Когда б миры у наших ногБлагословляли нашу волю,Я эту царственную долюНазвать бы счастием не мог,Ему страшны молвы сужденья,Оно цветок уединенья.
8
Ты помнишь вечер и луну,Когда в беседке одинокойСидел я с думою глубокой,Взирая на тебя одну…Как мне мила тех дней беспечность!За вечер тот я б не взял вечность.
9
Так за ничтожный талисман,От гроба Магомета взятый,Факиру дайте жемчуг, златоИ все богатства чуждых стран,Закону строгому послушный,Он их отвергнет равнодушно!
розно и в разлуке умереть,И жребий чуждого изгнанника иметьНа родине с названьем гражданина!Но ты свершил свой подвиг, мой отец,Постигнут ты желанною кончиной;Дай бог, чтобы как твой, спокоен был конецТого, кто был всех мук твоих причиной!Но ты простишь мне! я ль виновен в том,Что люди угасить в душе моей хотелиОгонь божественный, от самой колыбелиГоревший в ней, оправданный творцом?Однако ж тщетны были их желанья:Мы не нашли вражды один в другом,Хоть оба стали жертвою страданья!Не мне судить, виновен ты иль нет;Ты светом осужден. Но что такое свет?Толпа людей, то злых, то благосклонных,Собрание похвал незаслуженныхИ стольких же насмешливых клевет.Далеко от него, дух ада или рая,Ты о земле забыл, как был забыт землей;Ты счастливей меня; перед тобойКак море жизни — вечность роковаяНеизмеримою открылась глубиной.Ужели вовсе ты не сожалеешь нынеО днях, потерянных в тревоге и слезах?О сумрачных, но вместе милых днях,Когда в душе искал ты, как в пустыне,Остатки прежних чувств и прежние мечты?Ужель теперь совсем меня не любишь ты?О если так, то небо не сравняюЯ с этою землей, где жизнь влачу мою;Пускай на ней блаженства я не знаю,По крайней мере я люблю!
Пусть я кого-нибудь люблю:Любовь не красит жизнь мою.Она, как чумное пятноНа сердце, жжет, хотя темно;Враждебной силою гоним,Я тем живу, что смерть другим:Живу — как неба властелин —В прекрасном мире — но один.
Забудь опятьСвои надежды;Об них вздыхатьСудьба невежды;Она дитя —Не верь на слово;Она шутяПолюбит снова;Всё, что блестит,Ее пленяет;Всё, что грустит,Ее пугает;Так облачкоПо небу мчитсяСветло, легко;Оно глядитсяВ волнах морскихПоочередно;Но чужд для нихПрошлец свободный;Он образ свойВо всех встречает,Хоть их поройНе замечает.
Напрасна врагов ядовитая злоба,Рассудят нас бог и преданья людей;Хоть розны судьбою, мы боремся обаЗа счастье и славу отчизны своей.Пускай я погибну… близ сумрака гробаНе ведая страха, не зная цепей.Мой дух возлетает всё выше и вышеИ вьется, как дым над железною крышей!
Взгляни на этот лик; искусством онНебрежно на холсте изображен,Как отголосок мысли неземной,Не вовсе мертвый, не совсем живой;Холодный взор не видит, но глядитИ всякого, не нравясь, удивит;В устах нет слов, но быть они должны:Для слов уста такие рождены;Смотри: лицо как будто отошлоОт полотна, — и бледное челоЛишь потому не страшно для очей,Что нам известно: не гроза страстейЕму дала болезненный тот цвет,И что в груди сей чувств и сердца нет.О боже, сколько я видал людей,Ничтожных — пред картиною моей,Душа которых менее жила,Чем обещает вид сего чела.
Настанет день — и миром осужденный,Чужой в родном краю,На месте казни — гордый хоть презренный —Я кончу жизнь мою;Виновный пред людьми, не пред тобою,Я твердо жду тот час;Что смерть? — лишь ты не изменись душою —Смерть не разрознит нас.Иная есть страна, где предрассудкиЛюбви не охладят,Где не
отнимет счастия из шутки,Как здесь, у брата брат.Когда же весть кровавая примчитсяО гибели моей,И как победе станут веселитьсяТолпы других людей;Тогда… молю! — единою слезоюПочти холодный прахТого, кто часто с скрытною тоскоюИскал в твоих очахБлаженства юных лет и сожаленья;Кто пред тобой открылТаинственную душу и мученья,Которых жертвой был.Но если, если над моим позоромСмеяться станешь тыИ возмутишь неправедным укоромИ речью клеветыОбиженную тень, — не жди пощады;Как червь, к душе твоейЯ прилеплюсь, и каждый миг отрадыНесносен будет ей,И будешь помнить прежнюю беспечность,Не зная воскресить,И будет жизнь тебе долга, как вечность,А всё не будешь жить.
Будь со мною, как прежде бывала;О, скажи мне хоть слово одно,Чтоб душа в этом слове сыскала,Что хотелось ей слышать давно;Если искра надежды хранитсяВ моем сердце — она оживет;Если может слеза появитьсяВ очах — то она упадет.Есть слова — объяснить не могу я,Отчего у них власть надо мной;Их услышав, опять оживу я,Но от них не воскреснет другой;О, поверь мне, холодное словоУста оскверняет твои,Как листки у цветка молодогоЯдовитое жало змеи!
Желтый лист о стебель бьетсяПеред бурей:Сердце бедное трепещетПред несчастьем.Что за важность, если ветерМой листок одинокойУнесет далеко, далеко;Пожалеет ли об немВетка сирая;Зачем грустить молодцу,Если рок судил емуУгаснуть в краю чужом?Пожалеет ли об немКрасна девица?
Скажи, для чего перед намиТы в кудри вплетаешь цветы?Себя ли украсишь ты розойПрелестной, минутной как ты?Зачем приводить нам на память,Что могут ланиты твоиУвянуть; что взор твой забудетВосторги надежд и любви?Дивлюсь я тебе: равнодушно,Беспечно ты смотришь вперед;Смеешься над временем, будтоНэеру оно обойдет.Ужель ты безумным весельемПрогнать только хочешь поройГрядущего тени? ужелиЧужда ты веселью душой?Пять лет протекут: ни лобзаньем,Ни сладкой улыбкою глазК себе на душистое ложеОпять не заманишь ты нас.О, лучше умри поскорее,Чтоб юный красавец сказал:«Кто был этой девы милее?Кто раньше ее умирал?»
Три ночи я провел без сна — в тоске,В молитве, на коленах — степь и небоМне были храмом, алтарем курган;И если б кости, скрытые под ним,Пробуждены могли быть человеком,То обожженные моей слезой,Проникнувшей сквозь землю, мертвецыВскочили б, загремев одеждой бранной!О боже! как? — одна, одна слезаБыла плодом ужасных трех ночей?Нет, эта адская слеза, конечно,Последняя, не то три ночи б яЕе не дожидался. Кровь собратий,Кровь стариков, растоптанных детейОтяготела на душе моей,И приступила к сердцу, и насильноЗаставила его расторгнуть узыСвои, и в мщенье обратила всё,Что в нем похоже было на любовь;Свой замысел пускай я не свершу,Но он велик — и этого довольно;Мой час настал — час славы, иль стыда;Бессмертен, иль забыт я навсегда.Я вопрошал природу, и онаМеня в свои объятья приняла,В лесу холодном в грозный час метелиЯ сладость пил с ее волшебных уст,Но для моих желаний мир был пуст,Они себе предмета в нем не зрели;На звезды устремлял я часто взорИ на луну, небес ночных убор,Но чувствовал, что не для них родился;Я небо не любил, хотя дивилсяПространству без начала и конца,Завидуя судьбе его творца;Но, потеряв отчизну и свободу,Я вдруг нашел себя, в себе одномНашел спасенье целому народу;И утонул деятельным умомВ единой мысли, может быть напраснойИ бесполезной для страны родной;Но, как надежда, чистой и прекрасной,Как вольность, сильной и святой.