Том 14. За рубежом. Письма к тетеньке
Шрифт:
Отдельным изданием — единственным при жизни автора — «За рубежом» вышло в сентябре 1881 г. [268] . Текст отдельного издания отличается от текста журнальной публикации немногочисленными разночтениями. Были устранены несколько цензурных купюр и смягчений и проведена мелкая стилистическая правка. Подготовкой отдельного издания 1881 г. работа писателя над произведением была закончена. В «Сочинениях» Салтыкова «издания автора», «За рубежом» появилось уже после смерти писателя, в томе шестом, вышедшем в свет в начале октября 1889 г. Отличия текста этого издания от предыдущего, 1881 г., — минимальны и сводятся к устранению (вероятно, корректором) нескольких не замеченных прежде опечаток.
268
«За рубежом». Сочинение М. Е. Салтыкова (Щедрина), СПб., типогр. А. А. Краевского, 1881 г., 360 стр. Тираж 5020 экз. Книга вышла из печати между 9 и 15 сентября (см. под названными датами «объявление» о выходе книги в газетах «Голос» и «Новое время», а также письмо Салтыкова к Н. А. Белоголовому от 24 сентября 1881 г.).
Из рукописей «За рубежом» сохранилось немногое: беловая наборная рукопись главы 1 и фрагменты черновых рукописей глав VI и VII. Все они хранятся в Институте русской литературы (Пушкинском
В настоящем издании «За рубежом» печатается по тексту издания 1881 г., проверенному по рукописям и публикации в «Отеч. зап.» и «издании автора» 1889 г. Варианты рукописного и первопечатного текстов, как сказано, немногочисленны. Важнейшие из них приводятся в текстологической части комментариев к главам.
В литературном наследии Салтыкова «За рубежом» занимает особое место. Это единственное его крупное произведение, в котором дана широкая разработка иностранного материала, нарисована цельная, глубоко критическая картина политической жизни, нравов, культуры современной писателю Западной Европы. «За рубежом» — одна из великих русских книг о Западе. Она стоит в ряду таких произведений нашей литературы, как «Письма русского путешественника» Карамзина, «Письма из Avenue Marigny» Герцена, «Зимние заметки о летних впечатлениях» Достоевского, «Больная совесть» Гл. Успенского и предшествует «Прекрасной Франции» Горького и гениальным «Скифам» Блока.
Вместе с тем, подобно почти всем названным произведениям, «За рубежом» — книга не только о Западе, но о России иЗападе и, по существу, о России больше, чем о Западе. Писатель национальный в самом истинном смысле этого понятия, Салтыков и к оценкам иноземной действительности подходил всегда с русской точки зрения. Обращение в «За рубежом» к явлениям и фактам западноевропейской жизни и осмысление их в связи с русской действительностью дало писателю возможность еще глубже проникнуть внутрь социально-политического организма своей страны и народа. Позиция Салтыкова в тех спорах, которые велись на рубеже 70 — 80-х годов о дальнейших путях развития России, его философско-историческая мысль получили в этой книге новую и важную аргументацию. Сплав «зарубежного» и «отечественного» характерен для всех элементов произведения. Как отмечала современная критика: «О чем бы ни говорил Щедрин, касающемся Запада, он ни на минуту не может забыть свои родные отношения и хоть в двух-трех коротеньких фразах, а проведет-таки аналогию, неожиданность и яркость которой неотразимо действуют на читателя» [269] .
269
Е. К< артавцев>, Щедрин во Франции. — «Киевлянин», 1881, 13 марта, № 58, стр. 1.
К основным темам и сюжетам, получившим развитие в «За рубежом», Салтыков стал подходить задолго до того, как у него возникло решение написать эту книгу. Первые пробы писателя ввести в свое обличительное искусство материал, выходящий за пределы «отечественной» натуры, относятся к началу 60-х годов. Будущего автора «За рубежом» и тогда интересовала не столько «заграница» как таковая, сколько сатирический эффект сопоставления « чужого» и « своего». Поэтому, когда Салтыков впервые прикоснулся в очерке 1862 г. «Глупов и глуповцы» к материалу иностранной жизни, он подчинил этот материал теме о соотечественниках за границей.Созданный в очерках сатирический образ русского «дикого помещика», попавшего в Европу, Салтыков сопроводил замечанием: «Надобно видеть глуповца вне его родного логовища, вне Глупова, чтобы понять, каким от него отдает тлением и смрадом» (т. 4, стр. 205). Вскоре эта тема получает дальнейшее развитие. Уже в следующем, 1863 г. Салтыков посвящает ей заключительные разделы хроники «Наша общественная жизнь» за май месяц, привлекшие к себе значительное внимание критики и читателей, и частности, Ф. М. Достоевского [270] . «Сомневаюсь, — писал здесь Салтыков, — чтоб сатирическое перо могло сыскать для себя сюжет более благодарный и более неистощимый, как «Русские за границей». Тут все дает пищу, и с какими бы намерениями вы ни приступили к этому предмету, все будет хорошо. Не говоря уже о том энергическом, беспощадном остроумии, которым обладали великие юмористы, подобные Фонвизину и Гоголю, — остроумии, относящемся к предмету во имя целого строя понятий и представлений, противоположных описываемым, даже такой незлобивый, невинный сатирик, каким был, например, Загоскин, — и тот находил возможность относиться к этому богатому сюжету если не глубоко, то, по крайней мере, искренно и весело. Говорят, будто Гоголь имел намерение изобразить впечатления русского воина старых времен, путешествующего за границей; действительно, трудно себе представить что-нибудь соблазнительнее, грандиознее подобной темы!» (т. 6, стр. 99, 601).
270
Осенью 1863 г. Достоевский писал H. H. Страхову о замысле «рас сказа» (романа) «Игрок»: «Сюжет рассказа следующий: один тип заграничного русского. Заметьте: о заграничных русских был большой вопрос летом в журналах. Все это отразится в моем рассказе …» (Ф. М. Достоевский, Письма. Под ред. А. С. Долинина, т. 1, М. — Л. 1928, стр. 333). Нет сомнений, что Достоевский имел тут в виду прежде всего упомянутую салтыковскую хронику и ее разделы: «Подвиги русских гулящих людей за границей. — Где источник этих подвигов и кто герои их. — Скверный анекдот с двумя русскими дамами в столице цивилизованного мира».
Заявление это, входящее одним из «документов» в творческую историю «За рубежом», интересно, в частности, упоминанием писателей, к произведениям и замыслам которых обращались мысли Салтыкова в раздумьях над темой и сюжетами, открывавшими новые и богатые возможности для его собственного сатирического пера. Загоскин назван здесь несомненно как автор комедии «Поездка за границу» (1850), Гоголь — как это и указывает Салтыков, в связи со слухами (они проникли в печать) о будто бы замышлявшемся автором «Мертвых душ» романе «Похождение русского генерала в Италии», Фонвизин — возможно также не вообще и не только как высоко ценимый Салтыковым сатирик, но и конкретно как автор остро критических писем из Франции к гр. П. И. Панину. Правда, эти замечательные письма — «гениально остроумные заметки дикого человека», по отзыву Апол. Григорьева [271] — не предназначались для печати и были опубликованы лишь в 1866 г. [272] . Но в литературно-общественных кругах их хорошо знали и раньше.
271
Из
статьи Апол. Григорьева о Карамзине, в издании: H. M. Карамзин, Письма русского путешественника, изд. Н. П. Карабасникова, СПб. 1914, стр.71.272
«Сочинения, письма и избранные переводы Фонвизина». Под ред. П. А. Ефремова, СПб. 1866.
В 1869 г. Салтыков вернулся к заключительным разделам майской хроники «Нашей общественной жизни». Несколько доработав и сократив текст, он включил его, под заглавием «Русские «гулящие люди» за границей», самостоятельным очерком в свой сборник «Признаки времени».
Спустя два года, в 1871 г., Салтыков поместил в «Отеч. зап.» рецензию на книгу «Заметки в поездку во Францию, С. Италию, Бельгию и Голландию» Н. И. Тарасенко-Отрешкова». Здесь тема о «глуповце», попавшем в Европу, требовавшая для своей разработки в большей мере юмора и веселого смеха, чем сатиры и сарказма, осложнилась. Рядом с ней возникла тема об отношении к загранице не «глуповца» только, но и русского образованного человека — тема сопоставления «наших» и «тамошних порядков и жизни» «в смысле общественном». В этой связи Салтыков вновь обратился мыслью к опыту прошлого и сослался на «заметки и письма путешественников сороковых годов», имея тут в виду не только названные им (без упоминания автора) «Письма из Avenue Marigny» Герцена, но и неназванные «Письма из-за границы» и «Парижские письма» П. В. Анненкова, «Письма об Испании» В. П. Боткина и другие сочинения, по которым русское общество знакомилось с заграничной жизнью «в смысле общественном». Наряду с упомянутыми выше эти сочинения также должны быть учтены в ряду источников, относящихся к творческой истории или, скорее, предыстории «За рубежом».
Но сам Салтыков в это время еще не бывал за границей, и ему не хватало материала и красок личных впечатлений, чтобы взяться за разработку связанных с нею тем и сюжетов, давно уже тревоживших его творческое воображение. Когда же в1875 г. Салтыков впервые и на целый год попал в Германию и Францию — посланный туда врачами, он сразу же, едва оправившись от болезни, задумал цикл очерков под названием «Книга о праздношатающихся» или «Дни за днями за границей». «Героями» «книги» должны были быть хорошо известные уже типы и фигуры салтыковской сатиры — «глуповцы» и «ташкентцы», бюрократы и хищники, реакционеры и разного вида обыватели из «культурного слоя», но показанные на необычном для них фоне иностранной жизни. «Вещь, которую я полагаю начать … — писал Салтыков Некрасову, — должна иметь юмористический характер» [273] . Но, едва приступив к работе, Салтыков тут же вносит изменения в ее содержание и тональность. Не отказываясь от темы «русские «гулящие люди» за границей» и от разработки ее средствами юмора — vis comica, он осложняет замысел мотивами, требующими обращения также и к другой сфере искусства большой сатиры — vis tragica. «Смеху довольно будет, — делится Салтыков новым замыслом с Анненковым, — а связующая нить — культурная тоска». «Хотелось бы и трагического попробовать …» — добавляет он, связывая это «трагическое» с образами великих фигур революционной России — Чернышевского и Петрашевского [274] . Он изменяет название сочинения — не «Книга о праздношатающихся», а «Культурные люди». Но начатая работа не идет дальше первых пяти главок и обрывается на них [275] .
273
Письмо к Н. А. Некрасову из Ниццы от 29 октября/10 ноября 1875 г.
274
Письмо к П. В. Анненкову из Ниццы от 20 ноября/2 декабря 1875 г.
275
См. об этом в комментариях к «Культурным людям» в т. 13 наст. изд.
«Мучительная восприимчивость», с которой Салтыков, по собственному его определению, относился к «современности», не только не оставила его за границей, но обострилась там новизною обстановки. Впечатления писателя от социальной и политической жизни Западной Европы, в частности от парламентских выборов 1875 г. во Франции, рождают в его сознании и выдвигают на первый план новые замыслы. Прежде всего — это желание выступить по вопросу о «государственности» и «национальности». «Вот насчет государственности и национальности надо бы что-нибудь еще сказать, — делится Салтыков своими новыми планами с П. В. Анненковым, — благо Франция прекраснейший пример под глазами. Как ее распинают эти сукины дети в Национальном Собрании! Так поедом и едят. Вот и чужая сторона, а сердце по ней надрывается. Где такое собрание истинных извергов найдешь!.. Может быть, я об этой государственности и напишу что-нибудь, да только не теперь» [276] .
276
Цит. письмо к П. В. Анненкову от 20 ноября/2 декабря 1875 г.
Месяца через три-четыре Салтыков написал на тему о «государственности» небольшую публицистическую статью «В погоню за идеалами», введенную затем в книгу «Благонамеренные речи». В рамках этой же книги или цикла был написан в 1876 г. рассказ «Привет». В нем, повествуя о чувствах и мыслях русского человека, при возвращении из-за границы домой, Салтыков выразил драматическую осложненность своего патриотизма. Рассказ этот также следует рассматривать как один из этюдов к полотну «За рубежом», широко воплотившему замысел произведения о буржуазной государственности и — шире — о политическом быте, нравах и культуре буржуазного общества Европы. Написано это произведение совсем по иному плану и в иной форме, чем это представлялось Салтыкову в 1863 г. и как это было начато в «Книге о праздношатающихся» («Культурных людях») в 1875 г. Правда, все намечавшиеся ранее темы и подходы к иностранному материалу нашли свое отражение и в «За рубежом». Но идейно и художественно они подчинены здесь новому замыслу — одному из наиболее глубоких у Салтыкова — критике буржуазного Запада в связи с коренными вопросами, стоявшими на историческом череду русской жизни.
Как всегда у Салтыкова, художественно-публицистическая разработка этих фундаментальных тем ведется на материале животрепещущей действительности тех дней — ее «современной минуты». При этом Салтыков со всей полнотой убедительности демонстрирует свой удивительный дар угадывать в «современной минуте» «тень грядущих событий».
В «За рубежом» Салтыков и в области политики, и в области духовной культуры показал под увеличительным стеклом своих мощных обобщений и сатирических заострений ряд таких черт буржуазного общества, которые развились до своего предела значительно позже, уже в наше время, в эпоху общего кризиса капитализма. Этим книга «За рубежом» ценна для понимания некоторых «константных» черт буржуазного общества также и нашего времени. Но прежде всего, конечно, она имеет значение первоклассного источника для познания эпохи, создавшей произведение.