Только моя принцесса

Об этом вопит, и уже давно, не только тело, но и воспаленный, нихрена не желающий слушать гребаный голос разума мозг.

Хочу, и это желание никак не вытравить, намертво въелось в кровь, вошло под кожу. Что бы ты сказал на это?

«Мне кажется она в тебя втрескалась».

И раскаленный клинок прямиком в истерзанное сердце.

А за этим сказанное Алисой «Эмм, да, мы с ним общались. Мы с ним…».

…

Дверь в кабинет уже давно захлопнулась, а я все стою на месте, словно приклеенный и гипнотизирую.

Стену, блин.

Потому что где-то за ней сидит она.

Так бы, наверное, и простоял весь урок, если бы Гор не подошел.

«Втрескалась в тебя».

Проворачивает острее, глубже, безжалостней.

Требует какой-нибудь реакции.

Но единственное, что могу вытолкать…

– Думаю, ты сможешь объяснить ей, насколько это глупо.

По тому, как сосет под ложечкой, легко догадаться, что организм не принимает то, что сам же выдает.

Мне кажется, еще немного, и меня взорвет.

– Нет уж, сам объясняйся, - отвечает Гор. – С меня хватило разговоров с ней по душам. Спрашивала, по каким признакам можно определить, что парень в тебя влюблен, и все такое. Прикинь? С каких это пор интересует?

– И…что ты ответил?

– Да блин, хрен ли знает. Ну, че, выкручивался, как мог. Розовые единороги ведь в голове. Вся ими забита, как у любой девчонки. В общем, я к тому, что…Если решишь с ней замутить, имей в виду, она еще мелкая. Это тебе не Ильина и остальные. Прокатиться и бросить не получится. С любой, но не с Принцессой.

– Думаешь, я совсем дебил, что сам не допираю?

Поворачиваю голову, прищуриваюсь и кошусь на друга.

Тот жмет плечами, и уводит взгляд.

Сплевываю.

Нахрен мне объяснять все по десятому кругу? Будто и правда, а совсем дебил.

Да и не влюблена она.

Задетая гордость, ведь в центре внимания всегда должна быть. Желание потешить самолюбие…

Список можно продолжать до бесконечности.

Теперь вот добавилось…Попрактиковаться в приемах соблазнения…

– Если честно, то она застукала меня с девчонкой, - выпаливает вдруг Гор и тяжело, будто бы натужно, вздыхает. – Ну…в самый неподходящий момент. Мы отрывались с твоей медсестрой, а Лиса…ворвалась в комнату...В общем, как-то так...

Я в это же мгновение срываюсь.

Тело действует быстрее мозга, и вот уже Гор с силой припечатан к стене, а я нависаю над ним. Ладонью больно сдавливаю шею, перекрывая доступ кислорода. И похрен, если пойдет в ответку. Похрен на все.

– Ты идиот совсем!
– взрываюсь я. – Она же еще…

Ребенок, блин.

Только лишь силюсь представить, что почувствовала в тот момент Алиса…И словно ушатом кипятка.

– Да сам себя прибить готов, но че теперь? В общем…Мы поговорили потом, и вроде она норм. Отошла, короче.

– Дебил. Так бы и врезал.

– Врежь.

Я судорожно выдыхаю, отпускаю.

Растираю ладонью лоб, будто новая инфа таким образом уложится быстрее.

Ни хрена не быстрее.

Ни хрена она вообще не уложится.

– Короч, - тянет Игорь, - ты это…не ведись на нее, если что…Там в голове полная каша сейчас. Один Рудской чего стоил, когда задумала с ним встречаться. А это было еще до…А сегодня как приперлась, сам видел. Я, блин, парней замучился на место ставить. Она, походу, снова решила, что не должна ни в чем нам уступать.

Неужели ее…заинтересовало, роюсь в башке и подбираю максимально нейтральное, то, что она увидела?

Да уж.

Гребаное любопытство и гребаные соревнования.

Как с тем забором, на который пыталась вскарабкаться, только бы доказать, что не отстает…

– Пусть, в общем, устаканится, - подытоживает Горский, - может, пронесет.

…

Не знаю, сколько бы мы еще обсуждали эту тему, но в этот момент раздается входящий.

От старшего воспитателя интерната. Который звонит лишь в самых исключительных случаях.

Пока непонятно, какого хрена, ведь я вчера появился, засветился и никаких вопросов ни у кого не возникло.

Еще не ответил, а сердце от хренового предчувствия уже непроизвольно сжимается.

– Да, - бросаю рваное, косясь на Игоря.

Тот считывает мое напряжение, и тоже замирает.

– Игнат, здравствуй. Это Степан Петрович.

– Здравствуйте.

Старший воспитатель нормальный чел. Он в должности чуть больше года, и после некоторой притирки между нами установились нейтральные, если не сказать, дружески-уважительные отношения.

– Игнат, тут это…Пришли к тебе. То есть за тобой. Из полиции.

Переглядываемся с Гором.

– В общем, вызывают тебя в отделение. По повестке.

Делаю медленный вдох, за ним такой же тягучий выдох. Прикидываю, где успел проштрафиться.

– При неявке передадут дело приставам, и приведут насильно. Я подумал, лучше ты сам, сейчас, чем явятся за тобой, скажем, в лицей. Кстати, собираются. Но я сказал, что поговорю с тобой, ты парень разумный. Решил, зачем твоим преподавателям знать раньше времени. Слухи сразу пойдут, ни к чему…

– Спасибо, Степан Петрович, - медленно выталкиваю я.

Горский тянет руку с телефоном на себя.

– А что за причина? – выпаливает раздраженно.

– Так, хмммм, избиение. Некоего…кммм, некоего Рудского. Знаете такого?

– Ха, - выкрикивает Гор.

– Я сказал им, что уверен, Игнат тут ни при чем, но…

– Я приеду сейчас, - говорю я, забирая обратно телефон.

Выслушиваю адрес, и отключаюсь.

– Они сдурели совсем.

Гор начинает с остервенением пролистывать что-то в телефоне.

– Ты в больничке валялся, это каждый подтвердит, - заявляет, и начинает кому-то звонить.

– Я-то да, а вот ты…

– А этот недоделанный, вот же сволочь…Ну ничего, справимся.

– Максим Леонидович, вы срочно нужны, - говорит друг, едва отвечают на вызов, и я понимаю, адвокат.

Мой долг семье скоро станет неподъемным.

Но тот уже диктует адрес.

– Через четыре часа, не раньше? Ну, ок.

– Адвокат будет скоро, продержись, - задвигает, едва отключается.
– И не спорь, он все равно на окладе. Иначе они тебя не выпустят, так и будут мариновать. Законы, как обычно, побоку. Поедем вместе.