Только герцогу это под силу

Два человека по соседству неодобрительно посмотрели на них, поэтому Саймон жестом пригласил Тарсбата выйти с ним в холл. Там же он резко спросил:

— Вы уверены, что они отправились в тюрьму? — он отдал ясный приказ кучеру, чтобы она нигде не брала никаких карет без разрешения Саймона.

Трасбат смотрел на него, как на сумасшедшего.

— Ну конечно. Ваша жена спросила, собираюсь ли я присоединиться к ним, и я сказал ей, что отправляюсь в клуб. Когда я спросил, могу ли увидеть вас, она объяснила, что вы поедете отсюда и присоединитесь к ним в Ньюгейте. Поэтому она попросила, чтобы я подвёз её с Лиллиан к дому леди Дрейкер — чтобы вам не пришлось оставлять возле тюрьмы два экипажа. Я был рад оказать услугу — это было по пути в клуб. Но потом я вспомнил, что хотел поговорить с Пилом, поэтому приехал найти его. А вместо этого нашел вас.

— Да, — мрачно произнёс Саймон. Здесь в парламенте. Пока его жена спешит поступить так, как ей нравится. Домашняя война — это одно дело, но явный вызов был недопустим.

Он не был окончательным болваном, чтобы признаться Трасбату в несостоятельности контролировать собственную жену.

— Простите, старина, — кратко произнес он, — я совсем забыл о поездке в Ньюгейт. А так как я уехал до того, как встала герцогиня, у неё не было возможности напомнить мне. — Саймон направился к двери. — Я сейчас же еду.

И приберу к рукам свою жену, черт возьми.

— Я отправляюсь с вами, — сказал Трасбат. — Как вижу, Пила здесь нет.

Через несколько минут они были в экипаже Саймона, тихо следуя в Ньюгейт. Хвала господу, Трасбат не был болтлив, потому как Саймон сомневался, что смог бы сейчас поддерживать вежливый разговор.

Когда они добрались до тюрьмы, стражник провёл их через несколько сырых, мрачных коридоров. Они шли со скоростью улитки, учитывая больную ногу лорда Трасбата, поэтому пока они достигли женских тюремных камер, гнев Саймона дошел до наивысшей точки.

Но, когда стражник ввёл их внутрь, гнев угас от открывшегося им вида. Более двух сотен женщин сидели на каменном полу маленькими, аккуратными группками, усердно разрисовывая резные фигурки. Миссис Фрай, миссис Харрис, и Регина перемещались между ними, предлагая помощь. Одежда на женщинах была бедной, но чистой и опрятной и, по большей части, приличной.

Взрыв смеха из угла заставил трудящихся женщин поднять взгляды, затем снисходительно улыбнуться группе сновавших повсюду детишек, хлопавших какому-то зрелищу, которое не доступно было его с Трасбатом виду. И которое, несомненно, было организовано женой Саймона, вместе с леди Трасбат.

Саймон махнул Трасбату и они стали медленно обходить толпу. Как только они подошли к своим женам, Саймон за жужжанием женских разговоров услышал птичью трель. Потом он заметил взгромоздившуюся на стуле канарейку леди Трасбат, и рядом с ней Раджи, танцующим со своим обычным весельем.

Саймон задержал дыхание. Ему следовало рассердиться, что Луиза без спросу взяла сюда его любимца, но как он мог, когда детишки смотрели с восторгом, их маленькие личики оживились от радости?

Леди Трасбат первая заметила их. Увидев мужа, она так широко улыбнулась, что годы стёрлись с её стареющего лица. Саймону не было нужды смотреть на Трасбата, чтобы знать, что тот, должно быть, так же широко, как и его жена, улыбнулся в ответ. Как заботливый муж.

Он вздрогнул.

Луиза еще не увидела его, но она тоже улыбалась, наблюдая, как дети наслаждаются ужимками Раджи и канарейкой леди Тарсбат. Более того, на её лице было такое истинное удовольствие, что от этого вида к горлу герцога подступил комок.

И внезапно её вызов ему стал не таким уж важным. Важно было лишь понять, как сохранить это выражение на её лице.

И когда жена мельком взглянула на него и её улыбка увяла, Саймон проклял себя за то, что вообще сговорился с её отцом. Если бы он просто ухаживал за ней как настоящий джентльмен, прежде чем жениться, отдалились ли бы они теперь? Не слишком поздно, чтобы поправить положение?

Он надеялся, что нет. Так как в этот момент, он и по разбитому стеклу прополз бы, заставь это Луизу снова улыбнуться.

Глава 19

Дорогой кузен,

Увидев, как Фоксмур смотрел сегодня на Луизу в тюрьме, у меня появилась надежда, что их брак может однажды оказаться браком по любви, если они в состоянии воздержаться от обсуждения политики. Луиза говорит мне, что её муж отнюдь не восторге от нашего выбора в качестве кандидата Чарльза Годвина.

Ваша упрямая кузина,

Шарлотта

Луиза резко, в панике, отвела взгляд. Святые небеса, Саймон был здесь. Как он выяснил?

Лорд Трасбат, конечно. Она должна была знать, что её поймают. О чём она думала? Её муж уж точно ей это не простит. Он непременно увезёт её в Италию, и её надеждам на Лондонских женщин придёт конец.

Но что ей было делать, когда леди Трасбат появилась со своей канарейкой, возжелав отправиться в Ньюгейт? Сказать, что Саймон запретил? Она не могла уничтожить зарождающийся интерес баронессы к Лондонским женщинам раньше, чем у него появился шанс расцвести.

Луиза вздохнула. Как бы он теперь поступил? Вытянул её прочь? Отчитал перед её друзьями? Приказал Раджи сплясать на её голове?

— Раджи, — произнёс Саймон, и добавил команду на хинди.

Обезьянка мило поклонилась детям, потом начала маршировать как солдат, лапкой отдавая честь.

Когда детишки расхохотались, Луиза метнула взгляд на Саймона. Он наблюдал за ней, но не выглядел рассерженным. Вид у него был как у проказника, взирающего сквозь витрину магазина игрушек на то, чего не мог иметь.

Это был самый волнующий взгляд, преследующий её, усмиряющий гнев. Гнев, который таял в течение нескольких дней, каждый раз, когда она слышала его шаги в спальне, или видела, как он с перекошенным галстуком и изнурённым лицом сосредоточенно изучал бумаги.

Не сказать, конечно, что, что-то из этого было сравнимо с тем, что он сделал ей. И всё же…

Следует заметить, что теперешняя измена Саймона очень сильно отличалась от прошлой, семилетней давности. Прежде всего, он всё-таки женился на ней. Учитывая, что он уже скомпрометировал её и уничтожил репутацию, ему не было нужды заходить так далеко, чтобы убрать её из политики.

И он сказал, что женился из-за того, что хотел её. Видимо, это было правдой, иначе он бы не вышел из себя, когда она отказала ему в постели. Он бы просто помчался искать любовницу.

Луиза сглотнула. Откуда ей знать, что он этого не сделал?

О, ей никогда не следовало говорить тех слов. Несмотря на его поступок, думать, что Саймон делит постель с другой, было мучительным.

И это было лишь наименьшее, что он мог бы сделать, если бы захотел. Другой муж, вероятно, запер бы или избил её — такое случалось, даже в самых лучших домах. Он даже мог применить силу, требуя своих супружеских прав. Её ничтожное предостережение убить его, настоящего тирана не остановило бы.