Том 1. Рассказы и повести
Шрифт:
— Нам, почтенный, еще веревку бы.
— Ну да, — промолвил крестьянин, почесывая затылок. — Само собой.
— Да вот где ваять ее? Хоргошский мужичок пожал плечами.
— То-то и оно: где взять-то? — произнес он невозмутимо.
— Неужели вы не сыщете какого-нибудь обрезка — поводка или веревки, которой вы скотину привязываете?
— Сыщется… как не сыскаться? — пробормотал он, позевывая, и тотчас же вынес веревку из конюшни, после чего с видимым удовольствием стал следить за сербом-возчиком, чинившим повозку.
— А теперь скажите, сколько мы вам должны? —
— Да что там…
— Но ведь вам-то хоть сколько-нибудь да стоили те вещи?
— Ничего не стоили! — обрезал он грубо.
— В таком случае, возчик, трогай? Большое спасибо вам за услугу. Да благослови вас бог!
— Ладно! Чего там! — бросил он нам вслед. — Вы лучше вот что: верните-ка мне на обратном пути мою палку да веревку.
— Стой! Эй, возчик, погоди! Вы что дурака-то валяете? — вспылил правительственный комиссар, обозлившись. — Обратно мы поедем другой дорогой. Какого черта станем трястись на этих ухабах из-за вашего полена да веревки!
— Нет так нет… можно ли так нападать на человека, — примирительно сказал крестьянин. — Ежели не этим путем поедете, то, понятно, вернуть не сможете! Бог в помощь!
…Что правда, то правда, правительственный комиссар с трудом заполучил от него кол и веревку, зато мне легко было схватить подлинный портрет венгерского крестьянина.
1882
ЗАВТРАК МИНИСТРА ФИНАНСОВ
(Зарисовка оппозиционера)
Перевод И. Миронец
В буфете только два стола накрыты белой скатертью. На прочих столах скатертей нет — они для демократов. Того же назначения и перченое сало под стеклянным колпаком. Сало под колпаком! Немыслимо!
На одном столе скатерть куда белее, чем на другом. На столе стоит бокал шерри, пустая тарелка, на которой затем появится тонко нарезанная ветчина, и, наконец, блюдечко, полное превосходных продолговатых конфет.
Здесь и стул уже приготовлен, а остальные отодвинуты прочь, чтобы не подсел кто-нибудь посторонний.
Входящие в буфет мамелюки с благоговением косятся на этот стол и, желая подчеркнуть свою осведомленность в государственных делах, почтительно бормочут:
— Министр финансов еще не завтракал!
Входят все новые мамелюки, они указывают на стол:
— Здесь будет завтракать министр финансов. Появляется Вижойи. И садится за тот самый стол. Но едва он касается локтями белой скатерти, как все начинает звенеть — бутылка, бокал, тарелки будто твердят хором:
«Вот сейчас придет министр!»
Вижойи спохватывается и сам у себя просит прощения:
— Пардон! Ведь тут министр финансов будет завтракать.
Он вскакивает с места и подходит к соседнему столику, где не так бела скатерть и где депутаты различных ориентации истребляют красное вино, ветчину или шерри в зависимости от того, какова их политическая позиция.
— Я спутал столы. Ох, уж эта моя проклятая близорукость…
— Не кляни ее, милейший Вижойи, —
говорит один из членов правительственной партии, — ведь она-то и сделала тебя нашим лидером.— Да, но я только что сел туда, где…
— Да, да, где будет завтракать министр.
— Ах, эти конфетки! Отвратительно! Душек * когда-то курил коротенькие сигары, — говорит кто-то из тех, со смешанными взглядами.
— И каждый день устраивался у кого-нибудь завтракать, чтобы не тратить на это государственные денежки.
— Да, то был Душек! Великий Душек. Звезда Душеков закатилась, господа! Теперь настала эпоха конфеток.
— Конфеток? — взвизгнул один из крайних левых. — Эти конфетки надо бы раздать плательщикам налогов, а сборщикам оных — мышьяк.
— В этом заключается твоя программа?
— На этом основании я избран.
Но тут бесшумно входит министр. Настает глубокая тишина. Ковер заглушает шаги министра и мягко шелестит: «Его высокопревосходительство пришли завтракать».
Мухи, привлеченные запахом молока, шаловливо кружат над столом и жужжанием подбадривают друг друга: «А ну-ка, братцы, позавтракаем вместе с министром».
На губах мамелюков появляются приятные, почтительные улыбки, с лиц крайних стирается гримаса недовольства, кругом сплошное благодушие, в окно светит солнышко, синие глаза Гебы за буфетной стойкой сияют чарующим блеском, куски масла тают, сельди и сыры распространяют пикантный аромат — все-все преисполняется торжественностью: министр финансов завтракает!
Его высокопревосходительство усаживается, стул, пискнув под ним, как бы благодарит за оказанную ему великую честь. Перед министром появляется ветчина. Как жаль, что бренные останки покойной свиньи не способны уже почувствовать выпавшее на их долю счастье!
Министр ест мало и изящно. Нож и вилка не без шика задевают порою друг друга.
Первый кусочек сопровождается небольшим глотком вина…
Опять кусочек, еще один… затем глоток… Его высокопревосходительство отсутствием аппетита не страдает.
Меж тем в зале заседаний ускорили темп. Ораторы сокращают свои речи. Да и к чему вся эта говорильня! И так-то результата никакого, а тут даже не обозлишь никого, рассказав, как маются налогоплательщики. Ведь министра финансов нет в зале. Министр финансов завтракает.
Дверь буфета открыта. Туда видно, и оттуда видно. По коридору с убитым видом прохаживаются два депутата из Трансильвании. Они как раз обсуждают массовую эмиграцию секеев *. Ужасное положение… ведь бедные секеи голодают.
— Тсс! Не так громко! Дверь открыта, а там завтракает министр финансов!
1883
ЗАБЫТЫЙ АРЕСТАНТ
Перевод И. Миронец
— Пусть войдет следующий свидетель!
Полицейский втолкнул в дверь долговязого детину, перепоясанного широким ремнем с пятью щегольскими пряжками. На плечи его был наброшен расшитый белый сюр, новенькие постолы с белыми шнурами красовались на ногах.