ТОЛЬКО НЕ В ЭТОТ РАЗ

– Тогда, извините, но возникает и такой-вот вопрос, - продолжал допытываться младший лейтенант Бирюков, - скажите, а куда мог деться номерной знак с машины Вашего отца – ВАЗ 2109 черного цвета, и есть ли у вас еще в роду другие мужчины?

– Нет ничего проще, - отозвался хозяин квартиры, пригубив следующую порцию крепкого алкоголя, - автомобиль, вместе с номерными знаками, мы отогнали в пункт приема цветных металлов, и с тех пор я его больше не видел. Из родных, был у меня еще старший брат, но он помер, сразу же вслед за дедом (в данном случае, имелся в виду Степан Илларионович). Остался у него сын Андрюха, но где он сейчас, я даже не знаю. Он поступал в военно-десантное училище, так что служит теперь, наверное, где-нибудь. А вы что, думаете, что это он?

– Трудно сказать, - вмешался в разговор Киров, - но мы не должны исключать никакой возможности и проверять все имеющие версии и мотивы. Вы лучше скажите его полные данные, а мы сами постараемся с ним связаться.

– Каргапольский Андрей Илларионович тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, точную дату сейчас уже и не вспомню. Но я не думаю, что это может быть он. Хотя… Его отец – «Иллариоша», тот ли еще был прохвост с самой свое «бесбашенной» молодости: всю жизнь по тюрьмам мотался. Для своих темных делишек, мог и номерок с машины стащить, да потом прикарманить. Но если это все так, я его сам найду и порву: на клочки, на кусочки, на тряпочки.

Пока он так отвечал, Киров что-то усердно записывал в свой бумажный блокнот. Новобранец же открыл свою папку и достал оттуда небольших размеров конверт. Заполнив с лицевой стороны личные данные Коргапольского, он обратился к нему самому:

– Дмитрий Степанович, у нас еще к Вам такое необычное дело. Необходимо взять для подробных исследований пробу биологической ДНК. Это делается исключительно для того, чтобы не спутать ваши анализы с материалами, изъятыми следственной группой при осмотре, действуя сообразно – методом исключения.

– Берите чего Вам там надо, - не совсем искренне ответил бывший десантник.

Бирюков, надев на руку всегда находившуюся при нем перчатку (так принято, чтобы не смешать изъятые пробы), аккуратно достал из конверта палочку, с нанизанной на нее ватой на обоих концах. Он протянул ее хозяину этой квартиры, попросив поводить, изнутри, одним концом по левой щеке, другим по противоположной. Закончив эту процедуру, Никита убрал предмет, предназначенный для представления на экспертизу.

По большому счету, делать в квартире более было нечего, и напарники, насколько только смогли, вежливо попрощались с хозяином. Узнав в какую больницу доставили пострадавшую, оба отправились в НИИ имени Склифосовского, чтобы навестить там его страждущую супругу.

Туда они прибыли тогда, когда время уже было глубоко послеполуденное. Нина Николаевна, как и положено, находилась возле реанимационной палаты, где «боролась за жизнь» ее истерзанная извергом дочь. Едва достигнув сорокалетнего возраста, она, в один миг, постарела, лет эдак на двадцать. Кожа ее лица сильно осунулась, седые волосы слиплись и торчали в разные стороны. Голубые потухшие глаза не выражали ничего, кроме бескрайнего безутешного горя.

Увидев подошедших к ней двух сотрудников уголовного розыска, она восприняла это, в отличии от своего полупьяного мужа, совершенно спокойно. Видя искренне-угнетенное состояние женщины, оперативники ей искренне посочувствовали.

– Как состояние дочери?
– предварительно, проявляя вежливость, поинтересовался Роман, - Что говорят врачи? Она сможет поправиться?

– Даже не знаю, что и сказать, - наполняя слезами глаза, всхлипывая отвечала возрастная уже Каргапольская, - пока она находится в состоянии комы, а выберется ли из нее – одному Богу известно. Бедная девочка. Кому только в голову такое пришло, так поступить с ней? Она же никому никогда ничего плохого не делала. Была веселая жизнерадостная. За свою недолгую жизнь даже «комара не убила».

Здесь женщина обхватила лицо руками и принялась рыдать так безудержно, что сотрясалось все ее тело. Душевная боль этой женщины была настолько сильной и искренней, что у самого сомнительного черствого сыщика не вызвало бы никаких сомнений, что этот человек, уж точно не причастен к тому, что произошло с его истерзанной девочкой. Но работа – это работа, поэтому хочешь не хочешь, а пришлось задавать ей вопросы. Молодой сотрудник, не зная еще, как вести себя в подобных непростых ситуациях, слегка стушевался, поэтому разговаривать с матерью пришлось более опытному майору.

Он присел рядом с ней на кушетку, и положив руку ей на колено, полушепотом произнес:

– Успокойтесь, пожалуйста, я уверен, что Ваша дочь обязательно сможет поправиться. Но помогите нам побыстрее поймать преступника, чтобы он не смог больше убивать невинных людей и калечить судьбы их родственников.

– Да, извините, - с трудом взяла себя в руки Нина Николаевна, растроганная радушным участием полицейского, - я совсем потеряла от горя голову. Света у нас ребенок единственный, и я просто не переживу ее скорой утраты. Вы бы видели, как ее изуродовали: на ее теле «не осталось живого места».

– Могу себе это представить, - признался старший оперуполномоченный, - мне довелось видеть предыдущие жертвы.

– Так что же все-таки вам потребовалось?
– прервала женщина сыщика, не желая поднимать и так неприятную для нее печальную тему.

– Мы зададим Вам всего лишь пару вопросов, - быстро согласился майор Киров.

– Спрашивайте. Я готова.

– Скажите, Нина Николаевна, Вы ведь вчерашний день были у себя на даче во Владимирской области?

– Совершенно верно. Мы с мужем были именно там.

– А почему, вдруг, вам пришла в голову мысль, внезапно, вернуться домой, - посчитал нужным вмешаться в беседу Никита, не желавший в этом сложнейшем расследовании оставаться, как бы не в деле, - ведь Вы же планировали отъезд только на сегодняшний вечер?

– Вы не поверите, - отвечала безутешная женщина, вновь начиная всхлипывать, абсолютно ясно показывая, что ей составляет большого труда сдерживать готовящиеся вырваться наружу рыдания, - но чувство надвигающейся какой-то страшной жутко-ужасной опасности не давало мне вчера весь вечер покоя. Меня, как будто, что-то гнало обратно домой. Словно бы моя девочка звала меня к себе на подмогу. Как видите, материнские чувства меня совершенно не обманули. Жаль только мы не приехали раньше, позволив извергу до такой степени надругаться над нашей измученной дочерью.

Видя полуобморочное состояние матери, опытный оперативник решил заканчивать ее «мучить», справедливо предположив, что ничего нового она поведать не сможет. Чтобы у ее мужа не возникало лишних сомнений в их предвзятых намереньях, необходимо было повторить процедуру снятия проб ДНК и с его женой тоже. К этому вопросу она, также, отнеслась с большим пониманием и позволила взять слюну для проведения биологической экспертизы.

Выйдя из больницы, напарники в ближайшем «Бистро» купили себе перекусить и, остановившись для того, чтобы спокойно принять пищу, решили обсудить ту информацию, что им сегодня удалось раздобыть. На завтра был понедельник – первый день очередной трудовой недели, где на совещании у руководства требовалось произвести доклад о проделанной ими работе.