,Оставив с носом микадо.Башню в тот день ему не снесло,Взвесив все «pro» и «contra»,Потерь боевых он уменьшил число,А это важнее понта.Верх левантийская сметка взялаВ нем над варяжской блажью,Выбрав «была» из «была – не была»,Он жизнь сохранил экипажу.…Служили два друга в одном полку,В эскадре, если точнее,Один из них был малость ку-ку,Другой умом попрочнее.В итоге один чуток почудилИ воду набрал в отсеки,А другой еще до-о-олго и нудно ходилИз тех же варяг в те же греки.

* * *

Что-то, видно, со мной не в порядке,Не зовут на высокие блядки.Чуют, видимо, суки, нутром,Что не кончится это добром.А напрасно. Поскольку не прочь —И мое предложение в силе,Если б тем же добром попросили —Я хорошему делу помочь.Но назвать его, скажем, проектом,Чтоб не сильно тошнило при этом.

* * *

Все бы мне сидеть да стишки кропать,Нет бы мне пойти огород вскопать,Подковать коня, обогреть жену,Ой-да честь воздать зелену вину.Что за, братцы, я за такой урод,Коий год бегу земляных работ,На коне жена без меня давно,И на вкус говно зелено вино.За лэп-топом я напролет сижу,В монитор гляжу, злой табак сажу,Мне никто не мил, ни один не люб,Был лихой казак, стал сидячий труп.То не тонус мой от годов ослаб,То хандры моей наступил этап,А хандру-печаль разогнать бы чтобИ всего-то дел – запалить лэп-топ.На «Горбушке» я тот лэп-топ купил,Семь потов, покуда их цену сбил,Шапку в грязь бросал, злы кричал слова,Чем спалить такой, удавлюсь сперва.Пусть идет оно, как идет оно,Ну их – конь с женой, зелено вино.Огород копать – червяка удел,А стишки кропать мне Господь велел.

* * *

День за днем и год за годомС большевистской прямотойМчится время задним ходомВ старый добрый наш застой.В мир уютный, мир домашний,Погруженный в сладкий сон,Не беда, что он вчерашний,Главное – не страшный он.Ни Гайдара, ни Чубайса,Ни реформы ЖКХ —Спи себе и улыбайся,Жизнь прекрасна, ночь тиха.Там в заказе – сыр «Виола»,И помада, и духи,Там и съезды комсомола,И Асадова стихи.Сапоги на распродаже,Новогодний огонек,Есть там Вова Путин даже,Белобрысый паренек.Бьют часы на Спасской башне,Мчится поезд под откос,С Новым годом, день вчерашний!Здравствуй, дедушка склероз!

* * *

Еще широким читательским массамРано прощаться со мной,Еще тряхну я словарным запасом,Во славу страны родной.Хватит еще ямбической силыВдарить Кастальским ключом,Чтобы узнали мои зоилы,Кто я, что и почем.Я еще полной своей поэтеньюЛожных кумиров затмлю,Это вам я говорю, Иртеньев,А я говорить не люблю.

* * *

Над страной нависли тучи хмуро,Обложили, блядь, со всех сторон,Год от года уровень культурыПадает как штопаный гондон.Не затем надул его Саврасов,Чтоб затем проткнул Тер-Оганьян,Мало их Никита, пидарасов,По Манежу, чувствую, гонял.Эй, земели, вы, в натуре, чё вы,Так ведь доебёмся до мышей!Вместо Лихачева – Пугачева,Вместо Рубинштейна – Рубинштейн.Вы проблему эту породили,Михаил Ефимович Швыдкой,Вашей, извините, парадигмеМы хуйней обязаны такой.Не вернуть нам прежнюю готовностьК отраженью пошлости атак.Над родимым краем пиздуховностьВсе висит, не ёбнется никак.

* * *

Не хватает надежды и веры,И любви ощутим дефицит,Видно в верхних слоях атмосферыВажный клапан какой-то свистит.И свистит он, собака, и травит,Доставляя всем массу хлопот,И никто-то его не исправит,Хоть с резьбы он сорвется вот-вот.И нужны жесточайшие меры,Вплоть до кровопролитных боев,Чтобы эти слои атмосферыЗащитить от широких слоев.

* * *

Задержимся на частном эпизоде,Что повернул истории сюжет.Представим на минуту, что ВолодеЗакончить дали б университет.Студент Ульянов стал бы адвокатомНа радость многочисленным родным,Считавшим, что здоровым и богатымУместней быть, чем бедным и больным.Поставив крест на пролетариатеС его вульгарной классовой борьбой,Он по утрам пил кофе бы в халатеИз чашечки с каемкой голубой.Читал бы с упоением Надсона,А не толстенный, скучный «Капитал».Зимой носил под брюками кальсоныИ от простуды леденцы глотал.Христосовался с дворником на Пасху,Тем избежав хождения в народ,Застенчивых кузин вгонял бы в краску,Поведав им французский анекдот.Соорудив парик себе из паклиИ обрядившись в дедовский шлафрок,Участвовал в любительском спектакле —Провинциалы в них находят прок.С Надюшей летом ездил бы на воды,Блистал бы в буриме в кругу коллегИ вечно жил бы в памяти народа,Как глубоко приличный человек.

Женитьба Ильича

В брак вступают товарищи Крупская и Ульянов,Смотрит с любовью Наденька на жениха своего,«Нету, – думает, – у товарища очевидных изъянов,Не считая малосущественного одного.Он, когда волнуется, довольно сильно картавит,Или грассирует, иначе говоря,Но клятвенно обещает, что дефект исправитК первой же годовщине Великого Октября».«Вот, – думает она, – как одержим победу,Как Иудушке-Троцкому голову свернем,Перво-наперво отведу его к логопеду,А пока заикаться не стоит о нем».А Ульянов думает: «Пока времени в избытке,Лучше б ей так вот не прыгать козой,А побеспокоиться о своей щитовидке,Похоже, проблемы у нее с железой».Священник смущенно кашляет, затем спрашивает осторожно:«А вы тому Ульянову, случаем, не родня?Я вашим идеям сочувствую, но все-таки, если можно,Вы уж под монастырь-то не подведите меня.Если вдруг ненароком слух дойдет до Синода,Или, не дай бог, урядника, – больше мне здесь не служить,Да за такое запросто могут лишить прихода,Что там, прихода, сана, аспиды, могут меня лишить».«Нет, я не из тех Ульяновых, – смеется в ответ Ульянов, —Батюшка мой в гимназии сроду не преподавал,Да я своими руками душил бы таких смутьянов,Своей ногой табуретку из-под таких выбивал».А Наденьке шепчет на ухо: «Не нравится мне его рожа»,И уже громко священнику: «Если больше нету вопросов к нам,То как там у вас говорится: венчается раб божийТакой-то рабе божьей такой-то, и – по рукам».«Но перед тем еще, – говорит священник, – обменяться вам кольцами следует».«А без этого, – спрашивает Крупская, – нельзя обойтись никак?»«Нет, к сожалению, поскольку обычай этого требует,Вы ведь, прошу заметить, в церковный вступаете брак».«Если, – Ульянов думает, – осуществится мечта моя,Если к вершинам власти меня вознесет толпа,Средь множества важных дел архиважное будет самоеУ первой попавшейся стенки шлепнуть зануду-попа».«Знает он, интересно, откуда хоть дети берутся? —Улыбается Наденька, думая о своем, —Но, если девочка будет, назовем ее Революция,А если не дай бог мальчик, Лениным назовем».

Смерть Жанны

Это было не то чтоб сегодня,Это было не так чтоб вчера,Это было на станции СходняПриблизительно в девять утра.На платформе стояла девчонка,Звали Жанною люди ее,И была на ней только юбчонка,А под нею одно лишь белье.Но сейчас разговор не про это,Не об этом пойдет разговор,О другом я спою вам куплетыПод гармони своей перебор.Я спою вам про девушку Эллу,Что блистала своей красотой,Про ее невозможное телоИ характер, как море, крутой.Люди Эллу прозвали АнжелойЗа глаза голубые ее,И была она гордой и смелой,Не боялась она никого.Но не знала она, что АнжелойЗа глаза ее люди зовут,И считала себя она Эллой,И пришла она в Сходненский суд.Она с Падва пришла адвокатом,Он ей был незаконный отец,Стала всех оскорблять она матомВластелину подобно колец.Пожилая судья удивиласьИ сказала с презреньем она:– Ты зачем сюда, Элла, явилась?Нам не ты, нам ведь Жанна нужна.Но уж раз ты пришла сюда, Элла,Раз ведешь себя, матом грубя,То откроем мы новое делоИ повесим его на тебя.И не выдержал Генрих тут Падва,И воскликнул такие слова:– Оборзели, в натуре, вы падлы,Беспредел не потерпит братва!И тогда тут встает обвинитель,И тогда произносит он так:– Вы, конечно, меня извините,Только это не суд, а бардак.В общем, так. Надоело, короче,Мне разруливать вашу байду,Я слагаю с себя полномочьяИ на вас их с прибором кладу.И сказал тут начальник конвояПожилой лейтенант Ебанько:– Кто заденет меня за живое,Тот навряд ли уйдет далеко.И «макар» свой достав из кармана,Разряжает обойму в судью.Так и умерла девушка Жанна,Не сказав на прощанье «адью».Это было не то чтоб сегодня,Это было не так чтоб вчера,Это было на станции СходняПриблизительно в девять утра.