Том 10. Пьесы, написанные совместно

Сандырева. Что же, что же? Господи!..

Иванов. Я… я-с делаю предложение дочке вашей, то есть вам-с, то есть дочке-с, Настасье Ивановне, и прошу их руки.

Сандырева. Ах! Настя! Господи!

Настя (показывает альбом). Подарок мне.

Сандырева (вскрикивает). Ах!

Настя. Это — от генерала.

Сандырева. Ах, не могу опомниться, не могу притти в себя! Что это? Жива ли я? Настя! Настя! (Обнимает дочь,)Если бы вы знали, Петр Степаныч, мою любовь к ней! Жемчужинка моя. (Хватая Иванова за руку.)Простите меня, что я… что я… ведь я совсем обезумела… я вообразила… Ох! Так неожиданно… благодарю вас за честь, Петр Степаныч… Совсем растерялась… Пожалуйте к нам в сад, Петр Степаныч, там мы будем пить чай, по-семейному. Там у нас чудесно.

Иванов. С большим удовольствием.

Сандырева (уходя направо). Я сейчас распоряжусь. (Уходит.)

Иванов (ободрившись). Настасья Ивановна, я нетерпеливо жду-с, во мне ужасное мучение-с.

Настя. Да вы в самом деле влюблены в меня?

Иванов. Без ума-с! Уж так-с, что и не знаю!

Настя. Да, может быть, вам генерал приказал?

Иванов. Они мне только советовали, как отец.

Настя. Ну, в сад! В сад!

Хватает его за руку и убегают в дверь залы. Входит из двери справа Сандырев с газетой, Сандырева тащит его за руку.

Явление пятое

Сандырев и Сандырева.

Сандырева. Оставьте вашу газету, оставьте вашу Европу! Что у нас-то совершается!

Сандырев. Ну, что такое? Ну, что такое?

Сандырева. Эх, ты — премудрость! Ну, угадай что.

Сандырев. Пожар, что ли? Землетрясение?

Сандырева. Вашей дочери Насте делают предложение…

Сандырев. Предложение, да какое же? Насчет чего?

Сандырева. Он не понимает! Просят ее руки.

Сандырев. Да!.. Ну да, ну и хорошо. (Смотрит в газету.)

Сандырева. Да вы хоть полюбопытствуйте, кто…

Сандырев. Да, да, как же, это надо!.. Ну кто же, кто?

Сандырева. Чиновник-с, этот самый чиновник.

Сандырев. Чиновник? Это хорошо. Какой чиновник?

Сандырева. Генеральский.

Сандырев. Генеральский? Генерал, генеральский…

Сандырева. Да вы проснитесь! Он уж не помнит, что у нас было сегодня.

Сандырев (трет лоб). Да, ну да, теперь я… да…

Сандырева. Петр Степаныч Иванов, чиновник его превосходительства, что у нас на ревизии… понимаете?

Сандырев. Ах… да… да… Так он это вот как?

Сандырева. Да-с! Вот как! А генерал подарил ей альбом.

Сандырев. Кому альбом? Да, да, так, чиновник подарил альбом, а генерал предложение!..

Сандырева. Эх, Иван Захарыч, вот до чего довела вас политика!

Сандырев. То есть да, чиновник — предложение, а генерал — альбом! Понял я. Ну, что тут мудреного!

Сандырева. Насилу-то, ах, тюленюшка! (Поднося ему свою руку.)Целуйте ручку и благодарите… за что вам бог послал такую жену-то.

Сандырев. Ты, да… благодарю, благодарю…

Сандырева. То-то! Ценить-то вы только не умеете… Отправляйтесь в сад, к жениху! Да бросьте хоть теперь-то. (Вырывает газету и кладет на стол.)Ступайте, будьте любезны и веселы. (Выталкивает.)Идите, идите… и я сейчас.

Сандырев. Иду, иду… (Уходит.)

Сандырева. Думано ли, гадано ли, чтобы такая развязка! (Подходит к окну.)Нивин идет! (В окно.)Василий Сергеевич, Василий Сергеевич! На минутку. У нас — радость! (Бежит к дверям в зал и встречается с Нивиным.)

Явление шестое

Сандырева и Нивин.

Сандырева. Когда же это было прежде, чтобы мимо шли и к нам не зашли?

Нивин. Я, право, и не заметил, что мимо вас прохожу.

Сандырева. Вот как углублены! Прошу же вас, присядьте на минутку.

Садятся.

Наша ревизия чудесно сошла, Василий Сергеевич! Генерал был очень любезен!

Нивин. Очень рад.

Сандырева. И радостная новость у нас!

Нивин. Что такое?

Сандырева. Чиновник его превосходительства сделал предложение Настеньке, Иванов по фамилии; прекрасный молодой человек.

Нивин. Как это скоро у вас делается.

Сандырева. Бог нас устрояет, Василий Сергеевич.

Нивин. Хм… ревизия, сватовство — интересно…

Сандырева. Именно, что чудесно! Ах! Гляжу я все на вас, Василий Сергеевич, как изменились.

Нивин. Старость подкрадывается.

Сандырева. Ох, что вы! Вам только еще жить да наслаждаться, Василий Сергеевич! Наука, ох, наука вас сушит! Довольно бы, право, довольно бы!

Нивин. А что пословица-то говорит, Ольга Николаевна? Век живи, век учись!

Сандырева. Да чему вам, помилуйте! Уж вам ли чего не знать! Вы все знаете; вам кажется, что еще что-то осталось. Конечно, слава! Прославиться человеку хочется, показать всему свету свой ум.

Нивин. Показывать свету свой ум, да еще всему! Ольга Николаевна, что вы! Далеко очень.

Сандырева. Ох, слава! Исстрадается, измучается человек так, что сам себя не понимает, ну, и — стреляются. А вы думаете, отчего? Все от этого.