Токийский декаданс (Topazu: Odishon)

– Я как будто еще не понимаю, что произошло. Никак не могу поверить.

– В то, что я сказал вчера вечером?

– Да, а разве есть еще что-то кроме этого?

– Просто все случилось так быстро.

– Это ведь правда? – серьезным, но вместе с тем сладким голосом спросила Асами после короткой паузы.

– Правда! То, что я вчера сказал, – это все правда.

Забыл рассказать про Сигэ, но ведь это не ложь.

Пока он слушал голос Асами Ямасаки, у него возникло страстное желание немедленно увидеть ее. При мысли об этом нервы натянулись во всем теле, а в висках и в горле стало горячо.

– Мы сможем снова встретиться в ближайшее время? – напористо спросила Асами Ямасаки:

– Конечно, – ответил Аояма. – Я тоже жажду нашей встречи, хоть прямо сейчас!

Такамацу смотрела в его сторону.

– Я позвоню позднее, – сказал Аояма и повесил трубку.

Такамацу улыбнулась ему. Надо бы посоветоваться с ней, подумал Аояма. Он не понимал, какие конкретные действия ему стоит теперь предпринять. Например, в отношении секса.

Наверное, мы должны одними поцелуями подтверждать чувства друг друга, а все остальное оставить до свадьбы.

Прошлым вечером он намеками попытался выяснить об этом у Каи, но та ответила следующее:

“Слушай, я даже не знаю. Нынешние молоденькие девушки по-разному смотрят на эти вещи, и мне их сложно понять. И особенно эта девочка мне непонятна. Могу сказать только одно. Чем глубже становятся отношения между вами, тем сильнее ты теряешь голову, не так ли? А тебе стоит серьезнее отнестись к тому, что ты ничего толком о ней не знаешь! Ты спросишь, что тебе делать, чтобы узнать ее, но способов таких я не знаю. Хотя и не думаю, что существует человек, которому она была бы понятна. При всем при том есть в ней что-то старомодное. Однако и это определение полностью не соответствует действительности. В пору, когда я была гейшей, в моей среде попадались девушки, чем-то похожие на нее. Буквально одна или две. Они были невероятно хороши собой, и вокруг них, разумеется, не счесть числа известных личностей, которые хотели быть их покровителями. Было что-то необычное в их красоте! Казалось, словно эту красоту подпитывали все горести и несчастья, их собственные и других людей.

Как будто близость с ними сулила погибель. Эдакая роковая красота! Мужчины сходили с ума от желания обладать ими. Вот что это были за женщины!

Аояма пригласил Такамацу на обед. Из офиса по телефону они заказали столик и отправились в ресторан, который, по словам Такамацу, был ее самым любимым в Токио. Ресторан индийской кухни, расположенный перед синтоистским храмом. Так как заведение было не очень большим, все восемь столиков оказались заняты, и даже имелись посетители, ожидающие своей очереди. Такамацу, по-видимому, являлась постоянным клиентом, и для нее приготовили столик возле окна, откуда виднелся храмовый лес.

– Пива выпьем? – поинтересовалась Такамацу.

Аояма утвердительно кивнул и заказал индийского пива. На этикетке пивной бутылки были изображены три розовых фламинго. Такамацу пила прямо из горлышка, не используя бокала. Поедая креветок и цыплят, запеченных в печи тандыр, Аояма рассказал о том, как развивались события. Начиная с их знакомства и заканчивая вчерашним поцелуем.

Когда Аояма закончил признание, Такамацу изумилась:

– Надо же, какой вы! Как это вы стали таким романтиком?

– Я?

– Ага.

– Стал романтиком?

– Не слишком ли типично? А я-то думала, что Аояма-сан – один из немногих в Японии, кто может снимать настоящее документальное кино.

– Разве между документальным кино и личной любовью есть какая-то связь?

– Так ведь это вы меня учили, что в документальном кино нет места романам! Мол, рано или поздно романтизм возникает, и тут уж ничего не поделаешь, но романы – это дело весьма туманное и рисковое, и поэтому они только мешают.

– Неужели я говорил такое?

– Конечно, это не дословно, но, мне кажется, именно это я усвоила. Безусловно, работа и личная жизнь – это разные вещи. Думаю, что даже я по сути своей романтик. Вот только хорошо ли это, когда романтизм закрывает тебе глаза на действительность?

За окном виднелись верхушки платанов, колышущихся на ветру. После запеченных цыплят тандури Такамацу приступила к карри с баклажанами и жареным мясом. Видя ее лицо совсем близко, Аояма почувствовал, что до него доходит смысл сказанных Каи слов.

У Такамацу вполне обычное лицо. Она полна воли и уверенности в себе, красится и одевается со вкусом, в общем, довольно привлекательная, и у нее правильные черты лица. По-моему, в целом она очень даже секси, но обыкновенная. По сравнению с Такамацу, в лице и телосложении Асами Ямасаки чувствуется что-то зыбкое и опасное. Как будто сейчас что-то поломается. Нарушится баланс, что-то внезапно даст крен, и все пойдет прахом. Это предчувствие навевает вся ее внешность. Рядом с ней всегда

испытываешь легкое беспокойство и напряжение, сердце начинает биться быстрее, и пропадает покой.

– А я на что-то закрываю глаза?

– Конечно.

– Но в том, что я влюблен в нее, я уверен на сто двадцать процентов!

– А секс? Вы хотите заняться с ней сексом? – спросила Такамацу.

Аояма замолчал. Разумеется, я хочу заняться с ней сексом, но боюсь, что как только прикоснусь к ее телу, она исчезнет. Если честно скажу об этом, меня, наверное, засмеют. Так размышляя, он вдруг спохватился, что в этом и заключается смысл “романтики”.

– Хочу!

– Ну, тогда, может, стоит попробовать? Утвердительно кивая, Аояма какое-то время

сидел молча с ложкой яично-свиного карри в руке.

– Вы боитесь? – с серьезным видом спросила Такамацу.

Когда Аояма кивнул в ответ, она расхохоталась. Аояма тоже рассмеялся вместе с ней.

– Надо же, какой вы! – еще раз изумилась Такамацу.

– У меня нет волнений по поводу того, что секс будет неудачным!

– Да уж надо полагать! Ведь если, дожив до сорока с лишним лет, ты полный профан в сексе, то лучше умереть.

– Тогда чего же я боюсь? Опасаюсь, что что-то пойдет не так и она меня возненавидит?

– Это вы сейчас у себя спросили?

– Да. После всего я ужасно очарован ею и поэтому страшусь разрушить что-то. Казалось бы, нет ничего конкретного, чего можно испугаться. Но мне немного боязно.

– Роман, да?

– Ага. Роман – это для самоуспокоения. В постели я соблазню ее до боли избитыми и вычурными фразами, и даже если она мне откажет, то в таком случае это будет означать, что мне лучше подождать до свадьбы. Все просто!

– А где вы планируете заняться сексом? – спросила Такамацу, поедая десерт из моркови и молока. – В отеле? Или в вашем доме в Сугинами?