Точно по расписанию

— Ксюш, я хочу тебя с родителями познакомить. Тебе на следующей неделе удобно?

Он поймал ее в переходе между корпусами. В огромное окно било апрельское яркое солнце. Ксюша смотрела на него молча, и глаза ее сейчас были яркие. Серо-зеленые.

— Слушай, — она наклонила голову и посмотрела на него искоса. — А у вас же дача есть?

— Есть, — Тим слегка оторопел от такой резкой смены темы разговора.

— А твои родители там часто бывают?

— Ну… Уже тепло. Они теперь каждые выходные там.

— И на ночь там остаются?

— Да. На все выходные остаются.

— Тогда я приду в субботу.

— Так родителей же не будет!

— Именно поэтому.

Он тупил реально пару минут, наверное. Потом понял. Щеки вспыхнули — от стыда за свою тупость. И от предвкушения.

— Хорошо, — кое-как просипел он. — Я скину тебе адрес.

Глава 2

Он так волновался, что в субботу с утра мама обеспокоилась, не заболел ли ее дорогой сын, и не стоит ли им остаться, чтобы выхаживать больного. Ну, по крайней мере, ей остаться. А глава семейства может ехать на дачу один.

— Не надо! — с паникой выкрикнул Тимофей. И увидел, как усмехнулся отец. Он, кажется, все понял.

— Не придумывай, Уля. Все в порядке с парнем. Ты ведь здоров, Тимоха?

Тимофей энергично закивал. Ульяна Артемовна недоверчиво покачала головой.

— Точно, Тимоша?

— Я в порядке, мам. Честно.

— Ну ладно. Но температуру все равно померяй.

Он закрыл за родителями дверь и шумно выдохнул. До приезда Ксюши было еще три часа, а дел у Тимофея — выше крыши.

Он сбегал в ближайший магазин, купил шампанское, фрукты, мороженое. Прибежал домой, убрал шампанское в холодильник, мороженое в морозильную камеру, фрукты помыл и красиво разложил на тарелке. Проверил наличие презервативов.

С девственностью Тимофей расстался в выпускном классе — спасибо старшей сестре одноклассника. Она была не то, чтобы очень красивой или что-то еще, но дала же! А потом как-то с личной жизнью не задалось. А затем первый курс и Ксюша. Ну, дрочил на ее светлый образ, куда же без этого. А теперь вот… Тимофей мотнул головой, отгоняя непрошенные картинки. Нет, об этом думать не надо. А то он себя накрутит так, что опозорится. Хорошо хоть, что он хотя бы представляет, как это технически делается. Потому что один из выводов взрослой жизни у Тима звучал так: «Порно и реальная жизнь — это две большие разницы!».

Проветрил комнату, весь бардак на компьютерном столе распихал по ящикам, оставив только монитор, клавиатуру и мышку. Застелил кровать чистым постельным бельем.

Потом он долго-долго мылся, брился во всех возможных местах — ну, кроме паха. Не, ноги тоже трогать не стал. Но лицо, шею и подмышки отскреб до блеска. С волосами теперь проблем нет, Тим носит короткую стрижку, он привык, и ему нравится. Волосы можно каждый день мыть, сохнут быстро.

Надел все чистое и свежее — трусы, джинсы, футболку. Только носки надевать не стал. Тим почему-то был уверен, что он про носки от волнения обязательно забудет, а голый парень в носках и презервативе — это трэш.

За полчаса до того времени, на которое они договорились с Ксюшей, он сел на диван и замер. И только прислушивался к каждому звуку. Когда зазвонил телефон — буквально подпрыгнул на месте. Первая паническая мысль — это звонит Ксюша, чтобы сказать, что не придет.

А это оказалась мать. Спрашивала про температуру. Тимофей что-то невнятно отвечал, потом собрался, почувствовав, что мама начинается снова высказывать беспокойство его состоянием, и бодро соврал про тридцать шесть и шесть. На самом деле его уже подташнивало от волнения.

Он пошел на кухню и сожрал половину плитки шоколада. Будто бы полегчало. И в это время раздался звонок домофона.

***

— А что у тебя там?

— Где?

— Вот здесь? — Ксюша коснулась пальцем угла своего рта. Тимофей непроизвольно облизнулся. Черт…

— Это я шоколад ел.

— Вкусный?

Он смог только кивнуть. А Ксюша шагнула вперед, приподнялась на носочки и прижалась губами к его губам. Кончик ее языка лизнул Тима в угол рта.

— И правда, шоколад. И правда, вкусный.

И тут его, конечно, сорвало. И дальше все было как в тумане, и Тим реально мало что помнил. Ровно до того момента, когда они уже были оба голые, и Тимофей дрожащими руками вскрывал пакетик с презервативом. Вот тогда он услышал тихое:

— Тим, ты будешь первый.

Он снова затупил. Так и замер с пакетиком из фольги и стояком. А потом ему словно что-то прилетело по затылку — тяжело и увесисто. Зато в голове сразу прояснилось. И Тим наконец увидел.

Какая Ксюша красивая. Золотистые волосы — все же ужасно жаль, что она подстриглась! Взгляд из-под длиннющих ресниц. Губы сейчас крупные и яркие — а обычно Ксюша их любит сжимать в узкую линию. А если опуститься взглядом ниже…

Груди идеальные и неожиданно крупные соски — светло-розовые. Талия тонкая-тонкая, ноги длинные, между ними… гладенько все. Тимофей тяжело сглотнул и все-таки смог поднять взгляд к ее лицу.

И это все… мое?! Никто раньше не…?! Пи*дец…

— Почему ты молчишь? — раздался тихий голос Ксюши. — Ты… Тимофей?!

Он словно в замедленной съемке увидел, как ее тонкая рука тянется к одеялу. Нет-нет-нет! Он выпустил из пальцев презерватив и сгреб Ксюшу, прижал к себе. Ни единого слова не появлялось в голове. Он ждал этого мгновения как самого желанного подарка. Но даже предположить не мог, что подарок окажется ТАКИМ.

— Ты не думай, — услышал он вдруг ее шепот. — Я понимаю, что в этом нет ничего такого особенного. И знаю, как это все будет происходить. Просто… Просто думала, что тебе надо об этом знать. Чтобы… — она перевела дыхание. А Тим ей договорить не дал. Ему не нравилось то, что Ксюша говорила. Как это — «нет ничего такого особенного»?!

И он закрыл ей рот поцелуем.

Он не знал, не помнил, как целовал Ксюшу до этого. Может, неуверенно или, наоборот, слишком взасос. Он знал, как целовал ее сейчас. Так, будто этим поцелуем что-то скреплял. Или, наоборот, начинал что-то новое. В общем, это был совершенно особый поцелуй. И все-таки последним, что он помнил отчетливо.

Он помнил еще только, как твердил себе, что должен не сделать ей слишком больно. Помнил, что она должна быть достаточно готова. Помнил вязкую влагу на своих пальцах и ее тихий всхлип. Помнил ощущение упругой преграды, резкий рывок бедрами, как крупно вздрогнула Ксюша. Помнил, как замер. И ее тихое: «Норм» на ухо.