Том 15. Простак и другие

— Я их знаю наизусть. Все — изумительные.

— А «Тайме»? — нерешительно сказал Простак.

— Там тоже неплохой отзыв.

— Неплохой, да… Но мне не понравился тот абзац, что притон был всего лишь на уровне. — Лицо Простака стало суровым. — Вряд ли я приглашу критика из «Тайме» на свой следующий спектакль. Послужит ему суровым уроком.

— Эй!

— Вот именно что «Эй!» Замечаешь, как на меня накатывает? Мгновенно, точно приступ какой. Тикаю вполне нормально, и вдруг — бенц! Голова у меня раздувается, будто у больного щенка. Нужно бы сходить к врачу. А кто был другой типус?

— Какой типус?

— Ну, другой. Который спрашивал Фиппса. Ты говорила, заходили двое.

— А, да. Твой бывший босс, мистер Андерсон.

— Дж. Г. Андерсон? — выпучил глаза Простак. — Ты уверена?

— Если не врет. Он так назвался.

— Ну и ну! Будь я проклят!

— Сказал, что желает видеть тебя по крайне важному делу.

— Вот как? Тогда знаешь, наверное, что случилось? Скорее всего, он примчался в Нью-Йорк кутнуть, пошел вечером на спектакль, а утром прочитал газеты и узнал, что у меня оглушительный успех. Теперь попытается снова сбагрить мне этот свой отель. В Бессемере, штат Огайо. Ага, разбежался!

— Почему? Отель купить можно. Простак презрительно расхохотался.

— Мне? Да зачем мне отели? Вот если заскочит Ли и предложит мне перекупить с полдюжины его театров, это другое дело. Но отели…

— Эй!

— «Эй» тут совсем ни к чему. Как я смогу управлять отелем в Огайо, если я в драматическом театре?

— Уйди из театра.

Простак изумился. Он ушам своим не поверил.

— Что? Слинять из шоу-бизнеса, когда я сижу на вершине мира?

— Но все это так рискованно, непредсказуемо, милый. Сегодня ты наверху, а завтра — рухнешь вниз. «Жертва» стала хитом, но следующая твоя постановка может провалиться. И третья тоже, а за ней — еще. Отель — другое дело, солидное. Я бы с удовольствием помогала тебе им управлять. И, знаешь, я была бы счастлива в местечке вроде Бессемера. Меня уже тошнит от Бродвея.

Простак опять засомневался, правильно ли он расслышал.

— Тошнит от Бродвея?

— Дальше некуда. О, Простак…

Динти умолкла, ибо дверь открылась, и вошел Оскар Фричи. Вид у Оскара был такой же, как всегда, то есть очень даже неважный, и с первых же слов стало ясно, что он буквально вибрирует.

— Послушайте, почему это около театра столько народу? — спросил он, даже не отвлекшись на «Доброе утро». — Я только что проходил мимо театра, а там их целая армия. И в вестибюле толкутся.

Простак, сбив шляпу на затылок, издал короткий смешок. Ох, уж эти новички!

— Они покупают билеты.

— Билеты?

— Ага.

— То есть на шоу? А почему?

— У нас огромный успех.

— Кто так говорит?

— Все так говорят. Вы что, статей не читали?

— Каких?

— О спектакле. В газетах.

— В газеты у меня не хватило духу заглянуть.

— Динти, у тебя есть газеты?

— Здесь нет. Сходить купить?

— Пожалуйста. И на всей скорости.

— Ладно. А позже, если улучите момент, мистер Шуберт, мне бы хотелось продолжить тему, на которую я говорила, когда нас перебили. Мне много чего есть сказать по этому поводу.

Оскар беспокойно дожидался, пока закроется дверь. Потом, повернувшись к Простаку, осведомился хриплым шепотом:

— Ну, а теперь честно — как наши дела?

— У нас хит! Грандиознее не бывает!

— Да нет-нет, — перебил Оскар. — Она ведь ушла. Можете сказать мне прямо.

— Толпы страждущих звонят, желая купить спектакль для Лондона.

Оскар вздрогнул.

— Сколько вы за него получили?

— Я его еще не продал.

— Что!

— Разумеется, нет. Продать спектакль, вот так глупость! За каким таким чертом мне продавать его?

Фричи жалобно вцепился в рукав партнера, взволнованный донельзя. И заблеял, словно овца, на которую был так похож:

— Послушайте! Я считаю, если мы можем получить какие-то деньги, надо их взять… а? Я себя не чувствую спокойно.

Простак осмеял его страхи:

— Вот продолжим, выпустим еще несколько спектаклей, и вы почувствуете себя спокойно.

— Вы думаете, нам это надо?

— Разумеется. У нас не конец, а самое начало. Я планирую делать большой мюзикл с десятью комиками и сотней красоток.

— Да, — Оскар потянулся за шляпой, — мне следует выйти из бизнеса.

— Из нашей фирмы? Ну, что ж. Я и сам управлюсь.

— Выкупите мою долю?

— Запросто.

— О-о, — проблеял Оскар, кладя шляпу обратно. — Ну… тогда… прямо не знаю, — рядом с ним ясно обозначился Гамлет, похлопал по спине и заверил, что прекрасно его понимает.

— Знаете, что я сделаю, дорогуша? — сказал Простак, залихватски сбивая шляпу набекрень. — Я скуплю всех крупных драматургов, какие есть в стране, и заключу с ними контракт. А потом куплю все иностранные пьесы. Создам, как говорится, монополию.

Адамово яблоко Оскара так и скакало вверх и вниз.

— Вот как?

— А когда получу права на все пьесы, стану скупать театры.

— Театры?

— Да.

— Скупите все театры?

— Ну, мне же надо где-то ставить пьесы. Адамово яблоко опять пустилось галопом.

— Но, послушайте… А если что-нибудь случится? Предположим, что-то где-то пойдет не так?

— Разве это возможно?

— Вполне. Вполне.

— Нет, ни единого шанса. Хотите, я открою секрет шоу-бизнеса? Все просто. Давайте публике то, что ей хочется.

— Как это угадать?

— Им всегда хочется одного.

— Раз уж я вошел в театральный бизнес, — заметил Оскар, печально покачивая головой, — вкусы у них переменятся.

Вернулась Динти с охапкой газет под мышкой и визиткой в руке.

— Эй! — с порога выкрикнула она. Простак виновато взглянул на нее.

— Почему — «эй»?

— Пари держу, оно тебе потребовалось, как только я вышла из комнаты.

В этом крылось столько правды, что Простак поспешил переменить тему.

— Я вижу, у тебя визитка, — довольно равнодушно заметил он. — Кто-то ждет в приемной?

— Да.

Простак сделал торжествующий жест.

— Видите, Оскар, и минуты не прошло, как какой-то страждущий топчется в офисе, горя желанием войти в бизнес. Кто он?

— Один из тех типусов.

— Типусов? Ах, да! Из тех, кто заходил без меня.

— Правильно. Это первый. Тот, кто не назвался и обещал зайти позже.

— Не знаю, отчего, — вмешался Оскар, дрожа, как при болезни Паркинсона, — но у меня предчувствие. Это дурные вести.

Простак взглянул на визитку. Она ничего ему не сказала.