Только позови

— Плевать я хотел! — Лэндерс усмехнулся. — Зато эта задница Мейхью чему-нибудь научится.

— Ни в жизнь он ничему не научится. Серого вещества не хватает. У таких все с кондачка, по рефлексу, как у подопытной собаки. Беда в том, что сейчас все его отрицательные рефлексы на тебя направлены.

Внезапно Уинч резко повернулся и, тяжело дыша, грохнулся в свое роскошное кресло. Со злости дыхание сперло, подумал Лэндерс. Немного погодя Уинч откинулся на спинку и, кажется, успокоился. Лэндерсу захотелось двинуть ему ногой в пах.

— Есть только один способ вытащить тебя из дерьма, — выдавил Уинч.

— Да? И какой же? — саркастически поинтересовался Лэндерс.

— Нажать на него, чтобы он отпустил тебя на несколько дней в госпиталь.

— В госпиталь? Зачем?

— Для обследования, — ровно произнес Уинч. — До того, как тебя запрут в камеру.

— Ну уж нет… — протянул Лэндерс и, оттолкнувшись руками, подскочил. Но он совершенно забыл, что стоит, а не сидит, и в результате у него получился нелепый, мягко говоря, подскок на месте. — Ну нет, со мной этот номер не пройдет.

— Учти, — урезонивал его Уинч. — Либо в госпиталь, либо в камеру — одно из двух.

— Ни за что! Психом прикидываться я не буду.

— Как хочешь. Но другого выхода нет.

— Но я даже не знаю, что надо делать.

— Что ненормальные делают? — Уинч смотрел открыто и сочувственно.

— Мейхью — вот кто ненормальный, а не я! — кипятился Лэндерс. — Посмотри, что творится в роте с тех пор, как он пришел. Совсем распоясался.

— Согласен, но, к сожалению, приструнить его некому. — Лицо Уинча сделалось жестким, он нахмурился. — Я тебе вот что скажу, — прошипел он. — Не для того я с вами, сосунками, нянчился всю дорогу, чтобы вы мне смертников тут разыгрывали, понял?

— Ты в самом деле думаешь, что мне удастся провести их? — несмотря на браваду, Лэндерса вовсе не соблазняла перспектива попасть в часть штрафников. Он не хуже Уинча понимал, что это значит. Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы кто-нибудь обнял его и пожалел. — Правда думаешь?

— Расскажи им, что тебе снится по ночам. — Лицо Уинча снова было спокойно.

«Откуда Уинчу известно о моих кошмарных снах?» — мелькнуло у Лэндерса в голове.

— А теперь вот что, — продолжал Уинч. — Немедленно отправляйся в часть. Возьми такси, внизу у нас всегда машины есть. Лучше, чтобы тебя не засекли, пока ты будешь туда топать. Дуй прямо к себе в казарму, на свою койку. Потом, как ни в чем не бывало, явишься на очередное построение. — Уинч посмотрел на часы. — Ближайшее построение будет к ужину. Если тебя не заграбастают, ты присутствуешь на вечернем построении, договорились?

Прежде чем Лэндерс успел сказать что-либо и вообще сообразить, что происходит, Уинч уже настойчиво вел его под руку к двери.

— Я сейчас же звоню Мейхью, уславливаюсь о встрече. Буду уламывать его. Думаю, что получится. А ты смывайся!

— Да не могу я! — жалобно топтался Лэндерс у двери. — Не умею я притворяться. — «Ни за что не догадаешься, о чем он думает», — опять мелькнула у него мысль.

— Постарайся, сделай милость, — сказал Уинч, глядя ему прямо в глаза.

Он стоял на пороге кабинета и смотрел, как Лэндерс идет между столами к выходу. Потом он быстро вернулся к столу и набрал номер «Пибоди». Он не был уверен, что застанет там сейчас Стрейнджа, но тот отозвался.

— Порядок! — возбужденно говорил Уинч в трубку. — Согласился на госпиталь. Теперь бы только обломать этого долболоба Мейхью… Погоди, погоди, — прервал он Стрейнджа, безуспешно пытавшегося, очевидно, выспросить о чем-то очень важном, — Да нет, конечно, признают. По-моему, он на самом деле свихнулся. — Уинча разбирал дурацкий, беспричинный смех. Ему вдруг захотелось серьезным тоном наплести приятелю что-нибудь несусветное. Но вместо этого он сказал — Слушай, мне сейчас некогда разговаривать. Надо связаться с Мейхью. Я потом позвоню тебе. Ты будешь в номере? — Уинч нажал на рычаг и попросил телефонистку соединить его с капитаном Мейхью из 3516-й роты.

Уинч долго и тщательно готовил этот час. Во время их первого разговора Мейхью вел себя самоуверенно и воинственно. Пока обстановка не прояснилась, Уинчу приходилось держать себя в руках. Из беседы он понял, однако, что ротный несколько даже обескуражен тем, что Лэндерс осмелился на самоволку, и воспринимает это как личную обиду. Он понял, что того очень волнует, что подумают в штабе Второй армии о капитане Мейхью. Кроме того, Мейхью был явно удивлен, что уорент-офицер Март Уинч, гарнизонная знаменитость, сам зашел к нему поговорить об этом деле. Уинч выждал, пока собеседник выпустит пар, а затем оглоушил его историей с телефоном в помещении управления роты, о которой ему донес Стрейндж. Мейхью буквально взвился и весь ощетинился, шея у него побагровела. Он не принадлежал к тем людям, которые спокойно принимают критику, если только она не исходит от непосредственного начальства.

Уинч припомнил все эти обстоятельства, пока телефонистка соединяла его с Мейхью. Он коротко сообщил капитану, что у пего есть вести о его бойце в самоволке, и предложил встретиться в баре офицерского клуба. Мейхью сказал, что придет немедленно.

Бармен устроил Уинчу отдельный столик на двоих, где можно провести конфиденциальный разговор и в то же время быть достаточно на виду у присутствующих. Был как раз конец рабочего дня, и это тоже вполне устраивало Уинча.

— Вернул я вам вашего беглеца, — начал Уинч без приличествующего обмена любезностями.

— Да, я уже знаю. Попался мне на глаза, когда я выходил.

Сюрприза не получилось, но Уинч предвидел и этот случай.

— Как ваши планы — собираетесь отпустить его в госпиталь на обследование?

Круглая голова Мейхью качнулась из стороны в сторону.

— За такие штучки полагается заключение. Я уже решил. Он намеренно уронил честь подразделения.

— А по-моему, мудрее сделать послабление.

Мейхью снова мотнул головой.

— Я даже думаю, не поставить ли вопрос о дезертирстве. Три недели отсутствовал.

— Если военнослужащий возвращается в часть по собственной воле, он не считается дезертиром.

— Этот пункт имеет исключения.

— Капитан, — вкрадчиво произнесла гарнизонная знаменитость, — вам не кажется, что вас больше беспокоит, что о вас подумают в штабе, нежели суть дела?

Мейхью стиснул зубы, ощетинился.

— Пожалуйста, не сердитесь. Но тюремное заключение бросит пятно на все подразделение. Это куда хуже, чем один псих. Посерьезнее каша заварится.