Толлеус, искусник из Кордоса

Глава 20 Толлеус. Слава великой империи

Проснулся Толлеус не от нерешительно-вежливого: «Вставайте, господин!», а от совершенно бесцеремонной тряски. С трудом разлепив красные глаза, искусник узрел взъерошенного помощника, который все еще тряс его, причитая:

– Скорее, опаздываем!

Бывший настройщик, кряхтя, сел, обводя неказистое убранство шатра мутным взглядом, силясь осознать, где он, о чем идет речь и что вообще происходит. Память нехотя просыпалась, возвращая своему владельцу припрятанные воспоминания.

Толлеус вспомнил, чем занимался всю ночь: големом, будь он неладен. По крайней мере, шестиног сейчас на ходу, пусть сделано далеко не все из намеченного. Жаль, не успел, но когда на востоке забрезжил рассвет, старик понял, что уже не может продолжать, дал наказ помощнику разбудить вовремя и, кажется, мгновенно вырубился.

Как будто Толлеус распланировал все верно. Так в чем же проблема? Похоже, что-то пошло не так, – слишком светло. Искусник поднял взгляд и вздрогнул: заезд, судя по солнцу, должен начаться примерно через полчаса! Пронзенный этой мыслью, старик аж подпрыгнул: прощайте таз с бодрящей водой, завтрак с теплой настойкой, неторопливый выход на арену. Даже некогда выяснять, отчего «опаздываем». Все разбирательства и наказания потом. А сейчас быстро-быстро за шатер по нужде, а затем в телегу – и галопом на Турнир. Хорошо хоть лошадь уже запряжена.

Но вот и стартовая черта. Каждый встает где хочет. И чародейские големы уже выстроились неровной толпой, заняв первые позиции. Увы, хоть дорога и широкая, но участников много – все в один ряд не вмещались. Пришлось Толлеусу занимать место сзади.

Правила были несколько иные, нежели в «Длинной миле». Побеждает не тот, кто завершит круг первым, а тот, кто наберет достаточно баллов. Первоочередность на финише лишь давала дополнительные очки. Баллы назначались за преодоление каждого препятствия. Если человек или голем сходили с дороги, накопленная сумма уменьшалась.

Рядом с големной тропой шла другая, поуже. Она предназначалась для судей и зрителей. Однако на начальном этапе чародеи также выстроились на ней, чтобы големы в толчее никого не задавили. А далее предстояло преодолевать невзгоды пути вместе со своими творениями. Даже те чародеи, которые умели управлять големами дистанционно, не могли избежать забега – слишком протяженный путь для управления с места.

Были и другие ограничения. Одно Толлеуса ни в малейшей степени не касалось: рассыпавшегося голема при потере контроля собирать заново не разрешалось. Другое правило гласило, что ни в коем случае нельзя помогать голему чародейством или Искусством.

Когда старик аккуратно сгружал Паука с телеги, один из судей подошел и, ухмыляясь, попросил не пользоваться посохом. «Эх, зря я показал прыть своего шестинога!» – мелькнуло в голове раскаяние. Однако так просто отказываться от участия в Турнире Толлеус не собирался. Уперев руку в бок и сунув посох прямо под нос судье, он справедливо возмутился, что ему этот инструмент требуется для управления големом и что даже на границе его не заблокировали исключительно из-за участия в Турнире. Судья помялся, повертел приглашение с таможенными метками в руках. К такому повороту он был явно не готов. В конце концов, пообещав присматривать за искусником, оробосец отошел.

Толлеус чувствовал себя неважно – сказывались недавнее чародейское «лечение» и бессонные ночи. Подготовился к Турниру он плохо: даже трассу не посмотрел. Паук не обкатан (и зачем он, тупица, взялся за изменение конструкции в последний день?). Даже неизвестно, сколько баллов за какое препятствие дают. Придется штурмовать их все.

– Э-э-эх!.. – Старик плюнул на дорожку, махнув рукой. – Да что теперь…

Чародеи разглядывали Толлеуса с нескрываемым интересом. Толстый старик с посохом, со своим големом-пауком – на фоне стройных молодых парней и их человекообразных творений он смотрелся как не на своем месте. Вокруг искусника образовалось пустое пространство – големщики держали его в своеобразной изоляции. Досталось и Пауку. До Толлеуса долетали издевательские эпитеты от местных острословов. Один молодой чародей и вовсе не стал сдерживать эмоций: его слова, адресованные приятелю, долетели до Толлеуса.

– Ты только взгляни, какими тварями представляют себя эти искусники! – непростительно громко заявил он, хихикая и тыча в старика пальцем.

Старик и бровью не повел. Он презирал этих бестолковых детей-переростков. Будь дело в Кордосе, он бы враз научил их уважению и сдержанности. Сам Толлеус рассматривал чародеев постарше. Вон они, стоят отдельной группой, не зубоскалят и в свою очередь очень внимательно разглядывают уже не форму Паука, а его искусную начинку.

Кстати сказать, Оболтус не ошибся: големы если не те же самые, которых старик уже видел на предыдущих выступлениях, то уж точно их братья. Камень и дерево, дерево и камень. Лишь один голем выделялся на фоне остальных – он был сделан из песка.

Снова подошел судья и предельно вежливо спросил, где у глубокоуважаемого магистра Искусства Толлеуса табличка с названием и эмблемой голема. Только тут искусник обратил внимание, что у всех чародейских творений деревянные или тряпичные таблички, и вспомнил, что в посольстве ему говорили про такую. Как-то в суматохе это простейшее требование совсем вылетело из головы. Нехорошо получилось, надо срочно что-то придумать. Написать краской прямо на тенте? Так ведь краски нет… Тут искусника озарила спасительная мысль.

– Спасибо, что напомнили. Сейчас повешу, – буркнул старик.

Он придумал замену краске. Сделать надпись и нарисовать эмблему можно светящейся искусной нитью, точь-в-точь такой, как на индикаторах лечебного жилета. Нужно лишь придумать, что нарисовать, – художественными талантами Толлеус не отличался. Искусника с посохом? Слишком сложно. Паука? Нечто похожее то ли на паука, то ли на солнце уже нарисовано на одном из големов. Тут старик довольно прищурился, вспомнив, откуда он почерпнул идею сделать самодвижущуюся повозку. И уже через минуту вся трибуна могла видеть аккуратную надпись «Кордосский Паук», а под ней схематичного человечка, сидящего в кресле на колесиках. Получилось очень необычно.

Как и на первых этапах, о начале Турнира возвестил звук рога. И сразу же застучали, заскрежетали оживающие големы.

Толлеус стоял рядом с другими чародеями в стороне от гротескных неживых фигур. Даже тут, на старте, он пребывал в маленьком кругу отчуждения. И хорошо, в обществе оробосцев искусник чувствовал себя неуютно. Нет, сейчас он не ждал нападения: слишком он на виду. На Турнире его никто не тронет. И все же чародеи не те люди, с которыми хотелось стоять плечом к плечу.

Паук, повинуясь команде посоха, послушно двинулся вдоль тропы, наступая на пятки каменной громаде, тяжело топающей впереди. Но буквально через сотню метров встал, дожидаясь хозяина: старику было не тягаться с молодежью в беге по пересеченной местности. Все давно умчались, а Толлеус, задыхаясь, только-только доковылял до сиротливо стоящего шестинога. Пожалуй, зря он в это ввязался. Даже не на скорость, а просто преодолеть такую дистанцию – для старика настоящий подвиг. Пускай дисквалифицируют, но дальше пешком он не пойдет.

Паук аккуратно присел, принимая на борт запыхавшегося искусника. А теперь поехали! Шестиногий голем бодро рванул вперед на беговой скорости, не замечая каменного щебня под ногами. Когда показалось маленькое болотце сразу с двумя увязшими каменными исполинами, Толлеус лишь усмехнулся. Его Паук прочавкал по трясине, почти не сбавляя хода. Еще двоих големов он обогнал на выписывающей кренделя тропинке – все-таки с поворотами у искусника хоть и есть определенные проблемы, но не такие серьезные, как у чародеев.