Том 16. Фредди Виджен и другие

У таких, как он, есть заповедь, начертанная золотыми буквами: если честный человек скомпрометировал даму, он должен немедленно это исправить, не щадя затрат.

Тем самым, он знал, что делать. Путаясь в полах халата и свалив по пути бюст покойного Гладстона [24] вместе с подставкой, он промолвил с неброским благородством:

— Не беспокойтесь, миледи. Мы помолвлены.

— Вот как? — откликнулась леди Адела, глядя еще суровей. — Не говорите ерунды. Какая помолвка? С моей сестрой вы познакомились вчера, за обедом.

24

…Гладстон Уильям Юарт (1809–1898)

— глава либеральной партии, несколько раз был премьер-министром.

Тут ей припомнилось, что муж бормотал что-то попозже, когда она мазала кремом лицо. Получалось, что Росситер — самозванец, поскольку совершенно не разбирается в марках.

Тогда она не обратила внимания, мало ли что бормочет муж, но теперь склонилась к тому, что гипотеза его интересна. Еще через мгновение она стала ее пламенной сторонницей. Конечно, Дезборо прав не бывает, но тут он не ошибся.

Примерно год назад, в Харрогите, она читала ежемесячный отчет дворецкого и сейчас ясно вспомнила одну фразу. Мервин Спинк сообщал, что Росситер-младший разбил очки, а потому нечаянно толкнул большую китайскую вазу.

Очки!

Посмотрев на Стэнвуда огненным взглядом, она спросила:

— Где ваши очки?

— Простите?

— Вы очки носите?

— Н-нет.

— Тогда КТО ВЫ?

— Стэнвуд Кобболд, — честно ответил Стэнвуд. Майк не ошибся в своих предсказаниях.

Леди Адела ахнула. Чего-чего, но этого она не ждала.

— Стэнвуд Кобболд?

— Да.

Как обычно бывает в запутанных случаях, леди Адела проверила его слова.

— Это правда, Терри?

— Правда.

— Кто же тот, другой?

— Друг Стэнвуда. Его фамилия Кардинел.

Леди Адела стала пунцовой. Ни одну хозяйку не обрадует такая весть, а ее — меньше прочих.

— Зачем же он назвался Кобболдом? — опять обратилась она к ночному гостю.

Стэнвуд откашлялся, развязал пояс халата и завязал заново. Кроме того, он почесал подбородок и коснулся рукой затылка.

— Понимаете… — начал он.

Терри догадалась, что сейчас он расскажет историю графа и кухарки, и побыстрее вмешалась в беседу:

— Стэнвуд не мог покинуть Лондон, у него дела… Благодарный за помощь, он это подтвердил, — …и мистер Кардинел предложил его заменить.

— Вот-вот!..

— …Они поспорили, что никто не догадается…

Терри замолчала. Несмотря на поддержку, ей казалось, что объяснения неубедительны.

— Ну, такая шутка, — неуклюже прибавила она.

Дочери графов не фыркают, но леди Адела издала очень похожий звук.

— Шутка?

— А потом Стэнвуд все-таки смог приехать…

Терри снова помолчала.

— …и приехал.

Как ни странно, сестра вроде бы смягчилась, словно возобладало ее лучшее «я». La chatelaine [25] одарила гостя улыбкой.

— О, понимаю! — лукаво заметила она, несказанно удивив Терри, которая никогда не видела ее лукавой. — Вы не могли выдержать разлуки. Я угадала?

Стэнвуд с трудом проговорил:

— Д-да.

— И Спинк предложил, чтобы вы представились Росситером?

— Д-д-да…

— Сегодня же с ним поговорю, — сказала леди Адела, подходя ближе к прежней манере. — На вас я тоже сержусь, мистер Кобболд.

25

Хозяйка замка (франц.).

— Э-э…

— Но не очень. А теперь — идите к себе.

— Э-э-э…

— Мне надо побеседовать с Терри. Спокойной ночи. Беседа сестер была краткой.

— Ну, знаешь!

Терри молчала.

— Странная ты, все-таки. Но я не сержусь. Я рада.

Леди Адела обняла младшую сестру и нежно ее поцеловала.

— Дезборо говорит, — пояснила она, — что у его отца миллионы.

Глава XIX

Солнце нового дня позолотило древние стены Биворского замка. Часы над конюшней мелодично пробили девять раз. Лорд Шортлендс, входя в столовую для завтраков, увидел Дезборо и вздохнул. Хотя мысли его были тяжки, он надеялся побыть наедине с ними.

— О, привет! — сказал Дезборо. — С добрым вас утром.

— Добрым утром… — отозвался граф.

Голос его был тускл, лицо бледно, ибо он почти не спал. Мало что препятствует сну больше, чем крах всех надежд. Забросив в ров свои орудия, Огастес обрек хозяина на бессонницу. С двух часов ночи злосчастный пэр ворочался в постели, на мгновение отключаясь и тут же просыпаясь снова. Так и шло до того часа, когда приличная птичка приступает к ловле червей. [26]

26

…приличная птичка — имеется в виду английская пословица «Червяка ловит ранняя птичка».

— Какая погода, а? — не унимался зять. — Бекона не берите, подгорел.

— Да? — произнес граф, равнодушный к чужим несчастьям.

— Просто уголь, — продолжал тот. — Слава Богу, миссис Пентер сегодня вернется.

Граф совсем опечалился. Он знал, что она вернется, и думал порадовать ее счастливыми новостями, но Огастес разрушил мечту. Оставалось налить себе кофе, достаточно черного, но не чернее этих дум.

Завтракали в замке по обычаю предков. В обычном состоянии лорд начал бы с овсянки, перешел к копченой рыбе, колбаскам, яичнице, бекону и, наконец, к мармеладу. Судите сами, что он чувствовал, если взял только тостик, хотя славился утренним аппетитом. Друзья нередко говорили: «Что-что, а позавтракать он умеет».

Когда он снова налил себе кофе, Дезборо, оторвавшись от яичницы, поднялся и взял колбаску.

— Этот Кобболд уехал, — сообщил он, садясь на место.

— А?

— Уехал. Наскоро поел и сказал, что у него дела.

— О!

— Наверное, хочет показать глаз.

Лорд Шортлендс был тугодумом, но даже он понял, что про глаз знать не должен.

— Что-что?

— Ему глаз подбили.

— Как же это?

— Ума не приложу. Я ему сказал: «Вижу, у вас синяк», а он ответил: «Бывает, бывает». Странно!

— Может быть, обо что-то ударился.

— Да, наверное.

Дезборо молча занялся колбаской.

— Но обо что? — спросил он наконец.

— А?

— Обо что он ударился? Граф немного подумал.

— О дверь?

— Почему же прямо не сказать?

— Не знаю.

— И я не знаю. Загадка!

— Да уж…

— Тут вообще что-то творится. Слышали ночью грохот?

— Грохот?

— Я даже проснулся.

— А я ничего не слыхал.

— Что-то упало. Часа в два. Мало того, — прибавил Дезборо, глядя сквозь очки, как сыщик, идущий по следу. — Как быть с этим субъектом, который выдавал себя за Росситера?