Том 1. Стихотворения 1813-1849

Лебедь *

Пускай орел за облаками Встречает молнии полет И неподвижными очами В себя впивает солнце свет. Но нет завиднее удела, О лебедь чистый, твоего — И чистой, как ты сам, одело Тебя стихией Божество. Она, между двойною бездной, Лелеет твой всезрящий сон — И полной славой тверди звездной Ты отовсюду окружен.

"Как океан объемлет шар земной..."

Как океан объемлет шар земной,^* Земная жизнь кругом объята снами; Настанет ночь — и звучными волнами     Стихия бьет о берег свой. То глас ее: он нудит нас и просит... Уж в пристани волшебный ожил челн; Прилив растет и быстро нас уносит     В неизмеримость темных волн. Небесный свод, горящий славой звездной, Таинственно глядит из глубины, — И мы плывем, пылающею бездной     Со всех сторон окружены.

Конь морской *

О рьяный Конь, о Конь морской, С бледно-зеленой гривой, То смирный, ласково-ручной, То бешено-игривый! Ты буйным вихрем вскормлен был В широком божьем поле — Тебя он прядать научил, Играть, скакать по воле! Люблю тебя, когда стремглав В своей надменной силе, Густую гриву растрепав И весь в пару и мыле, К брегам направив бурный бег, С веселым ржаньем мчишься, Копыта кинешь в звонкий брег И — в брызги разлетишься!..

Из "Эрнани" В. Гюго

Великий Карл, прости! — Великий, незабвенный,^* Не сим бы голосом тревожить эти стены — И твой бессмертный прах смущать, о исполин, Жужжанием страстей, живущих миг один! Сей европейский мир, руки твоей созданье, Как он велик, сей мир! Какое обладанье!.. С двумя избранными вождями над собой — И весь багрянородный сонм — под их стопой!.. Все прочие державы, власти и владенья — Дары наследия, случайности рожденья, — Но папу, кесаря сам Бог земле дает, И Промысл через них нас случаем блюдет. Так соглашает он устройство и свободу! Вы все, позорищем служащие народу, Вы, курфюрсты, вы, кардиналы, сейм, синклит, Вы все ничто! Господь решит, Господь велит!.. Родись в народе мысль, зачатая веками, Сперва растет в тени и шевелит сердцами — Вдруг воплотилася и увлекла народ!.. Князья куют ей цепь и зажимают рот, Но день ее настал, — и смело, величаво Она вступила в сейм, явилась средь конклава, И, с скипетром в руках иль митрой на челе, Пригнула все главы венчанные к земле... Так папа с кесарем всесильны — все земное Лишь ими и чрез них. Так таинство живое Явило небо их земле, — и целый мир — Народы и цари — им отдан был на пир!.. Их воля строит мир и зданье замыкает, Творит и рушит. — Сей решит, тот рассекает. Сей Истина, тот Сила — в них самих Верховный их закон, другого нет для них!.. Когда из алтаря они исходят оба — Тот в пурпуре, а сей в одежде белой гроба, Мир, цепенея, зрит в сиянье торжества Сию чету, сии две полы божества!.. И быть одним из них, одним! О, посрамленье Не быть им!.. и в груди питать сие стремленье! О, как, как счастлив был почивший в сем гробу Герой! Какую Бог послал ему судьбу! Какой удел! и что ж? Его сия могила. Так вот куда идет — увы! — все то, что было Законодатель, вождь, правитель и герой, Гигант, все времена превысивший главой, Как тот, кто в жизни был Европы всей владыкой, Чье титло было кесарь, имя Карл Великий, Из славимых имен славнейшее поднесь, Велик — велик, как мир, — а все вместилось здесь! Ищи ж владычества и взвесь пригоршни пыли Того, кто все имел, чью власть как Божью чтили. Наполни грохотом всю землю, строй, возвысь Свой столп до облаков, все выше, высь на высь — Хотя б бессмертных звезд твоя коснулась слава, Но вот ее предел!.. О царство, о держава, О, что вы? все равно — не власти ль жажду я? Мне тайный глас сулит: твоя она — моя — О, если бы моя! Свершится ль предвещанье Стоять на высоте и замыкать созданье, На высоте — один — меж небом и землей И видеть целый мир в уступах под собой: Сперва цари, потом — на степенях различных — Старейшины домов удельных и владычных, Там доги, герцоги, церковные князья, Там рыцарских чинов священная семья, Там духовенство, рать, — а там, в дали туманной, На самом дне — народ, несчетный, неустанный, Пучина, вал морской, терзающий свой брег, Стозвучный гул, крик, вопль, порою горький смех, Таинственная жизнь, бессмертное движенье, Где, что ни брось во глубь, и все они в движенье — Зерцало грозное для совести царей Жерло, где гибнет трон, всплывает мавзолей! О, сколько тайн для нас в твоих пределах темных! О, сколько царств на дне — как остовы огромных Судов, свободную теснивших глубину, Но ты дохнул на них — и груз пошел ко дну! И мой весь этот мир, и я схвачу без страха Мироправленья жезл! Кто я? Исчадье праха!

"Душа хотела б быть звездой..."

Душа хотела б быть звездой;^*      Но не тогда, как с неба полуночи Сии светила, как живые очи,      Глядят на сонный мир земной, — Но днем, когда, сокрытые как дымом      Палящих солнечных лучей, Они, как божества, горят светлей      В эфире чистом и незримом.

Двум сестрам *

Обеих вас я видел вместе — И всю тебя узнал я в ней... Та ж взоров тихость, нежность гласа, Та ж прелесть утреннего часа, Что веяла с главы твоей!.. И все, как в зеркале волшебном, Все обозначилося вновь: Минувших дней печаль и радость, Твоя утраченная младость, Моя погибшая любовь!..

"Как над горячею золой..."

Как над горячею золой^* Дымится свиток и сгорает, И огнь, сокрытый и глухой, Слова и строки пожирает — Так грустно тлится жизнь моя И с каждым днем уходит дымом, Так постепенно гасну я В однообразье нестерпимом!.. О Небо, если бы хоть раз Сей пламень развился по воле — И, не томясь, не мучась доле, Я просиял бы — и погас!

Странник *

Угоден Зевсу^* бедный странник, Над ним святой его покров!.. Домашних очагов изгнанник, Он гостем стал благих богов!.. Сей дивный мир, их рук созданье, С разнообразием своим, Лежит развитый перед ним В утеху, пользу, назиданье... Чрез веси, грады и поля, Светлея, стелется дорога, — Ему отверста вся Земля — Он видит все и славит Бога!..

"Здесь, где так вяло свод небесный..."

Здесь, где так вяло свод небесный^* На Землю тощую глядит, — Здесь, погрузившись в сон железный, Усталая природа спит!.. Лишь кой-где бледные березы, Кустарник мелкий, мох седой, Как лихорадочные грезы, Смущают мертвенный покой.

Безумие *

Там, где с Землею обгорелой Слился, как дым, небесный свод, — Там в беззаботности веселой Безумье жалкое живет... Под раскаленными лучами, Зарывшись в пламенных песках, Оно стеклянными очами Чего-то ищет в облаках... То вспрянет вдруг и, чутким ухом Припав к растреснутой Земле, Чему-то внемлет жадным слухом С довольством тайным на челе... И мнит, что слышит струй кипенье, Что слышит ток подземных Вод, И колыбельное их пенье, И шумный из Земли исход!..

Успокоение *

Гроза прошла — еще курясь, лежал Высокий дуб, перунами сраженный — И сизый дым с ветвей его бежал По зелени, грозою освеженной — А уж давно, звучнее и полней, Пернатых песнь по роще раздалася, И радуга концом дуги своей В зеленые вершины уперлася.