Только женщины

В коляске сидели рядом мужчина и женщина. Мужчина был молод и красив - высокий, широкоплечий, смуглый, с могучими мышцами и большими глазами, прикрытыми тяжелыми веками. Но кожа у него была грубая, тело слишком грузно; кудрявые, напомаженные волосы уже редели на висках; полу раскрытый рот с распущенными, чувственными губами был неприятен. Одет он был в летнюю пару, из цветного холста с затейливым узором; его толстые красные пальцы были унизаны кольцами; на руках красовались тяжелые золотые браслеты, а в черные, масляные волосы была воткнута нежная, хрупкая роза.

Сидевшая с ним рядом женщина была типичная куртизанка, с низким лбом, с толстыми губами. В ее говорящих, знающих глазах светился и призыв, и отказ, и страх, и желание. Оденься она подстать своему типу, она, вероятно, была бы красива; но она была современная женщина и англичанка, и ее модный наряд в этой обстановке был нелеп. На фоне торжествующей природы султанша и ее возлюбленный были еще более нелепы, чем две растрепанных и усталых с дороги девушки, скромно отступивших в сторону, чтобы дать дорогу ландо.

Вакханки с явным недоброжелательством разглядывали Гослингов, но красавица в ландо как будто не замечала их, до тех пор, пока внимание владыки не было привлечено роскошью волос Милли снова распустившихся и волнами рассыпавшихся по ее спине.

Молодой мясник, привыкший к обожанию и лести, лениво покачивался на рессорных подушках, равнодушный ко всему окружающему; но эта пламенная грива при всей его пресыщенности, заинтересовала его. Он выпрямился и оглядел Милли опытным взором знатока, привыкшего определять качество скота.

–  Стойте!
– скомандовал он нимфам, ведшим под уздцы лошадей, и экипаж остановился.

Переконфуженная Милли попятилась назад и. спряталась за спину Бланш, которая, вздернув подбородок, смотрела мяснику прямо в глаза, со всем презрением, на какое она только была способна, но и она чувствовала, что слабеет, он какого-то неразумного страха. За спинами их гримасничала миссис Айзаксон.

–  Чего вы испугались?
– я вас не обижу, - начал было мясник, но его дама перебила его.

Красивые глаза ее сверкали гневом.
– Если вы будете стоять здесь, я уйду!
– сказала она, и по интонации слышно было, что она не простолюдинка.

Мясник заметно колебался. Быть может, цепь, Державшая его, уже наскучила ему и начинала тяготить, но он взглядывал на свою спутницу и, видимо, не знал, как поступить.

–  Отчего же не остановиться? Что тут за беда. Расспросим о новостях и все такое…

–  Едем мы дальше, или нет?
– гневно крикнула красавица.

–  Да уж едем, едем, - угрюмо отозвался он.
– Чего раскипятилась бабочка? Эй, вы! пошевеливайтесь!
– прикрикнул он на нимф.
– На что глазеете?

Но, когда ландо тронулось, он еще раз оглянулся на Милли.

* * *

–  Какая скотина!
– вскричала Бланш, когда процессия прошла мимо и спустилась с холма.

–  Как он смотрел на мои волосы!
– хихикнула Милли.
– Прямо беда мне с ними. Я хочу подобрать их, а они не даются - от жары, что ли, стали такие непослушные.

–  Счастье для нас, что эта тварь была с ним.

Милли горячо поддакивала. Теперь, когда опасность миновала, она расхрабрилась. Миссис Айзаксон смотрела то на одну, то на другую и не высказывалась вовсе.

–  Позвольте мне помочь вам причесать ваши роскошные волосы, - предложила она глупо улыбавшейся Милли.

Милли была очень признательна.
– Какая вы милая, миссис Айзаксон! Прямо беда мне с ними. Иной раз я готова остричься…

Все время, пока спутница причесывала ее, она возбужденно болтала без умолку, в то время, как Бланш укладывала в тележку остатки их обеда.

Не без труда удалось им снова усадить в тележку миссис Гослинг. Она не обратила никакого внимания на процессию, но, когда они снова тронулись в путь, она точно проснулась и начала допытываться, скоро ли они придут домой.

–  Я все думаю про занавеси в гостиной, Бланш.

–  Теперь скоро, - успокаивала ее Бланш - Часа через два будем дома.

Миссис Айзаксон переменилась с ней местом.
– Я сильнее вас - мне лучше подталкивать сзади. Но, тем не менее, дорога в гору была страшно утомительна и тяжела. Все три женщины выбились из сил, вынуждены были поминутно отдыхать и с возрастающим раздражением поглядывали на недвижную фигуру на тележке - главную причину всех их огорчений.

–  Я уверена, что она отлично могла бы идти сама, - вырвалось, наконец, у Милли.

–  Хоть немножко бы, чтобы дать нам передышку, - поддержала миссис Айзаксон.

Но когда Бланш предложила матери слезть и немножко пройти пешком, миссис Гослинг как будто не поняла ее, и, из жалости к старухе, они продолжали мучиться, с каждой минутой раздражаясь все больше. Наконец, добравшись до ровного места на вершине холма, взглянули вниз, на длинный спуск в долину и увидали, милях в двух с половиной впереди, шпиль колокольни Марлоу.

Посидели под изгородью, отдохнули и снова двинулись в путь. Милли, по примеру сестры, сняла шляпу. Бланш так и бросила свою под стенами Вайкомбского Аббатства, но Милли свою шляпу уложила в тележку.

Спускаться было легче, и Милли с миссис Айзаксон все время о чем-то беседовали вполголоса; Бланш мало обращала на них внимания, занятая мыслями о том, удастся ли им устроиться в Марлоу; миссис Гослинг в счет не шла,

–  Какой он красавец!
– этот парень в тележке, - неожиданно заметила миссис Айзаксон, глядя на широкую запыленную спину миссис Гослинг и сломанный зонтик, распяленный над ее головой.

Вы хорошо сделаете, если не будете близко подходить к этому месту.

Милли захихикала.
– О! Мне это ничем не угрожает. Его жена уж позаботится об этом.

–  Едва ли это его жена. Мужчин теперь так мало - станут ли они жениться.

–  Ну, вот еще! Что вы такое говорите!
– вскричала возмущенная и в то же время заинтересованная Милли.

–  Правду. Я слыхала об этом красавце. Он мясник и каждый день ему приходится убивать коров и баранов, так как женщины не любят этого делать. Он очень сильный и умница. Некоторые женщины научились у него разнимать на части убитых животных. И, понятное дело, молодые женщины влюбляются в него, но он не женится, потому что он один, а женщин много, и было бы несправедливо, если он любил только одну - ведь, если у других женщин не будет детей, все люди скоро вымрут. Да и жениться ему незачем, но он обыкновенно берет себе на время то одну фаворитку, то другую. Потому я и предостерегаю вас, что вы не ходили сюда, я видела, как смотрел на ваши чудные волосы. И я убеждена, что, если б вы не были такая скромница и не спрятались за спину вашей сестры, он бы вышел из коляски и взял бы вас, и посадил рядом с собой. А той нахалке и уродине сказал бы: «Проваливай!! ты мне надоела, я себе нашел другую, молодую, красивую, с золотыми волосами».
– Потому я и говорю, что тут для вас не безопасно.