Том 1. Шпион, или Повесть о нейтральной территории

— К кому же это?

— К слуге моего покойного дедушки Уортона, по имени Цезарь. Ты, наверное, его не помнишь: он умер в тот же год, что и его хозяин, когда мы еще были детьми. Кэти каждый год справляет по нему панихиду, и он, право, это заслужил. Я слышал, что он помог моему английскому дяде — так мы называем генерала Уортона,— когда тот попал в беду во время прошлой войны. Мама всегда говорит о нем с большой любовью. Когда она вышла замуж, Кэти и Цезарь приехали с ней в Виргинию. Моя мать...

— ...сущий ангел! — докончил старик с такой горячностью и верой, что молодые люди вздрогнули от неожиданности.

— Разве вы знали ее? — с удивлением воскликнул Данвуди, вспыхнув от удовольствия.

Но ответ незнакомца был заглушён внезапным и сильным грохотом артиллерии, а за ним последовали частые ружейные залпы, и воздух наполнился гулом оживленной и упорной перестрелки. Офицеры встрепенулись и бросились к своему лагерю, а их новый знакомый последовал за ними. Волнение и тревога перед готовящейся битвой помешали продолжению разговора, и все трое, торопясь к месту боя, лишь перебрасывались замечаниями о причине схватки и возможности крупного сражения. Во время этого короткого и поспешного перехода капитан Данвуди дружески поглядывал на старика, который шагал за молодыми людьми с удивительной для его возраста легкостью; сердце юноши потеплело от хвалебных слов незнакомца, ибо он нежно любил свою мать. Вскоре офицеры пришли в свою часть, и капитан, крепко пожав руку старику, попросил, чтобы тот непременно разыскал его на следующее утро и пришел к нему в палатку. На этом они расстались.

В американском лагере все говорило о предстоящем сражении. В нескольких милях слышалась такая громкая пушечная и ружейная пальба, что ее не мог заглушить даже рев водопада. Вскоре все войско пришло в движение и выступило для поддержки полков, уже начавших бой. Однако ночь спустилась прежде, чем резервные и нерегулярные полки достигли Ландис-Лена — дороги, ведущей от реки и пересекавшей невысокий конусообразный холм неподалеку от большого Ниагарского шоссе. На вершине этого холма англичане установили пушку, а у его подножия оборонялись остатки славной шотландской бригады, которая долгое время вела неравный бой и показала чудеса храбрости. Одной колонне американских войск было приказано выстроиться в линию параллельно дороге и атаковать этот холм. Ударив на англичан с фланга и пустив в ход штыки, американцы овладели пушкой. К ним тотчас присоединились товарищи, и неприятель был сброшен с холма. Но английскому генералу немедленно прислали сильное подкрепление, а его войска были так отважны, что не могли примириться с поражением. Они предприняли несколько кровопролитных атак, стараясь отбить свое орудие, однако вскоре были отброшены назад и понесли тяжелые потери. Во время одного из последних боев полный молодого задора капитан, о котором мы уже говорили, вывел своих солдат далеко вперед, чтобы рассеять дерзкий вражеский отряд. Он добился успеха, но, вернувшись в свой полк, заметил, что среди его людей нет Мейсона. После того как была отражена последняя атака, американским войскам был дан приказ возвращаться в лагерь. Британских солдат уже нигде не было видно, и американцам велели подобрать всех раненых, каких можно унести. Уортон Данвуди, в тревоге за своего друга, схватил горящий факел и, взяв с собой двух солдат, отправился сам отыскивать его там, где он мог упасть. Вскоре они нашли Мейсона на склоне холма: лейтенант сидел с завидным спокойствием, но не мог ступить на ногу — она была сломана. Увидев товарища, Данвуди бросился к нему со словами:

— Дорогой Том! Я так и знал, что найду тебя впереди всех, возле самого неприятеля!

— Тише, тише, со мной надо обращаться осторожно,— ответил лейтенант.— К тому же ты ошибся, какой-то храбрый малый подобрался к врагу еще ближе, чем я, только не знаю, кто это. Он выскочил из дыма перед моим взводом, стараясь захватить кого-то в плен, но не вернулся назад. Вон он лежит на вершине холма.

Я много раз окликал его, но, кажется, он уже никогда не ответит.

Данвуди поднялся на холм и, к своему удивлению, увидел старого незнакомца.

— Это тот старик, что знал мою мать! — закричал он.— Ради нее мы похороним его с почетом. Возьмите это тело и отнесите в наш лагерь. Пусть его кости покоятся в родной земле.

Солдаты подошли, чтобы поднять тело. Старик лежал на спине, и факел ярко осветил ему лицо. Глаза его были закрыты словно во сне. Запавшие с годами губы были слегка сжаты, но ее от боли, скорее казалось, что он чуть улыбается. Подле него лежал солдатский мушкет; руки его были прижаты к груди, и в одной из них он сжимал какой-то предмет, блестевший, как серебро. Данвуди нагнулся и, отведя его руку, увидел, что пуля пробила ему грудь и попала прямо в сердце. В руке старик бережно держал жестяную коробочку, пробитую роковой пулей: как видно, последним усилием он достал ее из кармана на груди. Данвуди открыл ее и, найдя в ней бумагу, с удивлением прочитал:

«Серьезные политические обстоятельства, от которых зависела жизнь и благосостояние многих людей, принуждали меня хранить в тайне то, что теперь раскроет эта записка. Гарви Бёрч многие годы верно и бескорыстно служил своей родине. Если люди не воздадут ему по заслугам, да наградит его господь!

Джордж Вашингтон».

Это был шпион с нейтральной территории. Он умер, как и жил, преданным сыном своей родины и мучеником за ее свободу.

Конец

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Литературное наследие Джеймса Фенимора Купера составляет тридцать четыре романа, пять томов путевых очерков, три публицистических книги, два исторических труда, одна пьеса и множество публицистических статей и журналистских репортажей. При жизни писателя не выходило собраний его сочинений. Первое собрание в 32-х томах вышло в свет в 1859—1861 годах. В 1876—1884 годах в «Домашней библиотеке» были выпущены «Труды Дж. Фенимора Купера» в 32 томах, с предисловиями его дочери Сюзан Купер. В конце XIX века в США вышло еще одно собрание трудов писателя, после этого собрания сочинений Купера в США не издавались. Правда, время от времени продолжают выходить издания отдельных романов писателя.

Таким образом, на языке оригинала не существует не только академического собрания трудов Купера, но в XX веке вообще не издавались никакие собрания его сочинений. Все это серьезно затрудняет работу над переводами романов Купера, так ка^ отсутствуют их канонические тексты.

Первый перевод книг Купера на русский язык был сделан с французского. Впоследствии все его романы появились на русском языке в переводе с оригинала. Собрания сочинений писателя на русском языке издавались неоднократно начиная с 1865 года, когда в издательстве Вольфа вышел в свет 25-томник романов Купера. Последнее массовое издание произведений Купера вышло в 6 томах в издательстве «Детская литература» в 1961 году и включало 12 романов писателя.

При отборе произведений Купера для настоящего издания редакция руководствовалась желанием дать читателям все то лучшее, что создано писателем. В издание включены пять романов пенталогии о Кожаном Чулке, которые размещены в том порядке, в каком были написаны, — показывая эволюцию мышления писателя, раскрывая процесс его работы над образом Натти Бампо.

Если следовать хронологии жизни Кожаного Чулка, то порядок романов следующий (в скобках указан год первого издания романов): «Зверобой» (1841), «Последний из могикан» (1826), «Следопыт» (1840), «Пионеры» (1823), «Прерия» (1827).

Помимо серии романов о Кожаном Чулке, в издание вошли еще два романа: «Шпион, или Повесть о нейтральной территории», книга, принесшая Куперу мировую славу и выдвинувшая его в число крупнейших писателей мира, и роман «Моникины», сатира на Америку и американцев, которую, по свидетельству В. Л. Паррингтона, «мало читали и плохо понимали».

Романы даны в переводах, хорошо знакомых советскому читателю, апробированных временем и неоднократно издававшихся различными советскими издательствами. Переводы заново сверены с оригиналами, и в них внесены необходимые исправления и уточнения.

ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНАЯ СПРАВКА

Первый роман Купера «Предосторожность» (1820), о нравах современного ему английского общества, успеха не имел. Но еще до его окончания Купер начал новый роман. На этот раз материалом ему послужила недавняя американская история. Такой выбор темы для романа был делом далеко не простым. «Мыслимое ли дело создавать поэмы и романы об этом мире, который едва выбрался из пеленок? Ведь нигде ни яркого пятнышка, ни следа былого великолепия, никаких романтических причуд, которые в старых странах буквально срослись с каждой крышей и деревом, холмом и равниной. А здесь, насколько хватает глаз, все скучно, плоско, и надо всем равномерно разлит пресный свет буден» [47] — так передает состояние умов мыслящих американцев в тот период известный американский литературовед Ван Вик Брукс.

47

Ван Вик Брукс. Писатель и американская жизнь. М., 1967, т. I, стр. 39.