Только ты

Старый толстяк снова продолжительно затягивается, посасывает сигару. Снова выпускает в мою сторону дым. Похоже, он делает это нарочно. Я не выдерживаю и кашляю. чуть склонив голову набок, толстяк внимательно смотрит на меня. Как на букашку, которую собирается раздавить.

Наверное, он собирался ещё сказать мне что-то подобное, издевательско-наставительное, но в этот момент звонит телефон. Он явно удивляется, снимает локти со спинки дивана, пожимает плечами, вынимает из внутреннего кармана пиджака массивный серебристый смартфон.

— Кого там ещё нелёгкая принесла… — бормочет он, поднося смартфон ближе к глазам. — Хм. Лукачёв. Чей-то он без смски…

Прикладывает трубку к уху, снова откидывается на спинку диванчика.

— Алё.

Лицо его меняется, он хмыкает и, взглянув на меня, говорит:

— Не ожидал, да. Неприятно, да, неприятно. Надо сказать, ты меня немножко даже удивил.

Молчит, слушает. Довольно долго. Наверное, минуту.

— Не-е-е, — осклабившись, наконец тянет он, делает новую затяжку и снова выпускает серый клуб дыма в мою сторону.

Я отворачиваюсь.

— Не-не-не, — продолжает он. — Ты думаешь, что всё так просто? Нет, Ковалевский, всё куда сложнее.

Услышав фамилию Валеры, я распахиваю глаза и с надеждой затаиваю дыхание.

Видя мою реакцию, старый толстяк ухмыляется, продолжая держать сигару, тыкает толстым коротким мизинцем по экрану и протягивает телефон в мою сторону:

— Давай, девонька, передай ему привет.

Он мерзко подмигивает мне, держа трубку перед собой.

— Давай, давай, я включил громкую связь.

— Валера… — у меня предательски дрожит голос. — Я здесь…

— Милана… — тихо, с горечью отзывается Ковалевский.

Я чуть не плачу. В горле ком.

— Да-да, это она, — осклабившись, произносит старикан.

— Отпусти её, — тихо, но уверенно доносится из трубки.

— Ковалевский, ты плохо играешь в шахматы, — старческим, дребезжащим голосом произносит Семён Степанович. — Ты у меня съел офицера, а я у тебя — ферзя. Шах, Ковалевский. Шах и мат.

Валерий молчит.

— Согласись, условия диктую я. У тебя мутный тип, а у меня главный свидетель. Ты ещё слишком молод для подобных стратегий и слишком прямолинеен в вопросах бизнеса. Как коллекционер же — ты просто никто. И звать никак. Тебе повезло в своё время с парой экземпляров, но и только. У парня, которого ты поймал, на меня ничего нет. Там такая цепочка посредников, что я отсутствую, как звено. Ты это должен понимать. Поэтому, если ты думал, что напугаешь меня своим звонком, ты ошибся. Ты меня слушаешь, Ковалевский?

— Да.

— Ты можешь уволить свою службу безопасности. Всю вообще. Нахер. Она работает из рук вон плохо. Уверен, что сейчас вы пытаетесь определить, куда идёт сигнал. Ничего не выйдет. И вопрос скоро будет закрыт.

— Чего ты хочешь?

— А у меня уже всё есть. Я тебе это всё говорю для того, чтобы ты не дёргался и перестал под меня копать. Это не нужно ни тебе, ни мне. Ты думаешь, я не знаю, по какому делу проходит эта баба? Ты такой же глупый, как она. Её номер слили в чат и доступ к прослушке получило много серьёзных людей. Вот потому она у меня. И твоя служба безопасности клюнула, как пацаньё, на какого-то левого паренька.

— Чё ты хочешь, я тебя спрашиваю?

— Хочу, чтобы ты отпустил человека, который просто гулял по Цюриху, а ты его похитил. Мне как-то неуютно, что он у тебя. Не люблю, когда в мире творится несправедливость. Напал на него, обидел, наверное. Не надо так. И не надо подавать на меня в суд. Это будет долгий, очень скучный процесс. И не факт, что ты что-то сможешь сделать. Потратишь ещё больше денег и всё.

— Будь у тебя всё хорошо, ты бы давно повесил трубку. Не трогай девушку. Вот я тебе очень серьёзно это говорю.

— Забудь про девушку. Я не собираюсь тебе отдавать столь ценный для меня экземпляр. Потому что в ином случае, я подставлюсь. А я играю в шахматы намного лучше тебя. Ты можешь записать этот разговор — это не имеет значения. Она под следствием и чуть только ты устроишь кипеш, я предоставлю её признательные показания для суда, в которых она подробно расскажет, как она, якшаясь с тобой, по поддельным документам приехала в другую страну. Будет международный скандал. Поэтому, давай так. Сделаем пат. Ты успокаиваешься и я успокаиваюсь.

— У этой девушки на тебя ничего нет. Отпусти её. В чат был сделан вброс, на который ты и повёлся. Вся информация о том, что ты, с помощью сидящего передо мной отморозка, похитил колье Лантольи, у меня уже есть. Степанов покончил с собой, после того, как этот твой крендель его отмудохал и заставил вынести для тебя колье из своей квартиры. Да, видеозаписей нет, но у меня есть кое-что покруче. Действительно главный свидетель. И соучастник. И мы тоже умеешь брать показания, Хрянов. Так что насчёт шахматного мата, ты поторопился.

Старый толстяк явно сильно озадачен его словами.

— Ты блефуешь, Ковалевский, я знаю, — наконец произносит он.

— Нет, не блефую. Колье у тебя, но по документам оно — моё, и любой суд признает его моим. И это куда быстрее, чем ты думаешь. А это значит, что ты отпускаешь девушку, возвращаешь мне колье и ещё можешь выплатить какую-нибудь компенсацию за моральный ущерб.

Хрянов хрипло, дребезжаще смеётся.

— Какой же ты дурачок, Ковалевский. Ты думаешь я отдам тебе единственного свидетеля самоубийства Степанова? У меня никакого колье нет. Понял? Колье было у него. Может, она его вообще завалила, согласно твоему распоряжению. Может, она и сюда приехала, чтобы меня устранить. По твоей указке. Откуда ж мне знать? Ты напрасно подозреваешь меня. Я посмотрю, как сложатся дела. Если всё так, как ты говоришь, колье вновь обретёт старого хозяина. Но девушку ты не получишь. Мне не нужны проблемы.

— А они у тебя будут, если с её головы упадёт хоть волос. Я тебе это гарантирую. Я тебя из-под земли нахер достану.

— Не груби, — приподняв толстую верхнюю губу, отвечает толстяк. — И не втирай мне эту чушь. Я тебе не мальчишка под твоим управлением. Вот как раз если я её отпущу, вот тогда у меня будут проблемы. Она слишком много знает. Теперь — точно. Слишком много, Ковалевский.

— Я всё же предлагаю пат.

Хрянов щурит глаза.

— И каков он в твоём понимании?

— Колье может стать твоим, — доносится до меня голос Валерия. — Я имею в виду законно твоим. И тогда я не смогу подать на тебя в суд и забрать его. У тебя будут соответствующие документы на то, что его владелец — ты.

— Это уже интересно, — ещё больше сужает маленькие глазки Хрянов. — Что требуешь от меня взамен?

— Девушку. Ты привозишь её на встречу, которая пройдёт в присутствии твоих и моих нотариусов. Я оформлю передачу прав на колье на тебя. Ты вернёшь мне девушку.

— Звучит заманчиво, Ковалевский. Ты не такой дурак, как я думал.

— Когда?

— Можно завтра. Мои нотариусы спят.

— Утром.

— Хорошо.

— Ранним утром.

— Угомонись. В семь ровно. На Беллеривештрассе, прямо напротив Китайского сада.