Толстая книга авторских былин от тёть Инн
Шрифт:
А вдруг, скакать и скакать?
Мангола тебе не догнать!
— Ты и сам разжирел, детина! —
вздохнула кобыла. И в спину
подул богатырский ветер.
Гой еси! Есть кто на свете?
Все овраги поперепрыгали,
Вражий род не курлыкает.
Гой еси! Поскакали.
Мужики нас догнали
и спросили строго:
— Как рубежи?
Да как у бога
за пазухой: вроде тихо,
только слышно, как
по бескрайним равнинам.
— У, богатырь, ты точно былинный,
беспокойный, как сама природа.
Верно, она ж наплодила уродов!
Вот и бегай теперь, ищи бел свет, добрую зиму.
Гой еси! Я камень в мир ваш кину.
Скачи, витязь, от мытарств,
скачи от бед на обед,
скачи, пока конь не дрогнул.
И чего же ты там припомнил:
о царевне-королевне задумался,
о жене, о дожде? Не думал ты,
что дорога к дому так коротка!
Скачи, потому что устала рука
меч булатный держать,
устала губа клич бросать.
Для губы твоей каша наварена
не царевной, а простою Варварою:
вар-вар-вар, Варвара кашу варила,
витязя любила,
любила красивого,
самого милого!
А как звать его, величать — забыла.
Щас вернётся к тебе милый,
память то и подправит.
А после полмира
от зла, напасти избавит!
На буяна и боя не надо:
ему по полю шастать награда!
Ивану б сеять да пахать,
к ночи до смерти устать,
омыться и спать ложиться.
Но буяну не до сна,
голова свела с ума,
надо поле объезжать,
злого ворога искать:
— Где сидит, в какой канаве,
притаился где, каналья?
Тёмна, тёмна, тёмна рать,
я иду тебя искать!
Эй, Иван, скачи домой,
щи поспели, дети в вой!
Хватит шастать по полям,
в хоровод вернись-ка к нам.
— Я вам дам, село, бузить.
Воеводе тут и быть,
на посту, на боевом!
(Не пойти ли мне домой,
что полям этим будет?
Ночь постоят, не убудет.)
И отправился буянище спать:
выпить мёду, курей пострелять!
Доброму витязю и дракона не жалко:
— Чтобы больше, гнида, не алкал
малых детушек кровопийца
да жён беззащитных убийца!
Головы драконьи срубил и задумался:
— Вот если б я раньше додумался
оседлать летающую змеину,
то полетел бы над краем родимым:
как там родные шведы,
что у них на обеды?
Они бы кричали: «Эй, рыцарь,
дома чего не
сидится?»Или: «Великий воин,
хорошо ль тебе там, на воле?»
А может быть: «Викинг,
глаз драконий выколь!»
Вот это, мать вашу, слава
от меча до забрала!
А сейчас чего будет, вон:
рты раззявят: «Дракон!»
Ну на кол башку повесят,
позабавятся дети.
Победитель три раз плюнул,
голову змея засунул
в сумку свою великую
и с наимощнейшим криком
домой на кобыле помчался:
— Я самый могучий, встречайте!
Над тушей горного дракона
рука зависла Андрагона:
— Мой меч,
твоя голова с плеч!
Ну и рыло,
чтоб ему пусто было.
Сам знаю, что не летаю,
по горке крутой спускаюсь, мечтаю:
зуб драконий в кармане,
подарю его маме,
вырежу статуэтку,
малу драконью детку,
и пущай её внуки играют!
А маме
подарю коготь:
крючочек выточу, дёргать
отец будет рыбу-кита!
Маманьке же привезу кусочище языка,
жена нажарит,
половину соседям раздарит.
Но что же всё-таки маме?
Сын живой, здоровый и сами,
вроде бы, ничего.
Поживём, родная, ещё!
— Нету силы-силушки
у Ильи, Ильинушки! —
раскряхтелся старый дед,
доедая свой обед.
Что, состарился, Илья?
Ты ж живьём не видел богатыря,
тяжелей топора не держал оружия,
а на пирищах бил себя в груди:
— Я да я,
где правда моя?
В бороде колючей!
Вот чёрт живучий.
Соседи гутарят:
— Сто лет тебе вдарит?
— Сто не сто,
молодой я ещё!
Ну, молодой не молодой,
а как лунь лесной, седой,
молодецкая, правда, душа:
— Подавай, мать, жрать сюда! —
орёт ещё на старуху,
пятую в своей жизни подругу.
— И за что тебя бабы любят?
Нас то так не приголубят.
Старый Илья хохочет:
— А надо морду то не ворочать,
а петушком, петушком,
завалишь её и бочком.
— Ну да?
— Подавай заветну книгу сюда
и записывай за мной:
был я Ильёй богатырём…
Вот так первая былина и родилась,
а родившись, понеслась
по белу свету!
Мы искали белый свет.
Говорят: «Нету.»
Не отдай меня, мать,
зарубеж умирать!
Не отдай меня, отец,
заграницу под венец!