Только для меня

Она, сглотнув, обняла себя за плечи, вперила глаза на свои документы в его руках и отрицательно покачала головой.

– Я не вру. Мне, правда, ничего не нужно.

– Девочка, ты глухая или тупая? В последний раз спрашиваю, зачем ты сюда пришла и устроила этот спектакль?

В ответ молчание, сказавшее ему гораздо больше, чем слова. Подняв раскиданные вещи, Баженов подошёл к ней, сунул их ей в руки и, взяв за локоть, настойчиво потянул в сторону дома брата.

– Ч-ч-что в-вы д-делает-те? – едва успевая шевелить ногами, спросила девчонка дрожащим от страха голосом. – Отп-п-пустите, п-п-пож… – она снова поскользнулась и начала заваливать вперёд, но Владлен дёрнул её на себя и у неё получилось устоять. – Я… Я… Я н-ничег-го не…

Не обращая внимание на её трепыхания и бормотание, кивнул невестке на двери.

– Тоня, открывай.

– Ты… Что… Зачем?

– Поговорим с ней внутри. Один на один.

Глава вторая.

София

Излишнее любопытство редко когда доводит до добра и к её девятнадцати годам это пора было бы уже понять, чтобы потом не попадать в ситуации, в которые изначально попадать не планировала. Теперь же, сидя перед мужчиной вдвое больше её и, наверное, вдвое старше, с убийственным взглядом холодных серых глаз, не обещающих ничего хорошего, трястись от страха и безуспешно сдерживать слёзы было поздно, бесполезно и… Соня сжалась, когда он вдруг резко поднялся с места и навис над ней скалой, отрезая от внешнего мира и загоняя в ловушку, так как бежать отныне ей было некуда. Позади – стена, справа – стол, слева – окно с жалюзи, напротив – он. Очень высокий, очень большой и очень внушительный.

– Ну, ангелок, долго ещё в молчанку играть будешь?

И вроде бы в этих словах не было ничего оскорбительного или угрожающего, а они всё равно придавили её бетонными плитами к полу. Голос у этого мужчины был сам по себе очень низким, а сейчас, когда он злился, вовсе звучал как рычание хищника. Тихий, вкрадчивый, даже спокойный, но до мурашек и паники, ставшей по поперёк горла, пугающий. И сам мужчина её очень пугал. От него веяло силой, властью и уверенностью. Рядом с ним девушка чувствовала себя никчёмной букашкой. Казалось, стоит ему лишь дунуть в её сторону и она тут же распадётся на мелкие частицы. София, открыв после падения глаза и первым делом увидев его, подумала, что склонившийся над ней человек – галлюцинация. Огромный, почти лысый, широкоплечий. В нём всего было будто бы чересчур и в то же время как раз. Массивное лицо с квадратной челюстью, горбинкой на носу и сталью в глазах. Мощная шея, не скрытая шарфом, несмотря на погоду. Большие ладони, которыми он, кажется, успел ощупать её вдоль и поперёк. Соня ещё ни разу в жизни не встречала таких как он. А потом галлюцинация с ней заговорила, обеспокоилась о самочувствии, приказала позвонить родителям, которых у неё не было. Мамы не стало полтора года назад, а папа…

Девушка невольно посмотрела на свою старшую сестру, сидящую на диванчике в нескольких шагах от них и рассматривающую фотографии. Бледная, потерянная, с влажным блеском в глазах. Одна только её поза заставляла чувствовать Чистякову себя виноватой, а неверящие редкие взгляды и подавно рвали душу на части.

– На меня смотри, – резко одёрнул её мужчина.

София, не выдержав и секунды зрительного контакта с ним, опустила глаза в пол.

– Говори.

– Чт-то гов-вор…?

– Кто такая, откуда и, самое главное, какого хрена здесь забыла? Актрису советую выключить сразу. Я тебе не театральный критик и терпеть пи*дёж, заламывание рук и обмороки не стану.

Она непонимающе моргнула и добела сжала пальцы на плечах. Актрису? Какую? И что значит "выключить"? А обмороки здесь при чём? Пусть у неё всё ещё и побаливало тело в некоторых местах после падения, но не до такой степени, чтобы терять сознание.

– Я Соня.

– Я это уже понял. Дальше.

– Я… – нервно сглотнула, не зная, как объяснить. – Мой…

– Кудрявцев Борис Петрович твой родной отец?

Вздрогнув от тона, которым был задан вопрос, девушка молча кивнула.

– Откуда ты знаешь о Тоне и её адрес?

– Он мне в детстве рассказывал о ней.

Антонина оторвалась от фотографий и посмотрела в её сторону, но встретиться с ней взглядом Софии сейчас было не под силу.

– Адрес где взяла? Только не говори, что также он дал.

– Он… Я не видела и не слышала его семь лет.

Тишина повисла в комнате. Даже электроприборы в ней, кажется, замерли и перестали издавать едва уловимое гудение. Сестра всё ещё продолжала смотреть на неё в упор, как и её… Муж?

– Не уходи от прямого ответа. Как адрес узнала? Не случайно же мимо проходила.

Адрес дала тётя Тома, каким-то образом, узнав, что один из воспитанников сын её старшей сестры, и взяв его из личного дела Ильи, но как об этом рассказать Чистякова опять же не знала. Вряд ли Антонина и её муж будут в восторге, если выяснится, что директор детского сада, в который ходит их ребёнок, раскрывает персональные данные чужим людям. А Тамара Евгеньевна не со зла это делала и не ради своей выгоды, просто хотела ей, Соне, помочь.

– Я… Я не хотела ничего плохо. Просто… Мне было любопытно, – девушка опустила голову ещё ниже, чувствуя, как стыд проявляется на щеках ярко-алым цветом. – Простите… Мне очень жаль, что всё так вышло…

Сверху раздался саркастический смешок, а в следующую секунду мужские пальцы обхватили её подбородок и подняли вверх. Она невольно затаила дыхание, встретившись взглядом с серыми глазами, и почувствовала себя уже не букашкой, а оленёнком, застывшим в свете фар несущейся на него на полной скорости фуры. Столкновения не избежать и шансы на то, чтобы после него остаться целой, катастрофически малы.

– Девочка, ты с какой планеты свалилась, скажи мне? За идиота меня держишь? – процедил мужчина, угрожающе сощурившись. – Заявиться к людям, которые о тебе и знать не знают, очень удачно и как бы ненароком упасть перед их домом, также "не специально" подсунуть им свои детские фотографии, потом с невинным видом сказать "я не хотела ничего плохого" и "мне жаль" – по-твоему нормально? Думаешь, я поверю в этот бред?

– Я…

– Ты должно быть не поняла меня с первого и второго раза, поэтому говорю, персонально для тебя, в третий – хватит пи*деть. Ты этим ничего не добьёшься, ясно?! Какие бы цели ты изначально не преследовала, о чём бы не мечтала и чего бы не хотела – у тебя не получится ничего из этого. И твоя игра в невинного пупсика с крылышками за спиной тебя не спасёт. На возраст не посмотрю и спрошу за всё как с взрослой.

В глазах предательски защипало и запершило в горле. Мгновение и первая слезинка против воли покатилась по щеке, делая её в его глазах, наверное, ещё большей лгуньей, чем прежде, но, как Соня не пыталась сдержаться, слёзы всё равно катились одна за другой. Понимала, что они мало что изменят, что сделают ситуацию только хуже, что для них сейчас не время, и в то же время не знала как их остановить. Ей было больно – и из-за недоверия, и из-за падения, и из-за своей непростой жизни в целом. Плохо, потому что принесла другим людям, незаслуживающих этого, такую же боль. Очень грустно и одиноко. Последнее и вовсе было её круглосуточным состоянием семь дней в неделю, из-за чего она и носила в сумке эти три фотографии, чувствуя себя, благодаря им, не такой несчастной, не такой брошенной и не такой одной, какой была на самом деле.

– Этим, кстати, ты тоже ничего не добьёшься, – мужчина свёл брови к переносице и убрал руку, спрятав её в карман брюк.

Чистякова быстро провела ладонями по щекам, вытирая слёзы, но особого успеха в этом не добилась. Они всё текли и текли из глаз. А он всё смотрел и смотрел на неё сверху вниз. Тяжело смотрел. Строго. Словно ждал развития событий в виде истерики или чего-то подобного. Девушке же просто хотелось отмотать время на пару часов назад, отговорить себя от решения приехать сюда и отправиться в свою комнату в общежитии с панцирной кроватью, громкими соседями и продуваемым окном.

– Расскажи, – вдруг подала голос Антонина. – Расскажи мне всё.

Девушка несмело посмотрела на сестру, подумав, что ослышалась.

– С самого начала, – продолжила она. – Я хочу знать как так вышло, что у моего папы есть внебрачная дочь!

– Тоня, она же тебе сейчас наврёт в три короба, – повернулся к ней мужчина. – О таком надо у отца спрашивать, а не у этой сироты казанской.

– Я и у него спрошу, а потом сравню две версии.

Тоня поднялась с дивана и, подойдя ближе, села напротив. София с детства фантазировала о том, как она выглядит и какой у неё голос, но даже в фантазиях старшая сестра не была такой красавицей как наяву. Высокая, стройная, статная с коротко стриженными тёмными волосами, тонкими чертами лица и большими серо-зелёными глазами, смотрящими на неё сейчас в упор.