Только не дворецкий

Первой реакцией миссис Лэнделл было полное изумление. Глаза и рот ее широко раскрылись, руки безвольно упали на подлокотники кресла. Затем изумление перешло в гнев и недоверие, которые она тщетно старалась скрыть.

— Я не верю ни единому слову, — отрезала она. — Это невозможно. Мой муж уже очень давно не встречался ни со своим поверенным, ни с каким-либо другим юристом. Когда приезжал мистер Сноу, я всегда присутствовала при их беседах. Если бы он составил новое завещание, я бы об этом знала. Ваше предположение нелепо. Да и зачем бы ему составлять новое завещание?

Селби пожал плечами:

— Этого я сказать не могу, миссис Лэнделл. Но вопрос не в том. При желании ваш муж мог составить завещание без помощи юриста. Если такое завещание составлено по всем правилам, оно признается законом. Я же, как душеприказчик и поверенный вашего мужа, обязан удостовериться, что более позднего завещания не было. А у меня есть основания полагать, что оно все же было.

Миссис Лэнделл усмехнулась:

— Да неужели? Может, у вас еще есть основания думать, что оно в этом доме? Так вот, никакого нового завещания здесь нет. Уж поверьте, я изучила в этом доме каждую бумажку.

— А под замком ваш муж ничего не держал? — осведомился Селби.

— Разумеется нет, — огрызнулась миссис Лэнделл. — У него от меня секретов не было.

Селби кашлянул:

— Возможно. Тем не менее, миссис Лэнделл, я обязан удостовериться в отсутствии нового завещания. В таких вопросах наш закон очень строг, поэтому я должен лично осмотреть ваш дом.

— А если я вам не позволю? Этот дом теперь — моя собственность, и я не обязана пускать сюда всякого, кому вздумается что-нибудь поискать.

Селби вновь кашлянул:

— Это не совсем так, миссис Лэнделл. Когда кто-либо умирает, наследство переходит под контроль к душеприказчику, указанному в завещании, до тех пор, пока все имущество не будет распределено согласно воле покойного. В том завещании, которое вы признаете и которое на сегодняшний день является единственно известным, душеприказчиками назначены я и мой компаньон. Потому мы должны действовать согласно этой роли, если только и до тех пор, пока не будет найдено новое завещание. Надеюсь, это понятно.

При этих словах миссис Лэнделл совсем пала духом. Некоторое время она сидела в угрюмом молчании, пытаясь совладать со своими чувствами, затем поднялась.

— Что ж, — сказала она, — если то, что вы говорите, верно, придется позволить вам обыскать дом, хоть вы и потеряете время попусту. С какой комнаты вы начнете?

— Думаю, с той, — сказал Селби, — где он чаще всего оставался один. Полагаю, такая комната в доме есть?

Миссис Лэнделл направилась к двери.

— Пройдемте в кабинет, — сказала она, не глядя на посетителей — Пусть ваш друг идет с вами, раз вам нужна его помощь.

Она провела их через холл в комнату с французским окном, выходившим на газон за домом. У окна стоял большой письменный стол, старинный и массивный, как и прочая мебель. Кроме того, в комнате было три книжных шкафа из кленового дерева. Селби с Трентом не стали терять времени зря и сразу же выбрали себе по книжному шкафу. Миссис Лэнделл сурово взирала на них с порога.

— «Annales Thucydidei et Xenophontei» [131] , — вполголоса прочитал Селби, разглядывая книжные полки. — «Miscellanea Critica» К. Кобета — нет уж, я предпочитаю «Конные прогулки» [132] . Слушай, Фил, это, кажется, не тот шкаф. «Palaeographia Graeca» [133] Монфокона. Странно, я думал, что Монфокон — это где-то в Париже, там еще кого-то колесовали [134] . И греческая драматургия — целые ряды… А у тебя как дела?

131

«Хроники Фукидида и Ксенофонта

» (лат.) — впервые эта книга Генри Додуэлла вышла в 1702 г.

132

Селби путает нидерландского филолога К. Г. Кобета (1813–1890) и английского публициста У. Коббета (1763–1835), автора книги «Конные прогулки».

133

«Греческая палеография» (лат.).

134

Бернарде Монфокон(1655–1741) — французский монах-бенедиктинец, основоположник палеографии. Селби путает его со знаменитой виселицей в окрестностях Парижа — и здесь он, как мы видим, вновь неточен: на Монфоконе не колесовали, а вешали.

— Кажется, я напал на след, — отозвался Трент. — В этом шкафу стоит английская поэзия; правда, расставлена не по порядку. Ага! Вот она, красавица! — И он вытащил тоненькую книгу в красном переплете [135] . — Одна из самых красивых книг, которые я видел. — Он принялся перелистывать страницы. — А вот и карта морей, правда, уже не пустая.

Он протянул книгу Селби. Тот внимательно изучил страницу.

— Красиво-то как написано, — заметил он. — Буквы не больше, чем самый мелкий печатный шрифт, но прочесть можно. — Он снова принялся сосредоточенно изучать страницу, время от времени одобрительно кивая, затем поднял голову. — Все верно. Завещание составлено по правилам и даже должным образом засвидетельствовано, что редко бывает в таких случаях.

135

См. комментарий, стр. 691–692.

Тут вмешалась миссис Лэнделл, о существовании которой Селби, казалось, забыл.

— Вы что, хотите сказать, что в этой книге написано завещание? — выдохнула она.

— Прошу прощения, миссис Лэнделл, — подчеркнуто вежливо отвечал юрист, — но мы действительно нашли то новое завещание, о котором я говорил. Оно весьма немногословно, очень ясно сформулировано и оформлено по всем правилам. Свидетелями, заверившими завещание, стали Мэйбл Кэтрин Уиллер и Ида Флоренс Керкби — служанки, проживающие в этом доме.

— Они посмели сделать это у меня за спиной! — взорвалась миссис Лэнделл. — Это сговор!

Селби покачал головой:

— Здесь нет никаких признаков преступного соглашения, заключенного с целью причинения вреда третьим лицам. Служанки подписали завещание по просьбе своего хозяина и не обязаны были об этом никому сообщать. Возможно, он сам попросил их сохранять тайну — это не меняет дела. Что же до условий завещания, вам причитается десять тысяч фунтов, освобожденные от налога на наследство.

— Что?! — вскричала миссис Лэнделл.

— Десять тысяч фунтов, освобожденные от налога на наследство, — невозмутимо повторил Селби. — По пятьдесят фунтов причитается нам с компаньоном за исполнение обязанностей душеприказчиков — это, если вы помните, было предусмотрено и в прошлом завещании. Остальное имущество переходит к его племяннику, Роберту Спенсеру Лэнделлу, проживающему на Лонглэнд-роуд, 27, в Блэкхите, в графстве Кент.

<