Только одна ночь

Но я не передумываю, и, когда он кнопкой открывает автоматические ворота, я наклоняюсь к нему, кладу руку на бедро и позволяю ей скользнуть выше, давая ему знать о моих намерениях, моих желаниях, моем стремлении идти до конца.

Он выпускает воздух через стиснутые зубы, явно сдерживаясь, чтобы не взять меня прямо тут, на улице, до того, как у нас будет шанс заехать на недлинную подъездную дорожку.

Как и машина, он подавляет свою силу и аккуратно подруливает к гаражу, ожидающему нас с распахнутыми воротами.

Другой машины тут нет, только мотоцикл. Он не такой шикарный, как «спайдер». Никаких хромированных деталей или ненужных дополнений. Сиденье видело лучшие времена. На шины налипла грязь.

Мне он нравится. Мне нравится, что у этого мужчины с изысканным автомобилем такой по-мужски простой и старенький мотоцикл. Я снова смотрю на руки Роберта: красивые, грубые, сильные, но в то же время нежные.

Инь и ян. И когда он берет мое лицо в свои ладони, удерживая меня, когда наши взгляды скрещиваются, а моя рука выдает еще одну примитивную реакцию, я ощущаю нашу целостность.

– Я нечасто приглашаю сюда людей, – говорит он. – Я не устраиваю вечеринок. Но с самого Вегаса мне хотелось привести тебя к себе.

– Почему? – спрашиваю я. – Ты имел меня в номере отеля, в своем офисе, на экране компьютера… зачем я тебе здесь?

– Затем, – говорит он и делает паузу в поисках ответа. – Я был в твоих стенах, и это единственный известный мне способ сделать так, чтобы ты побывала в моих.

Я не знаю, как реагировать, поэтому просто жду поцелуя. Он начинается мягко, но быстро становится более требовательным – его язык скользит к моему языку. Он держит мою голову, а я вжимаюсь грудью в его грудь, стараясь стать еще ближе. Моя рука играет с ним. Мне не терпится. Я хочу его, всего без остатка, прямо сейчас. Его плоть вздымается, и я задаюсь вопросом, занимался ли кто-нибудь когда-нибудь любовью в «альфа-ромео».

Но Роберт отстраняется от меня. Он убирает мою руку, делает глубокий вдох, успокаиваясь, и вновь обретает контроль над телом.

Ну, хотя бы отчасти. Его тело, как и мое, рвется исследовать.

Он вылезает из машины, и я жду, когда он обойдет ее и откроет мне дверцу. По пути к дому мы снова погружаемся в молчание. Здание не представляет собой ничего особенного. Я вижу только стену и дверь, которая ведет… может, на маленький закрытый дворик? А может, и нет.

Но когда он открывает ее, меня приветствует сказочный мир. За этой стеной прячется целый город. Восхитительная картина с видом на длинные пляжи Санта-Моники. Кажется, что мы стоим на вершине холма, в тысяче миль от ярких огней раскинувшегося внизу огромного города. Но до него конечно же не так далеко. Мы всего в двух минутах езды от Сансет, где рестораны быстрого питания дополняют стратегически выгодно расположенные ночные клубы.

Я чувствую, как его пальцы гладят мою шею, посылая нервным волокнам горячие импульсы. Дом находится справа. Он встроен в склон холма, поэтому буквально невидим со стороны улицы. Его поддерживают балки, хрупкие на вид, но несгибаемые, как греческие боги.

Я позволяю ему провести себя через главный вход; внутри вместо стен окна, и я пытаюсь представить себе, как тут все выглядит при свете дня: яркое солнце на темном дереве. Но сейчас единственный свет исходит от города. Он нащупывает диммер и прибавляет света, чтобы я могла рассмотреть интерьер. Небезупречно, но уютно. На стенах абстрактные полотна.

Одна из картин приковывает мое внимание. Не могу сказать, изображает ли она любовников и вообще человеческие ли на ней тела. Но она полыхает страстью. Два существа обнимаются, а какая-то непонятная масса из закрученных цветов пытается оторвать их друг от друга. Но они сильнее хаоса; их страсть ярче, чем окружающие цвета.

Роберт подходит, прижимается ко мне. Я чувствую его силу; я чувствую, как его вожделение вжимается мне в спину.

Я гляжу на картину, пока он расстегивает мой пиджак. Мощь полотна заключена в двух обнимающихся фигурах. Только это имеет значение.

Остальное ничто.

Мой пиджак падает на пол.

Он медленно поворачивает меня к себе и окидывает взглядом. Мои соски напряжены и торчат сквозь тонкую, облегающую ткань топа. Он проводит пальцами по краю грудей.

– Ты восхитительна, – говорит он.

Я сбрасываю туфли на каблуке. Теперь мне приходится запрокидывать голову, чтобы посмотреть ему в глаза, но я не против. Моя рука тянется к пуговице моих же брюк, и я легко избавляюсь от них. Я остаюсь в одном скандальном топе.

– Посмотри на меня, – спокойно произношу я.

Он делает шаг назад, его глаза отправляются в неторопливое путешествие по моим ножкам к трусикам, ненадолго задерживаются на груди, поднимаются дальше, к шее, губам, глазам, и пускаются в обратный путь.

– Ты видишь, кто я на самом деле? Или видишь только то, что хочешь видеть?

Он заглядывает мне прямо в душу, на лице отражается понимание.

– Я вижу женщину, которая может быть невероятно авторитарной, и женщину очень уязвимую. Я вижу, что ты настолько же сильна, насколько нежна, поразительна и немного наивна.

– Что еще?

– Я вижу… я вижу, что у тебя есть смелость противостоять своим страхам. А сейчас ты немного напугана, не правда ли?

Я едва заметно киваю.

– Чего ты боишься, Кейси?

Я дрожу, хотя на губах играет улыбка.

– Ты скажи мне.

– Ладно. – Он отходит назад и еще раз ласкает мое тело взглядом. – Ты боишься той стороны самой себя, которая начала проявляться.

– Отчасти.

– Ты боишься того, как сильно ты меня хочешь. Может, ты боишься, потому что сейчас я могу сделать с тобой все, что пожелаю, а ты не сможешь возразить, поскольку знаешь: ты хочешь, чтобы произошло все, что я могу сделать.

Я сглатываю, с трудом. Но не отвожу глаз. Он подходит, пробегает рукой по внутренней стороне моего бедра и сжимает ладонь на трусиках. Между его пальцами и моим клитором только тонюсенькая тряпочка. Этот танец уже знаком мне, но я все равно задыхаюсь, когда его пальцы начинают двигаться.

– Я вижу, кто ты, Кейси, – говорит он. – И я хочу видеть только это.

Ноги становятся ватными, я хватаю его за рубашку – и от страсти, и чтобы не потерять равновесие.

– Отведи меня в свою спальню, – шепчу я, дрожа всем телом. – Я хочу заняться любовью на твоей огненной кровати.

Он убирает руку и через мгновение уже несет меня вниз по лестнице, словно принцессу. Комната, в которой мы оказываемся, огромна, размером вряд ли уступает гостиной наверху. Я вижу письменный стол с компьютером. И дорогущее кресло.

А в самом центре возвышается кровать, и он укладывает меня на нее. Я чувствую ее своей кожей, когда он стягивает с меня трусики. Но когда он снимает рубашку, джинсы и все остальное… тогда все мои чувства переключаются на него… на мощь его мускулов, вжимающихся в меня. На его губы, ласкающие мою шею. Я сбрасываю облегающий топ. Каждый дюйм моей кожи должен касаться его. Огонь полыхает не на кровати, а у меня внутри. Рука тянется к его вздыбленному естеству, и я ощущаю свою власть над ним. Теперь мне знаком каждый его изгиб. Я знаю, как сделать так, чтобы довести его до безумия, и я играю с ним, наслаждаясь каждым резким вдохом удовольствия, вырывающимся у него из груди. Но я не возражаю, когда он отстраняется и прижимается губами к моему сокровенному местечку. Его язык погружается в меня, дразнит, заставляет намокнуть еще больше. Я не могу унять дрожь, не могу молчать. Я начинаю стонать и кричать, выгибаясь дугой, вцепляясь руками в одеяло, практически готовая вырваться, почти напуганная силой захлестнувших меня чувств. Но он не позволяет мне сделать этого, крепко удерживая мои бедра, не отпускает, играя большим пальцем с клитором, отодвигая в сторону кожу, чтобы иметь возможность добраться языком до самого потаенного уголка, вынуждая меня пережить эмоции, которых я боюсь и которых жажду.