Только ты

Я: Возможно, не для твоей мстительной души. А для всего остального — да.

Эмми: Хорошо. Буду через двадцать минут.

Спустя минуту, не спрашивая ее, я решил заказать китайскую еду из «Петерборо». Она обожала крабовые рангуны из одного из наших любимых местных заведений. Но если бы я спросил ее, она, вероятно, стала бы жаловаться о своем весе, что было абсурдно. Она выглядела лучше со всеми этими изгибами, но я не мог сказать ей об этом.

Иногда я удивлялся, что, черт возьми, говорили или не говорили ей парни, с которыми она встречалась, что заставили ее стесняться своего тела, когда она была так уверена в других аспектах своей жизни: работа, стиль, семейные отношения, убеждения. Но затем я вспоминал, каких парней она выбирала — никого, кроме придурков и мудаков. Но ни один из них не был хуже, чем чертов Ричард «Мудак». А это о многом говорит. Все то время, когда она была с ним, я хотел предупредить, каким засранцем он может оказаться.

Я знаю миллионы парней таких, как он, — парни, которые лгут, изменяют и которым плевать на других. (Клянусь Богом, половина из них — юристы в этом городе, а их штаны всегда помяты). Но я никогда не говорил ни слова, потому что это не мое дело, и она не поверила бы мне. В последний раз, когда я пытался дать ей советы о парнях, наш разговор прошел примерно так:

Я: Что такого ты видишь в этом парне?

Она: Потенциал.

Я: Потенциал — это не сексуально.

Она: Отношения требуют времени и усилий. Речь идет не только о сексе. Ты не понимаешь, потому что не создан для отношений, поэтому ты не имеешь права давать советы о них. Тем более, если я об этом не просила.

Мне не нужно быть созданным для отношений, чтобы понять, каким ублюдком был Ричард. С самого начала это попахивало дерьмом. Удивительно то, что кто-то настолько умный и сексуальный, как Эмми, влюбился в парня вроде него.

Но что вы могли ожидать от женщины, которая думает, что Дэниел Крейг хорошо сыграл Джеймса Бонда?

После заказа еды я подошел с напитком к окну и, пока ждал ее прихода, смотрел на город. Я был удивлен тому, насколько мне нравилось проводить время с Эмми, учитывая, что наши отношения никогда не были сексуальными. А ведь секс — мой единственный способ общения с женщинами. Наша дружба весьма маловероятна. Я вообще не стремился к нуждающимся женщинам, предпочитая независимых, может быть, даже немного отчужденных или сдержанных, тех, кто ищет быстрое удовольствие, а не долгосрочную связь. Полную противоположность Эмми. Эта женщина без каких-либо ограничений. Я всегда дразнил ее тем, что она надела на свое сердце табличку с надписью «ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ».

Но по ее убеждениям она не нуждалась в поддержке. Это своего рода мило — ведь она спорила бы со мной до последнего вдоха о том, что я ей не нужен. Мне нравилось ее высмеивать. Я относился к ней, как к младшей сестре лучшего друга.

Но какой бы милой и горячей не была эта сестра (и, возможно, бомбой в постели), вы не можете переспать с ней.

Даже если иногда думаете об этом.

Даже если вы иногда тайком смотрите на ее длинные ноги, когда она надевает ту короткую черную юбку. На ее задницу в обтягивающих джинсах. Или на этот случайный проблеск лямки ее бюстгальтера, когда рукав спадает с плеча.

Даже если вы стараетесь, действительно стараетесь не фантазировать о ней в душе. Или утром в одиночку в постели. Или не в одиночку ночью с женщиной. Все что вам нужно, это огненное вдохновение.

Огненное вдохновение. Бл*дь, это забавно.

И горячо.

Скривившись, я поправил свои джинсы, поскольку сейчас они стали слишком тесными.

Я закрыл глаза, и попытался подумать о чем-то не сексуальном. Например, о сегодняшнем инциденте. О телефонном звонке моей мамы. Об этом смешном, обугленном кролике. Это отвлекло секунд на пять. Затем я представил, как Эмми медленно ползет ко мне. На этот раз, ее глаза не панически широкие, а полуприкрытые и голодные.

О, бл*дь.

Мне стало жарко в своем свитере. Я не мог дышать. Мышцы живота сжались, когда вся кровь ринулась мне между ног. Я представил, как она смотрит на меня. Как руки скользят по моим бедрам. Как пальцы расстегивают ремень. Как язык увлажняет губы. Звук раскрывающейся молнии.

Мой член дернулся.

— Этого не будет, приятель, — пробурчал я ему, сосредоточившись на церковных шпилях в большом арочном окне. — Даже через миллион лет. Эта девушка вне досягаемости. Она слишком легко влюбляется. Ты ведь все равно получаешь достаточно внимания.

Хотя в последнее время все внимание он получал только от меня. Небольшое затишье. Возможно, это была моя проблема.

Завтра ночью я что-то с этим сделаю.

Сегодня ночью это не обсуждается.

Ведь Эмми была одной из тех девушек, которые не могли найти различие между любовью и сексом. Я заметил это в первый раз, когда мы потусили вместе (она заперла себя снаружи, и я пригласил ее к себе, пока менеджер здания не смог принести ей запасной ключ). Секс был отличным способом расслабиться и для себя, и для кого-то другого. Но это не было эмоционально. Не для меня. Я убедился в этом.

На кухне я открыл морозильник и вытащил бутылку водки, которую держал там, и начал делать мартини для Эмми — три оливки и покрепче. Я внимательно перемешивал напиток, и к тому времени, когда она постучала, ее напиток был готов, а мое дыхание замедлилось, температура тела вернулась к норме, а со штанами стало все в порядке.

Видите? Все, что нужно, чтобы контролировать свои чувства, это небольшая дисциплина.

— Но ведь во второй раз было лучше? — Эмми с надеждой посмотрела на меня со своего конца дивана, жуя последнюю оливку из мартини. Она была босая и сидела на своих согнутых ногах. Ее волосы были распущены, они ниспадали на ее плечи длинными светлыми волнами.

— Ты имеешь в виду третий раз? — как только появились титры, я глотнул немного бурбона, надеясь, что это избавит меня от странного чувства, которое у меня было весь день. Я надеялся, что огонь на кухне Эмми избавит от него, но нет. — Я смотрел его раньше. И нет, это не так.

Она вытянула ногу и пнула меня ей. Конечно, пальцы на ее ногах были розовыми. Не мягко розовые, как бархатный диван, а глубокий яркий оттенок, больше похожий на малину.

— Тебе просто не нравится Крейг, потому что он проявляет большую уязвимость, чем Коннери. Он более человечный. И ты знаешь, он лучше играет.

— Ничего подобного. И мне не нужно видеть уязвимость в Бонде, потому что он не настоящий человек. Не то чтобы я считаю, что проявление уязвимости бывает только у реальных людей, по крайней мере, обычно. И точно не у мужчин.

Она издала отвратительный горловой звук и ткнула меня пальцами:

— Нейт, настоящие мужчины могут быть уязвимы.

— Но они не должны это показывать.

— Почему нет?

— Потому что это слабость, а слабость подрывает силу, власть и контроль, — я не мог перестать смотреть на ее пальцы.