Только моя принцесса

При этом он назвал таксисту адрес моего особняка, и наотрез отказался, чтобы мы поехали в больницу.

– Тебе надо в больницу, Игнат. Ты...ужасно выглядишь!

Мне страшно на него смотреть. Мне…хочется помочь, но я не знаю, как.

– Тот парень так сильно двинул тебя по голове. Ты ведь мог увернуться, да? Но проиграл из-за меня.

Игнат отворачивается к окну и меня захлестывает новой волной мучительного чувства вины.

– Наверное, было очень больно. И сейчас…Прости, - выдавливаю снова. – Я сейчас же попрошу, чтобы нас отвезли в больницу. У тебя сто процентов сотрясение.

– Отвезем тебя домой, тогда поеду, - бросает мне, вновь оглядев.

А на мое «обещаешь?» отворачивается, и не отвечает ничего.

…

Я хмурюсь, вновь флешбек туда, назад.

Идем. Все расступаются, и это кажется мне чудом.

А у меня в мозгу одно, он точно бы побил бы того парня, он бы выиграл. Я зря, все зря…

– Прости, прости, прости, - бормочу все то время, что он ведет меня между расступающимися перед нами.

Он шепчет мне, чтобы я не волновалась, и вместе с тем с кем-то перебрасывается фразами.

Голос его тогда сильно меняется, а рука, лежащая на моей талии, напрягается, и грубо стискивает. Я все терплю.

Я плохо разбираю смысл, язык, как и у тех, кто на меня напал, сплошь состоит из матов, и…Игнат также переходит, боже мой…Я ни за что бы не поверила, он знает столько плохих слов…

Он…говорит и ведет себя так, будто он один из них…

И…кажется, давит на то, что правила должны быть соблюдены.

Я…Перепугана, раздавлена. Я в панике. Я влезла на запретную территорию, сунула свой нос так глубоко. Я…

Чувствую угрозу отовсюду.

И так подставила…

Но все же несказанно счастлива, что он меня спасает…

Не отдает тому…

Вообще кому-то.

Но как он может с ними контактировать, вращаться в их кругу? Он не такой!

Я знаю, что он не такой!

И брат бы ни за что не стал общаться с ним, если бы он был среди тех!

«Когда он вырастет, то станет настоящим бандитом» преследует, уже давно превратившийся в навязчивый, противный страх из детства.

Но я не хочу, я не хочу!

…

– Как ты там оказалась?

Игнат повторяет свой вопрос, слегка его переиначив.

Здесь, в полумраке такси, его черты кажутся мягче, голос приглушеннее.

Мысли все еще теснятся скопом, не дают осмыслить, выдать что-то связное.

– Я…хотела только посмотреть, - произношу отрывисто.

Кидаю быстрый взгляд на таксиста, придвигаюсь ближе.

– Вначале, едва пробралась через черный ход, так натолкнулась на драку, и сильно испугалась. Я думала, это обычный ночной клуб.

Игнат хмыкает.

Я знаю, о чем он только что подумал. Что и в обычном мне совсем не место.

– А там они. Тому, с кем ты потом дрался, я…кажется, понравилась. Он ткнул в меня пальцем, и сказал, чтобы задержали. Я…побежала тогда. Но они догнали и окружили. А потом, - договариваю скороговоркой, видя, как Игнат снова напрягается, - они и слушать ничего не захотели. Отобрали телефон, запихнули меня в подсобку и закрыли.

Он молчит, а я вспыхиваю, и считаю своим долгом пояснить.

– Я там сидела, одна в темноте, без телефона. А потом они вытащили меня и повели куда-то…Дальше знаешь сам. Я…так испугалась.

Прислоняю ладони к горящим щекам, потом в порыве нахожу его ладонь.

Проворно, пока безысходность и паника вновь ко мне не возвратились.

– Я отчего-то подумала, что, если скажу, что мне нет восемнадцати, или что мои дедушка и дядя работают в органах, они прислушаются. Но…они будто бы не слышали совсем. Наверное, я как-то не так с ними говорила.

Игнат вдруг закидывает руку мне на плечи, а потом тянет на себя.

А дальше…он…Я чувствую его поцелуй в свою макушку.

И, кажется, расклеиваюсь. Обмякаю. Юркаю рукой ему под куртку.

Ту, что он натянул поверх футболки. А во время драки он был обнажен по пояс. При каждом движении его мышцы сокращались. Это было так…завораживающе и красиво. Лучше мне совсем не вспоминать.

– Как ты нашла это место?

Вот вопрос, которого я боялась, как огня. Но врать не смею. Не сейчас и не ему.

– Проследила за тобой. Очень любопытно было знать…Поподробнее. Ну и…

Вздыхаю.

– Несколько часов проторчала в такси перед интернатом. Очень переживала, что заметишь, когда станешь выезжать. Хорошо, что тебя отвлек какой-то паренек.

Игнат быстро, и не глядя по сторонам, заскочил на мотоцикл, нахлобучил шлем и улетел.

Таксист, с трудом оторвавшись от полудремы, чуть не проворонил.

Сейчас мотоцикл, должно быть, так и стоит у клуба.

– Понятно.

Игнат закрывает глаза, и дальше едем молча.

Мои пальцы, неловко зацепившиеся за пояс его спортивных штанов, горят и чуть подрагивают. И, может быть, ему так некомфортно. Но не сдвигаюсь, и не убираю руку.

Он…будто бы немного задремал.

Когда по очертаниям местности за окном я узнаю знакомые места, мне даже как-то жаль. Одновременно тороплю время, и хочу его замедлить.

Все же отклоняюсь, скрещиваю руки на груди.

И думаю.

О том, что не могу вот так его отпустить. В неизвестность. Куда он поедет? К себе домой, точнее в интернат? И что? Кто позаботится о нем? Окажет первую помощь, проследит.

Нееет. Так не пойдет. Совсем-совсем так не пойдет, вообще не дело.

– Игнат, мне надо маме написать, а телефона нет, - прошу тихонько.

Не хочу его будить.

Но он не спит, а может очень чутко.

– В карманах поищи. Достань сама.

Он говорит, не открывая глаз.

И я ищу. Снова обмирая, напрочь позабыв о такой функции, как дыхание. А только лишь телефон попадает в руки, отворачиваюсь. Судорожно глотаю воздух. Разблокирую.

«Мам, это я, пишу с телефона Игната, так как свой потеряла. Мы сейчас приедем, но Игната побили и ему нужен врач. Можно, он побудет у нас? Он против, но…Можно?».