Токийский Суслик

– Это не у них великий пост, а у меня, – заявил Сато, который высокими материями не интересовался и смутно представлял себе христианские обычаи.

– Великим постом ты называешь охрану вещевого склада?

– Должен же кто-то родину защищать. У господ офицеров есть делам поважнее, поэтому меня сюда и законопатили.

– Задницей амбразуру затыкаешь?

– Вроде того… Опять же, в прошлой части меня на дежурства не брали. Говорили, Сато за один присест сакэ досуха вылакает, а похмеляться с утра придётся из канистры с авиационным спиртом.

– Дай угадаю – у тебя эта канистра и хранилась!

Сато подсел к столу.

– Ну, за павших! – провозгласил он.

Сержан выпил и шумно занюхал рукавом.

– Ох, хорошо. А утренний опохмел, – продолжил он, – должен находиться в надёжных руках. Сам понимаешь, если намедни всё выжрать, то с утра на построении голова трещать будет. Непорядок. А выжрут в любом разе, потому и надо припрятывать в надёжном месте.

Закусив, сержант снял сапог и принялся подрезать подошву ножом. По караулке тут же пополз крепкий аромат заношенных носков.

– Видал, обновку выдали. В моё время всяких там протекторов и не было вовсе, а замполит говорил, что чистые сапоги – залог победы. А это что такое? Да разве ж это сапоги? В таких даже позицию занять толком не получится, ноги землю не чуют. Я б лучше в старых ходил, да приказали новые получить. Негоже, говорят, герою в старье щеголять. Тьфу.

Забывшись, Сато сплюнул на пол, но тут же растёр каблуком. Личную гигиену он считал блажью, но к соблюдению порядка в расположении относился серьёзно.

– А мне казалось, что ты начальство уважаешь.

– Уважаю, – сопел Сато, сосредоточенно кромсая сапог.

– А сам-то?

– Что сам? Я решения командования не оспариваю, господам офицерам завсегда виднее. Раз в академиях для всех этих потомственных военных учились, то пускай командуют. Да только молодые они ещё, офицеры-то, войну только в кино и видали. Династии какие-то выдумывают. В армию нужно идти по зову сердца, а не потому, что какой-то там троюродный прапрадед генералом был. Будь моя воля, отправил бы этих засранцев сортиры чистить, пусть знают службу!

– Научатся со временем. Не всем же повезло родиться военным.

– Военными не рождаются, а становятся по идейным и духовным соображениям. Именно так я в армию и попал.

– Ты же вроде полицейским хотел стать.

– В полицию меня не взяли. Сказали… чего они там сказали-то? Хм… забыл. А! Сказали что тупой. – Сато крякнул и убрал в карман кусок оторванной подошвы. – А в императорскую гвардию я не прошёл из-за лишнего веса. Тут-то я прозрел и понял что место моё в армии. Не иначе как сами боги знак дали, наставили на путь истинный. А то так бы и болтался как хризантема в проруби.

– На стрельбы и учения почаще езди, – посоветовал Танака. – Если выставишь себя в хорошем свете перед начальством, то могут и повысить.

– Что мне эти учения, настрелялся в своё время, хватит. Пусть и молодые побегают, им нужнее. И вообще, ты эти стрельбы видел? Вот когда попадают в цель – это настоящее удовольствие. А не когда оружие выдают безруким деткам аристократов, которые палят куда попало.

Танака хохотнул.

– На последних стрельбах один даже попал.

– Попал! Ну да, попал. В наградной кубок, который господин полковник в руках держал. Даже мой дед лучше стреляет. А у него, между прочим, болезнь Мендельсона, руки трясутся страшно. Но это мастерство, его как грицца, не пропьёшь. Ик! Давай ещё по одной.

Чаши были вновь наполнены и опорожнены.

– Ты не забывай, они же ещё дети, – напомнил Танака, закуривая папиросу.

– Дети и у аристократа с простолюдином могут быть. Но это будут дети-уроды. Эти, как их там, демонов… – Сато пощёлкал пальцами, вспоминая подходящее слово. – Химеры, во! К таким в бане спиной поворачиваться нельзя. Мало ли…

Сержант пригорюнился над опустевшей чашей. Танака разлил ещё по одной и протянул папиросу.

– А мечта у тебя есть? – спросил он.

Сато призадумался.

– Ну, чтобы жалованье наконец-то повысили… да, ещё флагшток на плацу заменить надо бы.

Закурив, сержант уставился в окно.

– Каждый сержант – потенциально прапорщик, – внезапно изрёк он. – А если повезёт, то и цельный лейтенант.

– Помечтай. Много ты таких сержантов знаешь?

– Одного видел. Он, правда, господину генералу погон зубами оторвал, было дело, но какой уж со старого служаки спрос. Да, лет ему было немало, контузия, всё такое… а как увольнялся, так начальство аж на лейтенантские погоны расщедрилось. Но там командир был из идейных, старой закалки. Таких уж и не осталось.

За окном замелькали фонари.

– Меня там никто не искал? – спросил Танака.

– Да бегал один солдатик, спрашивал.

– Та чё ж ты молчал-то?! Они же этот ищут, как его… – Танака замахал руками, изображая взлетающий вертолёт. – Контейнер!

– Какой контейнер?

– С уриной!

– С чем?! – взревел Сато. – А за угол сходить не мог, что ли? Обязательно надо было обоссать вверенный мне склад?

– Да не с уриной, а с этим… ураном!

Сато плохо помнил лекции, которые читали в сержантской учебке, но крепко уяснил один момент – для вывода радиоактивных элементов из организма необходимо принимать побольше спирта. Поэтому он вытащил из-под стола бутылку контрабандной русской водки и как следует приложился.

– Ты всё не выхлебай! – выл Танака, пытаясь отобрать бутылку у перепугавшегося сержанта. – И так уже окосел как обезьянья задница.

Но пальцы Сато свела такая судорога, что разжать их не получалось. Наконец водку удалось изъять, и прапорщик сам приложился к изрядно опустевшей посудине – для храбрости.

– Откуда у тебя уран?

– Да попросили у себя подержать, временно. Проверка там какая-то приезжала, надо было припрятать экспериментальный материал.

Заметив взгляд сержанта, Танака поспешно добавил:

– Я ради блага родины же!

– Так он радиоактивный! Я, знаешь ли, патриот не столько своей страны, но и своего здоровья.

– Не мандражируй, там контейнер с магической защитой. Сейчас покажу.

Танака встал и, слегка покачиваясь, вышел из караулки. Не было его минут пять. За это время Сато успел приговорить большую часть припасённого алкоголя и всю закуску.

Устав ждать, он натянул сапог и пошёл вслед за прапорщиком, который чем-то гремел на складе.

– Ты чего творишь?