Только не отпускай
Шрифт:
– Я хотела извиниться.
– За что же?
– За то, что подумала о вас плохо. Это все нервы. Хотя и они, конечно, не оправдание, просто… неожиданно это все.
– Неожиданно? – повторил попугаем.
– Ну, конечно. Сейчас мало кто помогает просто так, Федор Степанович. И я вам благодарна. Правда. Но деньги все равно не могу взять… - завела свою старую песню Марина, но, прежде чем я успел ее перебить, добавила: - Я верну вам все до копейки.
– Как хочешь, - с шумом выдохнул я. Раз это так принципиально – пусть отдает. Пусть что хочет делает. Потом…
– Спасибо. Я… - снова встала и отступила на шаг. – И еще раз простите. Мне правда ужасно неловко. За то, что я надумала, будто… -
– Будто? – вздернул бровь.
– Будто у вас ко мне интерес. Такая глупость…
– Ну почему же?
– Ч-что?
– Марин, мы взрослые люди. И то, что ты там себе надумала, оно ведь взялось не на пустом месте.
– Я не понимаю…
– Все ты понимаешь, - вздохнул устало. Она медленно-медленно подняла руку. Отвела упавший на лицо завиток. Потом так же медленно крутанулась, сделала пару шагов и… обернулась снова.
– Федя… - всхлипнула, скривив губы, и… понеслась, понеслась мне навстречу, или это я бросился к ней? Губы слились. Клацнули зубы. Ни черта не красиво со стороны, но жадно. Я втянул в рот ее нижнюю губу. Прикусил. Напрочь забывая обо всем. Оттеснил ее к стене. Вжал, нависая. Скользнул выше. Зарылся носом в шоколадные пряди. Еще несколько минут назад я мог лишь мечтать об этом, и вот теперь… Зарылся обеими ладонями в волосы. Осторожно, не торопясь. Так глупо опасаясь сделать ей больно. Почему-то вспомнилось, как Янка в детстве не любила расчесываться.
– Много там народу осталось? – шепнул, скользя открытым ртом по вискам, скулам. Поглощая, как воздух, тонкий запах её волос и тела…
– Ушли уже все…
Голос… ставший вдруг незнакомым, сиплым… Руки на груди. Марина дернула узел галстука. Встала на цыпочки и, повторив мои движения, прошлась языком по кадыку, лизнула. С мучительным стоном выдернула рубашку из брюк. Вжалась лбом в грудь и медленно, одну за другой, расстегнула пуговицы.
– Федя… Господи, Федя…
Грудная клетка под ее руками вздымалась как кузнечные меха. У меня дрожали пальцы – так сильно хотелось ее коснуться. Но еще больше – чтобы она коснулась меня. Вот так… Едва дотрагиваясь кончиками пальцев. С каким-то ненормальным благоговением дотрагиваясь.
– Марина…
Она затрясла головой. «Молчи… Молчи!» будто кричала. Будто боялась, что слова напрочь испортят все. Отравят…
Сердце бухало в груди. Она распахнула полы рубашки и прижалась к груди ухом. Меня вело. Меня бросало то в жар, то в холод. Я совершенно не мог бездействовать. Обхватил руками ее попку, взвесил в ладонях. Сжал в кулаках ткань юбки и потянул вверх. Маринка задрожала, застонала что-то. И если меня лишь слегка потряхивало, то ее конкретно трясло.
– Тише-тише, ну, что ты, Мариша?
– Федя… Я не могу. Не могу…
Я отстранился рывком. Потому что прилипший пластырь с раны лучше сдирать именно так. Отошел. Глянул на неё так… зло. Не может… А раньше чем она думала? Когда еще можно было все повернуть вспять? Чем, спрашивается? Зачем меня распаляла?
– Не можешь?
– Нет, – затрясла головой, - у меня… у меня месячные, - обиженно скривила губы.
– О господи, - хохотнул я, испытывая… что-то совершенно новое, непонятное… притягивая ее к себе и повторяя куда-то в волосы: - Горе луковое, – и снова ее целуя. Просто потому, что не мог ее не целовать. Когда она такая рядом. Схлынувший ураган обрушился на нас с прежней силой. Страсть бросала нас навстречу друг другу, сталкивала… Марина расстегнула ремень, ширинку. Скользнула рукой под резинку боксеров. Сжала… И резко вскинула недоверчивый взгляд.
– Что? – просипел ей в губы.
– Н-нет… Н-нет. Ничего. Господи…
Марина пошевелила рукой. Вверх, вниз. Коснулась большим пальцем капельки на конце, растерла выступившую смазку. Она могла сколько угодно повторять это «ничего»,
но я-то просек, что девочка впечатлялась. И если бы я мог в тот момент собрать свои разбегающиеся мысли в кучу, мне бы, может, польстила ее реакция. Но факт в том, что в моей голове было абсолютно пусто. Я откинулся затылком на стенку, сцепил зубы, чтобы не выругаться от невозможного кайфа, и, накрыв своей рукой ее руку, в два счета довел себя до разрядки. Удовольствие отпускало нехотя. Я выругался. Выдернул сразу несколько салфеток из упаковки и протянул ей. Марина на меня не смотрела… Тщательно вытирала руки и озиралась по сторонам, будто преступница.– Марин…
– Я… Сейчас не могу это обсуждать, - прошептала она. Обхватила щеки ладонями и попятилась от меня.
– Если ты скажешь, что это было ошибкой…
– Я не скажу…
– Не скажешь?
– Я не знаю! Извините… Извини. Я… просто никогда… никогда…
Не делала этого? Не изменяла мужу? Что она имела в виду? А ведь я и сам никогда не творил такого. В долбаном офисе! С чужой женщиной… А тут, как наваждение.
– У тебя впереди выходные. Обдумай все.
Она кивнула и медленно попятилась к выходу.
14
Зачем я ей это сказал? Обдумай… А что, если она подумает и решит, что зря это все? Напрасно. Что я тогда буду делать?
А если решит продолжить, что?
Я запнулся посреди кабинета. Провел обеими руками по лицу. Растерянно… Что меня ждет рядом с замужней женщиной? Короткие встречи тайком? Я уже не в том возрасте, чтобы этим довольствоваться. К тому же… я всегда был ревнивым парнем. И знать, что она после меня еще кому-то… Нет уж. К черту. Не выдержу. Мне даже сейчас от этого было тошно. Даже сейчас… Хотя я знал, что у нее месячные – она сама сказала. И вроде бы ничего такого у них там не должно было быть… Но как же я ревновал! И в голову лезли совсем уж параноидальные глупости. О том, что это в первый раз с мужиком не станешь в месячные. А с мужем и не такое может быть… Завелась-то она будь здоров.
– Так и знал, что найду тебя здесь! – хмыкнул Мишка. Я вскинул взгляд, протянул другу руку.
– Привет, Миш. Какими судьбами?
– Так пятница же! – усмехнулся тот. – Мы в бар собирались. Только не говори, что забыл.
– Виноват. Вообще напрочь вылетело. Да и не до баров мне теперь.
– Что так? – нахмурился Миша.
– Димку я забрал, – бросил взгляд на друга. – Совсем. С концами.
– Янка опять в загуле?
– Угу.
Вышли из офиса. Прошли к лифтам. Мишкина фирма располагалась в этом же здании. Он был отличным экономистом, а в последнее время специализировался на оказании услуг по оптимизации налогообложения. И насколько я знаю, не бедствовал.
– Так парень сейчас один?
– Нет. С Альбиной. Черт… совсем забыл. Надо ей позвонить…
Я достал телефон из кармана, приложил к уху.
– Да! – весело бросила в трубку она.
– Привет.
– Ну, привет!
– Я вот только освободился. Вы сейчас где? Хочу Димку забрать…
– А мы с ним уже дома, Федя. Ты же, наверное, устал. Вот я и решила сама его привезти. И ужин приготовила… Отбивные телячьи. Как ты любишь. Вино…
Дома… Это у меня, что ли? Дела-а-а.
В гулкой тишине паркинга Алю было неплохо слышно. Мишка приподнял брови и так удивленно на меня уставился, мол, это что еще за дерьмо? А я и сам поначалу растерялся. Но потом как-то быстро дошло. Пожалуй, впервые за всю нашу совместную жизнь, Альбина осознала, что может остаться без запасного аэродрома. И теперь старалась сделать все, чтобы этого не допустить. Отсюда и мои любимые отбивные, которые она наверняка не сама готовила, а заказала в ближайшем ресторане. И вино… И, может, даже красивое бельишко под платьем. Не удивлюсь.